Наталья Штурм - Уж замуж невтерпеж, или Любовь цвета крови

Я демонстративно жала руки адвокату, нарочито весело благодарила суд, но, вернувшись домой, разревелась, а вечером напилась как свинья с Блекиным в ресторане.

И даже не пыталась себе это объяснить. Есть что-то в женской психологии, не поддающееся никакому объяснению…

Рассмотрение вопроса о ребенке суд перенес… на июль месяц. Период отпусков и всякое такое… Можно понять.

Но я уже реагировала на все спокойно. И не сомневалась, что скоро увижу своего сына.

По слухам, доходившим до меня, я узнала, что у Вани уже вылезли все зубки, он говорит «папа», а на родной макушке торчит светлый непослушный вихор. Он забавный и смешной. Если не успевает на горшок, кричит сам себе «ай-яй-яй-яй».

Расплатившись с долгами, я наконец-то купила машину. Конечно, не такую дорогую, как предыдущая, но вполне вместительную и комфортную. На заднем сиденье уютно пристроилось детское кресло, купленное в тот же день в «Совенке».

Все было готово к возвращению Ивана.

Судебное заседание по определению места жительства несовершеннолетнего Ивана проходило на третьем этаже.

Возле входа по-прежнему звенел металлоискатель, и охранников не было вообще. Наверно, они ушли в отпуск.

Возле дверей небольшого зала на стульях сидели истица и ответчица. Последняя с видом оскорбленной добродетели, а другая – с огнем праведного гнева в глазах. Рассматривался коммунальный вопрос: соседка сверху постоянно заливает нижнюю. Были приятельницами – теперь судятся. Обеим лет под семьдесят. Мне объяснили, что они здесь постоянные клиентки.

Секретарь вышла и назвала их фамилии. Старушки поспешили в зал.

Следующими были мы.

Мой адвокат невозмутимо читал свежую газету, а я тихо переговаривалась с Люсей, которая вызвалась быть свидетельницей.

Адвоката Роберта еще не было.

«Неужели опять перенесут?» – с тоской подумала я, поглядывая на лестницу.

И в этот момент показалась голова Роберта. Он поднимался вместе с адвокатшей, она что-то доказывала, жестикулируя.

На всякий случай я переместилась поближе к адвокату. Все-таки разряд по боксу…

Роберт направился прямо ко мне и, поздоровавшись с адвокатом, тихо попросил:

– Можно тебя на пару слов?

Я не видела его три месяца… Исхудал… Я поняла, что означает выражение «нет лица».

Скулы резко выделились, кожа потускнела и «пошла» множеством морщин. Исполненные тоской глаза ввалились, а безвольные губы едва шевелились, подбирая нужные слова.

Я поняла, что победила.

– Малыш, – едва слышно сказал бывший муж, – сегодня вынесут решение по Ваньке…

Ему тяжело давалась каждая буква…

– Я знаю, каким будет это решение…

Он часто заморгал и отвернулся. Потом резко вздохнул и продолжил:

– Я прошу тебя… пожалуйста… если можешь… разреши мне хоть иногда видеть сына…

Он опять отвернулся.

Возможно, он плакал.

– А ты полгода давал мне его увидеть? – спросила я.

Он беззвучно шевельнул губами.

Секретарь вышла, произнесла наши фамилии и пригласила в зал.

«…На основании вышеизложенного, руководствуясь статьями… суд решил определить место жительства несовершеннолетнего Ивана Крылова к матери…»

Последних слов я уже не слышала…

Ванечка сидел на ковре и сосредоточенно перекладывал кубики из сумки в свой самосвал.

Лена сидела рядом и звуками имитировала заведенную машину. Они строили новый дом…

Детская площадка звенела многоголосием ребятишек. Песочницу наполняли пестрые «грибочки» в панамках, которые деловито возились с ведерками и совками, время от времени безапелляционно вырывая их друг у друга. Длинную красную горку облепили родители с малышами. Взяв в охапку драгоценное чадо, они тщетно пытались протиснуться на вершину детского сооружения. Приходилось отправлять без сопровождения, пихнув для скорости под попу и резво бегать взад-вперед, вовремя выдергивая свое добро из общего конвейера.

Иван, который впервые видел детскую площадку, не знал малышовых законов. Свое – не отдавай, чужое – отними. Его зайца-побегайца усердно трепала пухленькая двухлетняя девчушка, а трехколесный велосипед он без боя отдал на растерзание двум мальчуганам-близнецам, которые тут же, не поделив его, подрались.

Качаться на качелях Ване уже надоело, но и играть с другими детьми он не решался. Поэтому вкопанной репой стоял возле качелей и с интересом смотрел на других малышей.

Он не знал, что в этом мире есть еще и другие дети. Просто он их никогда прежде не видел.

– Ваш-то уже разговаривает? – подкатила коляску с куклой бабушка трехлетней девочки.

– Пока только два слова говорит, – поделилась я, присаживаясь на корточки для знакомства.

Девочка была одного роста с Иваном, хотя старше в два раза.

Не она мелкая – он крупный. Представилась возможность пообщаться на равных – не задирая головы.

Девочка дружелюбно потянула его за руку: «Будес игать?» Иван спрятался за меня и нахлобучился.

Теплое солнышко мягко согревало воздух. Детский щебет казался самой совершенной в мире музыкой. Благость и безмятежность наполняли душу и мысли. Если и есть в жизни счастье – то это, когда родные люди рядом…

Зазвонил мобильный.

– Алле, я слушаю!

В трубке молчали…

Это мог быть только один человек…

Он звонил услышать звуки из крошечного мира тех, кто был ему дороже всех на свете…

– Ты хочешь увидеть Ваню? – спросила я.

Он безнадежно промолчал.

– Пожалуйста. В любой момент. И выходные на даче, и отпуск, и рыбалка – я не против.

– Почему? – не поверил он.

– Потому что ты отец Ивана, и он тебя любит…

Роберт собрал силы и спросил:

– Прости меня?

– Бог простит, – спокойно ответила я.

«Х-ххех!» – это любимое выражение Андрюхи.

– Х-ххех! – сказал он и перепрыгнул через забор.

Мы с Ромой благоразумно пролезли в заборную дырку. Главный вход в школу находился в нескольких метрах от нас, но этот лаз был ближе к метро.

Закончился шестой урок, и школьники начали расползаться по домам.

– Ты куда сейчас – на «Цветной» или на «Колхозную»? – спросил Андрюха. Он шел впереди и размахивал портфелем.

– На «Колхозную» – там до дома одна пересадка, – ответила я.

– Давай помогу, – Рома взял мой портфель, и мы медленно пошли по Садово-Самотечной улице.

– Пойдем к Ромке на Цветной «весну встречать»? Щас еще наши ребята подойдут – они в гастрономе. Клево будет, пошли! – весело подмигнул Андрюха.