Ника Муратова - Дом у янтарной сосны

– Я не хочу быть той-боем в чьих-либо глазах.

– Господи, я и не знала, что у тебя столько комплексов.

Кира покачала головой и вздохнула. Что еще за новости? Откуда столько неуверенности в себе? Вот оно, начинает выплывать потихоньку. Поначалу ему казалось море по колено. Он думал, что разница в возрасте – это всего лишь год рождения в паспорте. А то, что у каждого возраста свои интересы, свое окружение, свой ритм и потребности, он не учел. И только сейчас стал это ощущать. Кто-то из них неизбежно должен адаптироваться к другому. И, скорее всего, это придется сделать Алексу, потому что Кира сменить свое окружение на его не сможет. Для нее это прошедший этап – окончание института, попытки встать на ноги, максимализм, поиски своей ниши. Алекс в любом случае казался старше своих ровесников и по достигнутому, и по интересам. Но не настолько старше, чтобы легко влиться в Кирин круг.

При всем при этом Кира не забывала, как сильно он ее любит, как относится к ней. Она знала, как изменилась за последнее время, и что этими переменами обязана во многом именно ему. Получалось, что ей все время приходилось класть на разные чаши весов его любовь и все остальное. Его любовь, как правило, перевешивала. Но сбросить с другой чаши все остальное не получалось. А когда Алекс принимался обострять углы, как сегодня, чаша с любовью начинала не справляться с тяжестью на противоположной стороне весов.

Усадьба Констанца получилась в итоге такой красивой, что редактор «Интерьера» решил поместить о ней обзор в одном из выпусков журнала. На фотосессию пригласили и Алекса, чтобы рассказать, как все создавалось, какие материалы использовались. Эта статья, несомненно, должна была стать мощным пиаром для Алекса и фирмы Ковальчука. Кира безумно гордилась. Она всегда верила в своего Македонского, но теперь был повод доказать это и всем остальным, особенно самому Македонскому. Кира очень надеялась, что отныне его комплексы по поводу его второстепенности в их отношениях исчезнут раз и навсегда.

Они приехали в усадьбу к назначенному времени, и широкие резные ворота распахнулись, впуская их машину.

– Надеюсь, они не будут против, что я явилась с тобой, – сказала Кира, немного нервничая. – Но мне так хочется посмотреть на твое творение, что я просто не усидела бы дома.

– Да никто ничего не скажет. – Алекс улыбнулся. Он чувствовал себя на коне, он знал, что это триумф, успех, сногсшибательный успех!

– Если что, прикинусь твоим пиар-менеджером. Знаменитости полагается иметь собственного пиар-менеджера, в конце концов!

– Знаменитость – это ты про меня? Приятно, приятно, только пока я еще никакая не знаменитость для них, так что не переборщи с хвалебными речами.

– Не волнуйся, я же урожденный дипломат, ты забыл?

Они припарковали машину и зашагали по тенистой аллее в дом. Деревья в усадьбе создавали ощущение ухоженного парка. Старые, с толстыми стволами, они щедро раскинули ветви над аллеями и окружили дом тенью и зеленью. Вдоль аллей стояли фонари, такие, как раньше, с узорными коваными завитушками, подвешенные на чугунные крюки. Скамейки с такими же завитушками на углах спинок и изогнутыми ножками будоражили воображение. Так и представлялось, как на них можно сидеть и мечтать тихими вечерами.

– Представляю, как красиво здесь вечером, – прошептала она.

Алекс довольно кивнул. Они подошли к дверям, и их проводили в гостиную, где все собрались. Кира разглядывала дом чуть ли не с открытым ртом, настолько красив был интерьер. Ей доводилось бывать в разных домах, но этот был особенным: в нем чувствовался уникальный стиль, дух, сама атмосфера заставляла выпрямить спину и ощутить себя аристократом. Алекс сотворил просто чудо, подумала Кира. Судя по поздравлениям, которыми осыпали его присутствующие, это понимала не только она. Ивэн Констанца, мачообразный мужчина с сигарой во рту, просто млел от того внимания, которое притягивала к себе его усадьба. Он любил быть во всем самым лучшим, самым заметным, и дом его тоже должен был отвечать этим требованиям. Его жена Анна, красивая женщина с отточенными манерами и уверенным взглядом светской львицы, гармонично вписывалась в интерьер. Она любезно поприветствовала Алекса и Киру и попросила прислугу принести им выпить.

– Господа, наш фотограф уже все подготовила к съемкам, скоро начинаем. Алекс, наконец-то! Ты мне нужен.

Редактор «Интерьера» подвел к Гурову журналистку, чтобы она по ходу съемок брала у него интервью. Кира с улыбкой смотрела, как Алекс тут же придал своему лицу выражение повидавшего виды профи, небрежно рассказывающего об очередном проекте. До сих пор не верит, что люди и так уже признали его талант, что не надо прибавлять себе лет и опыта, чтобы добиться уважения. Его уже уважают, уже ценят. Однажды он поймет, что ему достаточно делать свое дело и оставаться естественным, самим собой. По молодости возраст кажется помехой в карьере. Позже он становится помехой в любви. Еще позже – и в любви, и в карьере.

Впрочем, возможно, Кира вбила себе в голову, что возраст – это их проблема. Возможно, никакой проблемы и нет вовсе, почему она так зациклилась на этом? Будь Алексу не двадцать три, а сорок три, она бы казалась себе юной девочкой и упивалась своей молодостью. Людские мозги устроены так, что человек не может жить, не сравнивая себя с кем-то. Как бы ни утверждали некоторые, что никогда не оглядываются на чужое мнение, они лукавят. Одни больше, другие меньше, но в конечном итоге, если живешь не на необитаемом острове, ориентиры в жизни создаются окружающими. И тут же рождается относительность ценностей и оценок. Понятия богатства и бедности возникли, когда человечество начало сравнивать то, что имеют одни и не имеют другие. Комплексы и предрассудки возраста возникли, когда люди стали указывать точную дату рождения в своих документах.

Выкинуть бы метрики – и дело с концом, подумала Кира. А то как ни увиливай, но время от времени мы с Македонским сами, или с «любезной» помощью других, все равно упираемся в стену под названием «возраст». Что же поделать, если не хватает ума не думать об этом. И вообще, что она вдруг задумалась об этом сейчас? Так можно пропустить все самое интересное.

Кира прошла вперед и встала так, чтобы видеть Алекса. Все суетились, бегали туда-сюда, она наблюдала за процессом. Господи, чтобы сделать одну статью, требуется целая орава людей!

– Ну что, готовы? Мы тоже. Начинаем! – раздался голос из соседней комнаты. – Начнем отсюда, прошу никого не мелькать и не портить освещение.

Кира слегка наклонилась и с удивлением вытянула голову в дверной проем. Знакомый голос. Точно, Женька! Вездесущая Женька Ладынина. Так она сегодня будет снимать? Она не заметила Киру, вся в работе – то встает, то приседает, снимает комнату с разных ракурсов, сдвигает и раздвигает занавески, переставляет предметы на столе и полках. Она так увлечена, что, кажется, не видит вообще никого и ничего, кроме снимаемых объектов.