Третья жена шейха - Зинаида Хаустова

— Если можно только одну жену, я женюсь на Наташе, — негромко сообщает мне на ухо, а потом показывает на девочку с хорошей осанкой. Она походкой балерины направляется к ожидающему ее папе.

Окидываю взглядом возможную невестку. Правильные черты лица и каштановые волосы. Но что-то мне подсказывает, сын будет долго перебирать кандидаток. Долго на девочке не фокусируюсь.

— Она очень красивая, Глеб, — вежливо комментирую, упаковывая рисунок в папку.

— Петь, пока! — кричит сын, уже забыв про Наташу.

Оборачиваюсь на Петю Волкова, няня которого тоже прячет рисунок.

— А вы не домой? — интересуюсь у женщины.

— Нет, нам еще на теннис.

— А, ну тогда до свидания. Петя, пока! — машу рукой приятелю сына и тяну Глеба на выход.

Не спеша, через парк идем домой. Солнце пробивается через листья деревьев. Пахнет летом. Рассеянно смотрю на шпиль высотки МГУ. Там мы познакомились с Князевым.

— Мам, а дядя возьмет меня на выходные на дачу? — Глеб уже где-то нашел большую палку и размахивает ею в разные стороны.

— Если он сам поедет. Дядя сегодня зайдет к нам. Сам у него спросишь.

— Если бы мы не убежали от папы, мы могли бы поехать на залив, — мечтательно говорит сын, сбивая палкой высокий сорняк.

— Тебе не нравится, как мы живем? — с замиранием сердца слежу за реакцией ребенка.

— Нет смысла об этом говорить, — не по-детски замечает сын, — я должен был взять ответственность за тебя. Это долг махрама.

Щурюсь на солнце. Я взяла на себя ответственность за Глеба, он за меня. Что-то в этом есть. Круговая порука.

Хотя иногда хочется отдать эту ответственность в руки мужчины. Как-то раньше я не сильно ценила мое безответственное положение. Казалось, что я просто птица в клетке. Мне хотелось свободы. А теперь иногда хочется снова в клетку. Чтобы ничего не решать, откинуть необходимость постоянно делать выбор. Как оказывается, утомительно быть сильной женщиной.

Дома кормлю Глеба и отправляюсь в душ. Нужно подготовиться к вечеру. Привожу тело в порядок, сушу волосы и наношу на лицо маску. Прохожу в маленькую комнату, из которой соорудила себе мини-кабинет.

Сажусь за швейную машинку и заканчиваю последний шов. Поднимаю платье и рассматриваю. Попробовала повторить свое любимое платье от Версаче. Надеюсь, что хоть немного похоже. За восемь лет в Саудовской Аравии только пару раз что-то себе шила. Сейчас занимаюсь этим регулярно. Пытаюсь воссоздать свой гардероб.

Смываю маску и примеряю платье. Не Версаче, конечно, но вполне прилично. В театр выйти можно.

В дверь звонят. Открываю Пете. Он выглядит как-то неважно.

— Что-нибудь случилось? — смотрю, как он разувается и проходит в квартиру.

— Ларка позвонила, сказала, что остается в Польше, — брат издает нервный смешок, — встретила на Варшавском рынке какого-то пана и умудрилась его охмурить.

— Мне очень жаль, Петь, — подхожу ближе и рукой глажу брата по предплечью, — хочешь все отменим, и никуда не пойдем?

— Вот еще. Можно подумать, трагедия. Что я себе бабу не найду? Сходим, отвлечемся. Кстати, шикарное платье.

— Спасибо! Сама сшила, — горделиво сообщаю я. — Проходи на кухню, я тебя покормлю.

Вечером оставляем Глеба на няню и едем в Большой.

Покупаю программку на память и беру бинокль. Располагаемся во втором ряду амфитеатра. В предвкушении жду, когда же прозвучит третий звонок.

Зал заполняется. На первый ряд перед нами садится пара.

Замираю, когда понимаю, что это Князев. С легкой щетиной. Брутальный и красивый.

Перевожу взгляд на его спутницу. Очень красивая блондинка с породистым лицом. Хорошо смотрятся вместе, очень гармонично. От этого у меня сжимается сердце.

Алексей наклоняется к девушке, что-то говорит, она смеется. Он наклоняется и целует ей руку.

Становится душно и хочется выйти. Уже готова это сделать, но звучит третий звонок.

Настроение катится к черту. Невидящим взглядом пытаюсь сосредоточиться на сцене, где балерина крутит фуэте. Но мои глаза то и дело соскальзывают на пару, сидящую впереди. Они просто смотрят балет и больше не разговаривают. Но мне невыносимо хочется выгнать эту красивую девушку и занять ее место.

После нашей последней встречи я полагала, что все вернется на круги своя. Провожала Глеба на занятия и надеялась, что на выходе из школы меня будет поджидать Князев. Но этого не происходило. Я убеждала себя, что мне безразлично, но все равно каждый раз снова надеялась его увидеть.

Когда стало ясно, что Алексей не появится, стало тоскливо. Но я смирилась с его решением больше не встречаться. В конце концов, я сама ему отказала. Причем второй раз, если считать с тем случаем восемь лет назад.

Было наивно полагать, что Князев будет стучать в закрытую дверь. Хотя, если признаться честно, я надеялась, что он все-таки будет в нее стучать, как всегда делал Мансур. Брал штурмом крепость каждый раз, не принимая моих отказов.

Наверное, я должна быть благодарна Князеву, что он уважал мои желания. Но благодарной быть не получалось, я чувствовала разочарование. Вместо горячего штурма и напора холодная пустота.

И вот через какие-то несчастные три месяца я вижу его с другой. И не где-нибудь, а в театре. Встреча в ресторане с этой парочкой не уязвила бы так сильно. Это просто про легкомысленные отношения. Свидание в Большом — гораздо важнее, это про серьезные намерения.

Мне должно быть все равно. Я сама его оттолкнула. Но мне не все-равно. Я тлею на медленном огне.

В невыносимых муках доживаю до антракта. Наклоняюсь к Пете и говорю, что хочу уйти.

Брат ничего не спрашивает и не спорит. Он здесь из-за меня. Сам никогда в жизни не пошел бы на балет.

Петя завозит меня и уезжает домой. По пути успеваем договориться, что он завтра вечером заедет за Глебом, и они отправятся на дачу. Обещает стать самым лучшим дядей на свете, если в личной жизни все-равно не везет.

Поднимаюсь домой. Отпускаю Маргариту Викторовну. Читаю Глебу книгу. Продолжаю читать, даже когда становится ясно, что сын уснул. Лишь бы не оставаться сейчас наедине со своими мыслями.

Так и засыпаю с книгой в удобном кресле в спальне сына.

Мне снится неприличный сон. Я стою на четвереньках и меня берут сзади. Я чувствую горячие руки на своих бедрах. Они сжимают кожу грубо и требовательно. Я почему-то