Лиз Реинхардт - Двойное дыхание (ЛП)

— Привет, красавица. — Он притянул меня к своей груди и стал целовать мое лицо и шею.

— Тебе пора идти. Рассвет.

— С днем ​​рождения, — прошептал он.

— Спасибо. — Я провела ладонью по его лицу. Он поцеловал мою ладонь и пальцы, затем встал с кровати и схватил штаны.

— Хорошо. — Даже если это не было действительно хорошо, часть меня почувствовала облегчение. Ему стоило уехать прежде, чем бы его поймали. — Некогда дурачиться…

Он вернулся с крошечной коробочкой. Упакована она была в отличную бумагу — ярко-розовую, с крошечными золотыми звездами. На вершине был прицеплен миниатюрный золотой лук.

— Джейк! Не стоило.

— Просто открой. — Он поцеловал кончик моего носа.

Я разорвала бумагу и сняла с коробочки крышку. В ней оказался кулон с буквой «Б» с тремя капельками жемчуга на черной ленте.

— Помнишь книгу об Анне Болейн, которую мы читали? Ну, ты читала, а я слушал? — ​​спросил он нетерпеливо. — Такое ожерелье было на ней в фильме.

— Ты нашел мне ожерелье Анны Болейн? — спросила я, точно не зная, что чувствовала по этому поводу. — Ей… э-э… отрубили голову, Джейк.

— Да, знаю. Но она была сильной, умной и сексуальной, так что я подумал, что мы могли бы просто забыть об обезглавливании и сосредоточиться на хороших вещах. Тем более твоя фамилия и имя начинаются с «Б».

Одно то, что он приготовил подарок, что думал о нем, делало его удивительным, даже если, нося его, я всегда думала бы об обезглавливании.

— Спасибо, Джейк. — Я обняла его. — Это так красиво и с литературно-исторической подоплекой. Мне очень нравится!

Он взял ленту и завязал вокруг моей шеи. Встав с кровати, я посмотрела на нее в зеркало и еще больше влюбилась в свое ожерелье. В конце концов, я ведь могла просто вспоминать нашу поездку и думать о своих желаниях, когда носила бы его, вместо обезглавливания.

— Рад, что тебе нравится, — усмехнулся он. — Мне очень жаль, детка, но я должен идти.

Он натянул джинсы и ботинки, быстро через голову надел рубашку и набросил куртку.

— Не могу дождаться сегодняшнего праздника. Не нервничай. — Я обхватила его за бедра.

— Я надену рубашку на кнопках, — пообещал он.

— Я так люблю тебя. — Я глубоко поцеловала его. — Люблю тебя, люблю, люблю.

Он рассмеялся:

— И я люблю тебя, Брен. Вернусь через четыре часа.

Он выпрыгнул из окна и убежал. Я высунула голову и смотрела, пока он не скрылся из виду. А когда собиралась вернуться обратно в тепло, в пустую кровать, увидела на подоконнике пакет, завернутый в коричневую бумагу. Я улыбнулась. Джейк должно быть оставил что-то еще.

Я вытащила пакет и развернула его. Это была книга в твердом переплете — «Разум и чувства» Джейн Остин. Я читала «Гордость и предубеждение» после «Повелителя мух» и влюбилась в Остин, но еще не имела возможности прочитать «Разум и чувства»[86]. На титульной странице шла надпись красивым аккуратным почерком, который не принадлежал Джейку. Я точно знала, чей он был.

«Бликс, это великая, недооцененная Остин. Мне нравится этот роман, потому что люди, которые должны в конечном итоге быть вместе, будут прокляты. Уиллоуби козел, но он по-настоящему любит Марианну, до дна его черной души. Но все не имеет значения. Остин знает, что в конечном итоге надо быть с человеком, у которого есть разум, а не с мудаком. Придерживайся плана Остин.

С Днем Рождения. Люблю, Саксон».

Мое сердце забилось быстрее, а голова пошла кругом. Я сосредоточилась на двойном дыхании: два вдоха, один выдох, два вдоха, один выдох. Бессознательно я села на кровать и открыла книгу. Я читала, когда несколько часов спустя мама и Торстен ворвались в мою комнату, чтобы пожелать мне счастливого дня рождения.

— Бренна! — Мама бросилась к кровати. — Почему ты плачешь, дорогая?

— Просто книга, — прорыдала я.

Мама склонила голову и посмотрела на обложку.

— «Разум и чувства»? Дорогая, это романтика. Я не помню ничего печального в этой книге.

— Я еще не дочитала. — Я неловко вытерла слезы. — Мама, почему в конечном итоге с Марианной не Уиллоуби?

— Тебе не интересно будет читать дальше, сладкая. — Мама смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

— Пожалуйста. — Я схватил ее за руку.

Она села на кровать и убрала волосы с моей шеи, нежно поцеловав меня, рассказала о том, о чем я ее спрашивала:

— Он заставляет ее поверить, что имеет серьезные намерения в отношении нее, но вынужден выбирать между бедностью с ней или женитьбой на нелюбимой женщине ради денег. Он женится на той, которую не любит.

— Получается, он просто большой идиот? — спросила я, успокаиваясь.

— Да. — Мама наклонила голову и объяснила: — Он, правда, любил Марианну, но просто выбрал человека, который реально был правильным для него, и позволил ей выйти замуж за человека, который был правильным для нее. Он понял, что любовь — не самое главное. Реалии жизни совсем другие. — Мама вздохнула. — В свое время я написала большую статью об этой книге. — Она выглядела мечтательно.

— Прости, что была такой странной. — Я протерла глаза и кинула ей виноватую улыбку.

— Все в порядке, детка. Спускайся когда будешь готова, Торстен делает свои знаменитые вафли. — Она поцеловала меня в лоб и ушла. Я услышала, как она говорила па «… эмоции Бренны, когда у нее период…», когда они шли по коридору.

Я прочитала книгу позже, чтобы у меня сложилось о ней свое мнение. И я с треском захлопнула роман. Между вымыслом и реальной жизнью была большая разница. Я могла кричать все, что хотела, читая Остин, но, несмотря на всю фигню, мысли о предстоящем дне рождения вызывали счастливую улыбку на устах.

Старшая школа (англ. highschool) — последний этап среднего образования в США, длящийся с девятого по двенадцатый класс (с 14–15 лет). В старшей школе ученики могут более свободно выбирать свои занятия, чем раньше, и только должны выполнить минимальные критерии для получения диплома, которые устанавливает школьный совет.

Речь идет о культовой в 50-е годы в Америке одежде и обуви.

«Алая буква» — роман Натаниеля Готорна (1850).

Водительское удостоверение в Нью-Джерси выдается только с 17-ти лет.

Пьеса, основанная на автобиографии слепоглухой американки Хелен Келлер.