Эдна Фербер - Плавучий театр

— Опять от дочери?

— Да.

— Ну и часто же она пишет вам! Ведь вы получаете по письму чуть ли не на каждой пристани. Вчера еще мы с Клайдом удивлялись этому. О чем это она может писать так часто?

Магнолия знала, что письма Ким вызывают большое волнение в труппе плавучего театра. Каким-то непонятным образом по «Цветку Хлопка» распространился слух о том, что между матерью и дочерью разгорелся письменный спор. Все понимали, что от исхода этого спора зависит будущее плавучего театра.

Бывшая инженю говорила деланно равнодушным тоном, который звучал настолько фальшиво, что у каждого постороннего наблюдателя, без сомнения, сложилось бы весьма невысокое мнение о ее артистических способностях.

— Что она пишет, а? Интересно бы узнать столичные новости!

Магнолия взглянула на письмо.

— По-видимому, Ким рассчитывает приехать ко мне. В июне. С мужем.

Ленты на чепце Элли задрожали. Маленькие, увядшие, сухие ручки, красотой которых она до сих пор гордилась, задрожали.

— Не может быть! Вот хорошо-то!

Выразив таким образом восторг, которого она не ощущала, Элли мелкими шажками засеменила в актерскую комнату.

Магнолия снова взялась за письмо. Ким терпеть не могла писать писем. То обстоятельство, что она написала их такое количество за один месяц, свидетельствовало о ее большой душевной тревоге.

«Нолли, любимая моя, ты совсем спятила. Как ты можешь оставаться там, в этих жарких и сырых местах, где каждую минуту можно схватить малярию? Сезон кончается у меня первого июня. В сентябре мы собираемся в Бостон, Филадельфию и Чикаго. По контракту я не обязана ехать в турне. Кригер предложил мне увеличить жалованье и участие в доходах. Но ты знаешь, как я ненавижу эти поездки. К тому же мне не хочется расставаться с Энди. Ему не хватает тебя — так же, как мне и Кену. Если бы он умел говорить, то, несомненно, потребовал бы, чтобы к нему вернулась его бабушка. Если ты не приедешь в Нью-Йорк к третьему июня, я сама приеду за тобой. Мы с Кеном собираемся отплыть в Европу на пароходе «Олимпик» десятого июня. В Лондоне идет пьеса, которую Кригер хочет ставить в Нью-Йорке специально для меня. Нужно ее посмотреть. Мы побываем в Париже, Вене и Будапеште. Вернемся первого августа. Как ты предпочитаешь — поехать с нами или остаться на даче с Энди? Джанет Фрейд обещает заняться твоими делами, если ты еще не покончила с ними. Ведь так просто — сдать в аренду старое корыто и с первым же поездом прикатить в Нью-Йорк. По письмам твоим вижу, что в первых числах июня твой театр будет в Лазаре на Миссисипи. Фрейд говорит, что этот Лазар в двадцати милях от железной дороги. Какой ужас! Будь благоразумна, Нолли. Возвращайся домой.

Ким».

Рука, державшая письмо, тихо опустилась на колени. Полулежа в низком кресле, Магнолия смотрела сквозь полуопущенные ресницы на вздувшуюся, волнующуюся реку, стремительно мчавшую в океан свои желтые волны. На высоком глинистом берегу раскинулось жалкое маленькое селение, ярко освещенное жаркими лучами полуденного солнца. По дороге, тянувшейся вдоль берега, медленно ехала запряженная мулами, полуразвалившаяся повозка. Сидевший в ней негр держал в руках веревочные вожжи и мерно покачивался. Из кухни плавучего театра доносился громкий смех. Внезапно его заглушили звуки рояля, трубы, рожка и цимбал — это оркестр приступил к репетиции.

Зной, музыка, смех, скрип колес на дороге… Магнолия Равенель перебирала в памяти последние двадцать пять лет своей жизни.

В сущности, могло бы быть гораздо хуже. Она ведь ничего не решала, ничего не обдумывала. Она действовала вслепую. И все как-то обходилось. Ким совсем другая. Очень вдумчивая, очень рассудительная. Из тихого пансиона при монастыре Святой Агаты она вышла уже вполне сложившимся человеком. «Я хочу быть актрисой». — «О нет, Ким! Не надо». Но Ким во всем и всегда умела настоять на своем. Она была умна, предусмотрительна, осторожна. «Ты не похожа на актрису! — утверждала Магнолия. — Какие глупости!» В течение пяти лет Ким играла в маленьких театрах Чикаго. Главным образом в музыкальных комедиях. Через пять лет ей стало ясно, что она ничего не понимает в сценическом искусстве. Она решила поступить в Национальную драматическую школу Нью-Йорка и начать все сначала. Сценическая же деятельность Магнолии подходила к концу. Несмотря на свои годы, она все еще была очаровательна и могла привлекать внимание публики. Но ей трудно было тянуться за молодежью и приноравливаться к новым веяниям.

Желание Ким поступить в драматическую школу показалось ей до смешного нелепым, несмотря на то что Ким пространно объяснила, чего она ждет от школы. В конце концов Магнолия уступила и сняла небольшую квартиру в Нью-Йорке. Ким работала много, с увлечением.

Фехтование. Гимнастика. Ритмика. Пение. Постановка голоса. Французский язык.

— Разве ты хочешь стать акробаткой, певицей или танцовщицей? Не понимаю, зачем вас учат всему этому.

— Ну и отсталая же ты, дорогая Нолли! Знаешь, что? Переходи к нам в школу! Тогда ты сама поймешь, зачем учат всему этому.

Танцкласс. Большой, светлый, пустой зал. Фонограф. Десять учениц. Голые ноги. Все — босиком. Ученицы выстроились по кругу на расстоянии пяти шагов друг от друга и, стоя на одной ноге, покачивались, размахивая другой в воздухе. Упражнение выполнялось десять минут. Со стороны казалось, что нет ничего проще. Придя домой, Магнолия попыталась проделать то же самое, но вынуждена была отказаться от своей попытки. Вытянуть ногу! Прямой корпус! Еще! Прямей! Некоторые движения были очень трудны. Ученицы слепо исполняли на первый взгляд бессмысленные приказания преподавательницы.

— Вы спускаетесь в долину! Вы пробираетесь в тумане. Смотрите же на солнце! О, как оно прекрасно!

Постановка голоса. Преподаватель, дама в большой шляпе, вся обвешанная модными побрякушками, напоминала председательницу женского клуба на каком-нибудь предвыборном собрании. Слушая, как она говорит, Магнолия думала, что нисколько бы не удивилась, если бы эта преподавательница вынула из горла свою голосовую машинку и показала ее ученикам. Голос ее был воистину произведением искусства. Каждое слово она произносила отчетливо и, несомненно, с большим изяществом:

— Сегодня мы займемся звуковыми упражнениями.

— Звук Б. Буб-уб-уб-уб. Боб бил по барабану Звук Т. Ты что-то тепло закутался. Звук Д. Дядя сделал дело. Звук Н. Ни одна из невинных монахинь не понравилась Иннокентию.

Хором и в одиночку ученики подолгу твердили все те же глупости о Бобе, дяде и невинных монахинях.

Упражнение голосовых связок. Несколько бессмысленных слов, повторенных нараспев. «Еще раз, мисс Равенель… Так, теперь лучше».