Кристина Хегган - Не говори мне «никогда»

– Я позвоню своему частному детективу в Нью-Йорке, – откликнулся тот, взволнованный как никогда. – Не составит труда выяснить, где был Скарпати 23 мая 1993 года.

Стоило Лауре повесить трубку, как телефон затрезвонил снова. Звонили по личному номеру, и, надеясь, что это Тед, она ответила немедленно:

– Лаура Спенсер.

На другом конце провода что-то невнятно пробормотали, так что Лаура не разобрала ни слова.

– Простите, я не могу вас понять. Кто это?

– Барбара… – всхлипнула трубка. – Барбара Кендалл.

– Барбара! – Лаура схватила трубку обеими руками. – Что стряслось? Почему вы плачете?

– Мне нужно с тобой поговорить. – Лаура услышала, как со звоном стукаются друг о друга кубики льда в стакане. Барбара пила – и, видимо, уже давно, судя по тому, как тяжело ворочался ее язык.

– Я слушаю, Барбара.

– Я знаю… – последовала короткая пауза. – Знаю, кто убил Джей Би.

Сердце Лауры екнуло.

– Кто?!

– Не по телефону. Надо… объяснить лично.

– Ладно. – Испугавшись, что Барбара повесит трубку, Лаура не стала спорить. – Где вы находитесь?

– В Хьюстоне. В доме моей матери. – Барбара заплакала. – Такая мерзость, – послышалось между всхлипываниями. – Такая пакостная мерзость!

– Барбара, послушайте меня. Не пейте больше. От этого станет только хуже. Я помогу вам. Ведь вы, поэтому мне позвонили, так? Чтобы я вам помогла?

– Да.

– Хорошо. Дайте мне адрес вашей матери.

– Только приезжай одна. Никакой полиции. Никого.

– Обещаю. – Затем уже мягче Лаура попросила: – Адрес, Барбара.

– Инвуд, 101. Напротив загородного клуба «Речные дубы»

Зажав трубку плечом, Лаура записала адрес.

– Я поняла.

– Когда… ты приедешь?

– Не знаю точно. Постараюсь попасть на первый же самолет. Если не получится, придется ехать на машине. Но я приеду. В любом случае!

До далласского аэропорта Тед добрался меньше чем за три часа. Оттуда он попытался дозвониться Сандре, но на звонки никто не отвечал. Ладно, позвонит позже, из самолета.

В ожидании, пока починят забарахливший привод шасси на самолете Дейла Андерсона, Тед слонялся по маленькому залу взад и вперед, не в состоянии сесть и спокойно обдумать предстоящее задание, как по обыкновению делал прежде.

В голове бесконечно крутились мысли о Лауре, он вспоминал, какой она была утром – такой нежной и беззащитной. Когда он поцеловал ее в теплую щеку, ему ужасно захотелось послать Белфаст к черту и нырнуть обратно в постель.

Сейчас, когда до отлета осталось совсем чуть-чуть, он начал испытывать серьезные сомнения в правильности своего решения. Он больше не был уверен, что мотаться из одного конца шарика в другой с камерой на шее – это именно то, чего ему хочется. О конечно, фотография – его страсть. Но когда он стал сравнивать свою любовь к профессии с тем, что испытывал к Лауре, возникали некоторые сомнения.

Когда в зал вошла стройная женщина с длинными рыжими волосами, его сердце вдруг учащенно забилось: «Лаура!»

Но женщина обернулась, и он понял, что ошибся.

Прошла целая минута, в течение которой он чувствовал себя самым несчастным человеком на свете. Затем, когда динамик над головой объявил посадку на очередной рейс, он резко рванулся к таксофону и набрал номер «Сентинел».

– Лауры нет, – ответила Милдред, услышав голос Теда. – Она уехала в Хьюстон.

– Хьюстон? Что ей там понадобилось?

– Ей позвонила Барбара Кендалл. Сказала, что знает, кто убил Джей Би.

– Что-о?

– Я поначалу среагировала точно так же. – Секретарша говорила уверенно и взволнованно. – Но я была рядом, когда Лаура отвечала на звонок. На сей раз это не обман, звонила действительно Барбара.

– Лаура известила полицию?

– О нет. Барбара поставила условие – никакой полиции. Она хотела говорить только с Лаурой.

«Во что она вляпалась на сей раз?» – гадал Тед, чувствуя, как внутри все похолодело. А вдруг ее заманивают в новую ловушку, подготовленную Малкольмом?

Он решил позвонить Амосу, но затем в голову ему пришла блестящая идея. Если Барбара на грани срыва, появление полиции только все испортит. Лаура никогда ему этого не простит.

Он взглянул на часы:

– Когда она уехала, Милдред?

– Около часа назад. На последний утренний рейс она не успела, а следующего ждать не стала и отправилась на машине.

Тед прикинул время. Из Остина до Хьюстона ехать три с половиной часа. Если они с Дейлом вылетят в течение часа, то будут в Хьюстоне практически одновременно с Лаурой.

– Моя тетя находится в поместье Фентонов? – уточнил он.

– Да.

Не вешая трубку, он разъединился и набрал номер ангара.

– Дейл, – произнес он, когда пилот подошел к телефону, – планы изменились. Мы летим в Хьюстон.

– Ну почему нет? – Сандра заплакала от злости, в то время, как ее отец упрямо смотрел в окно «файерберда». – Что тебе стоит сказать ему, что ты сожалеешь? Он же сделал это. Или, по крайней мере попытался.

– В отличие от Теда мне сожалеть не о чем, – отрезал Чарльз.

– Это он обвинил меня в том, что я убийца, если помнишь.

– Я не помню. Мне было всего шесть лет.

– Тогда поверь моему слову.

– Но ведь прошло столько лет, папа! И он не раз уже извинялся. Почему ты не можешь простить его?

– Есть вещи, которые любому отцу трудно забыть. Или простить.

– Другой, не такой жестокий, смог бы.

– Достаточно, Сандра. Я согласился съездить с тобой на избирательный участок, а отнюдь не на участие в дискуссии о твоем брате.

Ей ужасно не хотелось его расстраивать, но, черт возьми, она не допустит, чтобы Тед уехал в Англию, а она не попыталась в последний раз уладить отношения между двумя людьми, которых любила больше всего на свете.

– За что ты так его ненавидишь? За то, что он сделал тебе больно? Или за то, что имел мужество вырваться из клетки – на что ты сам оказался неспособен?

Она бросила на отца быстрый взгляд, надеясь, что пробила брешь в броне, которой он так искусно себя окружил, но выражение его лица не изменилось – осталось таким же бесстрастным, как и раньше.

– Продолжать традиции Кендаллов – мой собственный выбор, Сандра. Я горжусь тем, что внес свой вклад в историю нашей семьи. Теда же, наоборот, никогда не интересовали семейные традиции.

– Ну и что с того? Посмотри, ведь он многого добился. – Она свернула на парковочную площадку начальной школы «Омега», куда стекались редкие пока избиратели. Поскольку ответом на ее реплику вновь стало ледяное молчание, она продолжила: – Я не понимаю тебя, папа. Ты говоришь о Теде так, словно он какой-то монстр, человек бессердечный, не любящий близких. Но ведь он совсем другой. Заботливый, добрый, веселый и благородный. И он любит свою семью.