Сесилия Ахерн - Посмотри на меня

Элизабет с трудом сглотнула:

— Э-этого я тоже не знаю.

— Тогда как я могу тебе помочь, если ты не знаешь ни как его фамилия, ни откуда он? Похоже, ты его тоже не слишком хорошо знаешь. Насколько я помню, ты танцевала там, на улице, одна, как сумасшедшая. Не знаю, что на тебя нашло в тот день.

Неожиданно у Элизабет появилась еще одна идея, она схватила со стойки ключи от машины и выбежала из кафе.

— А как же твоя горячая капля? — крикнул Джо, когда она захлопнула за собой дверь.

— Бенджамин, — позвала Элизабет, захлопывая за собой дверцу машины и бросаясь к нему по гравию. Он стоял посреди группы рабочих, склонившихся над разложенными на столе чертежами. Они все подняли на нее глаза.

— Можно вас на минутку? — Она запыхалась, ее волосы развевались от сильного горного ветра.

— Конечно, — сказал он, отходя от замолкших рабочих и отводя ее в сторонку. — Все нормально?

— Да, — неуверенно кивнула она. — Я просто хотела задать вам один вопрос, если вы не против.

Он приготовился слушать.

— Вы встречались с моим другом Айвеном, да? — Она хрустела суставами пальцев и переступала с ноги на ногу, нетерпеливо ожидая его ответа.

Он поправил каску, внимательно посмотрел на нее, ожидая, что она засмеется или скажет ему, что шутит, но не обнаружил в ее беспокойных темных глазах ни тени улыбки.

— Это какая-то шутка?

Она покачала головой, нервно прикусила внутреннюю поверхность щеки и нахмурила брови.

Он откашлялся.

— Элизабет, я правда не понимаю, что вы хотите, чтобы я сказал.

— Правду, — быстро ответила она. — Я хочу, чтобы вы сказали мне правду. Ну, понимаете, я хочу, чтобы вы сказали мне, что видели его, но я хочу, чтобы это было правдой. — Она сглотнула.

Бенджамин еще некоторое время изучал ее лицо и в конце концов медленно покачал головой.

— Нет? — тихо спросила она.

Он снова покачал головой.

Ее глаза наполнились слезами, и она быстро отвернулась.

— Вам нехорошо? — Он хотел дотронуться до ее руки, но она отпрянула. — Я считал, что вы шутите насчет него, — ласково добавил растерянный Бенджамин.

— Вы не видели его на встрече с Винсентом?

Он покачал головой.

— А на барбекю на прошлой неделе?

Та же реакция.

— А как мы с ним шли по городу? А в детской комнате в тот день, когда… появилась эта смешная надпись на стене? — с надеждой спросила она. Ее голос дрожал от волнения.

— Нет, простите, — добродушно сказал Бенджамин, стараясь скрыть смущение.

Она повернулась к нему спиной и смотрела теперь на развернувшуюся перед ней панораму. С того места, где она стояла, было видно море, горы и аккуратный маленький городок, спрятавшийся между холмами.

Наконец она заговорила:

— Бенджамин, он был такой настоящий!

Он не мог придумать, что на это сказать, и продолжал молчать.

— Знаете, как бывает, когда чувствуешь, что кто-то находится с вами рядом? И даже если никто не верит, что этот человек существует, вы точно знаете, что он есть?

Бенджамин задумался и понимающе кивнул, хотя она не могла этого видеть.

— Мой дедушка умер, а мы были с ним очень близки. — Он смущенно ковырнул носком гравий. — С моей семьей мало о чем можно было договориться — они никогда ни во что не верили, но я знал, что он иногда бывал рядом со мной. Вы хорошо знали Айвена?

— Он знал меня лучше, — усмехнулась она.

Бенджамин слышал, как Элизабет всхлипнула. Она вытерла глаза.

— Так он был реальным человеком? Он умер? — спросил Бенджамин, сбитый с толку.

— Я просто так сильно верила… — Она замолчала. — Он очень помог мне в последние несколько месяцев. — Минуту она изучала в тишине окружающий вид. — Бенджамин, я ненавидела этот город. — По ее щеке скатилась слеза. — Я ненавидела каждую травинку на каждом холме, но Айвен так многому меня научил! Он объяснил мне, что в задачи города не входит сделать меня счастливой. И Бале-на-Гриде не виноват в том, что я чувствую себя не в своей тарелке. Не важно, в какой точке земного шара находишься, потому что главное — где ты обитаешь в своих мыслях. — Она коснулась лба. — Все дело в том мире, в котором я живу. Мире видений, надежд, воображения и воспоминаний. Там я счастлива. — Она снова постучала себя по лбу и улыбнулась. — И поэтому я счастлива и тут тоже. — Она распахнула руки, показав на пейзаж вокруг. Потом закрыла глаза и подставила лицо ветру, чтобы он высушил ей слезы. Когда она повернулась к Бенджамину, се лицо смягчилось. — Я просто подумала, что из всех людей именно вам будет важно это знать. — Медленно и тихо она пошла обратно к машине.

Прислонившись к старой башне, Бенджамин смотрел, как она уходит. Он не так хорошо знал Элизабет, как ему бы хотелось, но чувствовал, что она подпустила его к себе ближе, чем других. И он ее тоже. Они успели сказать друг другу достаточно, чтобы понять, насколько они и в самом деле похожи. Он видел, как она изменилась, как далеко шагнула вперед и наконец внутренне успокоилась. Он посмотрел на пейзаж, который Элизабет так долго разглядывала, и впервые за тот год, что он здесь провел, у него открылись глаза, и он увидел его.

Рано утром Элизабет проснулась и села на кровати. Она осмотрела комнату, взглянула часы — было без четверти четыре, — и когда она громко заговорила сама с собой, ее голос звучал твердо и уверенно.

— Пошли вы все к черту! Я верю.

Она откинула одеяло и выпрыгнула из постели, представляя себе радостные крики и смех Айвена.

— Где Элизабет? — сердито прошипел Бенджамину Винсент Тэйлор, стараясь, чтобы его не услышала толпа, собравшаяся на открытие новой гостиницы.

— Она все еще в комнате для детей, — вздохнул Бенджамин, чувствуя, как твердеет цемент в стене напряжения, воздвигавшейся всю неделю на его ноющих плечах.

— До сих пор? — воскликнул Винсент.

Несколько человек обернулись и посмотрели на него. Местный политик из Бале-на-Гриде приехал, чтобы провести официальное открытие, и произнес речь у исторической башни, тысячи лет простоявшей на вершине горы и ставшей теперь частью гостиницы. Скоро толпа разбредется, заглядывая в каждое помещение и любуясь проделанной работой, а Бенджамин и Винсент до сих пор не знали, что Элизабет придумала для детской комнаты. Последний раз они видели ее четыре дня назад, и комната тогда все еще была пуста.

Все эти дни Элизабет в буквальном смысле не выходила оттуда. Бенджамин как-то принес ей еды и питья из автомата, она торопливо выхватила у него поднос и снова захлопнула дверь. Он не имел представления, что там внутри, и его жизнь всю неделю была кошмаром, так как ему приходилось справляться с паникующим Винсентом. Необычность Элизабет, говорящей с невидимым другом, уже давно перестала производить на Винсента впечатление. Никогда раньше в его практике помещения не дорабатывались во время открытия, это была нелепая и крайне непрофессиональная ситуация.