Кэтлин Тессаро - Элегантность

– Ты забыла, что я – младенец Иисус. У меня есть связи! Такси! – Он останавливает такси. – Отвези нас в «Ритц», добрый человек!

– Нет, Эдди! Как можно?! Только не в «Ритц»! – протестую я. – Только не в таком виде!

Флора хихикает.

– Да успокойся ты, Луиза. Так будет даже забавно!

– Нет-нет, я не поеду! Я лучше домой! По правде сказать, я очень устала.

– Я сниму свои пеленки, если ты поедешь. – Эдди тянет меня к открытой дверце такси. – Если на то пошло, я даже сниму вообще всю одежду, если ты поедешь!

Я вдруг начинаю нервничать. Зачем я нужна этому красивому талантливому юноше? Почему он так тянется ко мне? Меня одолевает внезапное желание убежать, скрыться, пока я не разрушила каких-то там его ошибочных и прекрасных иллюзий, которые он по-прежнему лелеет относительно моего характера.

– Смотрите, ночной автобус! Если я побегу, я еще могу успеть! Спокойной ночи и веселого Рождества! – Я торопливо чмокаю их в щечки и пускаюсь бежать через Трафальгарскую площадь, хлопая на ветру пластмассовыми крылышками.

– Подожди! – Эдди бросается за мной и, несмотря на мешающее одеяло, догоняет и хватает за руку. – В следующие выходные я устраиваю у себя на яхте небольшой междусобойчик. Ты придешь?

– На яхте?! – Я теряю дар речи

Автобус подъезжает к остановке, скрипя и стеная под тяжестью праздничных украшений. Эдди еще крепче сжимает мою руку.

– Пожалуйста, приходи, Луиза. И сейчас не убегай. Если хочешь, мы отвезем тебя домой.

Какое-то чувство сродни страху пронизывает все мои внутренности. Он нравится мне. Он нравится мне больше, чем я могла бы себе позволить. Больше, чем это допустимо. Вот она, проблема.

Автобус останавливается и начинает запускать людей.

– Зачем меня отвозить? Не беспокойся… вот же автобус!.. – Я смотрю ему в глаза. – Счастливого Рождества, Эдди! У тебя так здорово получается младенец Иисус… у тебя так здорово получается… все!

– Это означает, что ты придешь? – настаивает на своем он.

Кондуктор дает звонок, и автобус отъезжает от обочины. Я вырываю у Эдди свою руку и запрыгиваю на заднюю площадку.

– Посмотрим… Я скажу Флоре, и она даст тебе знать! Счастливого Рождества! – кричу я.

Когда автобус выруливает на Уайтхолл, я оборачиваюсь и вижу Эдди, который одиноко стоит посреди Трафальгарской площади с чайным полотенцем на голове.

Я поднимаюсь на второй ярус и нахожу себе местечко рядом с каким-то человеком в красной бумажной шапке Санта-Клауса, который крепко спит, прислонившись головой к стеклу. Я снимаю с себя крылышки и нимб. В битком набитом автобусе все веселятся, смеются, что-то кричат в трубки мобильников.

Мы проезжаем Биг-Бен, здание парламента, а потом улицу, где я столько лет прожила со своим бывшим мужем. Я пытаюсь представить, что он сейчас делает и как там теперь у нас в квартире – по-старому или изменилось? Может, сойти на следующей остановке и посмотреть? Интересно, как он себя поведет, если я заявлюсь к нему на порог в старой ночной рубашке? Да и узнает ли он вообще меня или отнесется ко мне так же, как я к нему в тот случайный вечер в театре? Автобус подъезжает к остановке и ждет, но я не выхожу. Даже чтобы посмотреть одним глазочком. А потом мы минуем мост, и все – проехали!

Дома я первым делом принимаю ванну и ставлю компакт-диск с балладами Шопена – они напоминают мне об Эдди. Разогреваю на плите суп, несу его в комнату и там, макая сухонькие хлебцы в тарелку, завороженно смотрю на огни рождественской елки! Это очень тихая ночь.

И я задумываюсь. Задумываюсь обо всем. О том, как получилось, что я в самый сочельник сижу в одиночестве, ем суп, и о том, как я даже не захотела выйти из автобуса, и обо всех тех людях в церкви Святого Мартина, о Реге, о том, что он делает, когда не наряжается Санта-Клаусом, и о том, узнаю ли я его, встретив случайно на улице, о Флоре и об Эдди, и о том, поехали ли они в «Ритц» и сидят ли там сейчас. А потом я вспоминаю Оливера Вендта и то, как была уверена, что этот мужчина как раз для меня, вспоминаю, как он выглядел, когда мотался на заднем сиденье отъезжающего такси, вспоминаю о своей бывшей работе и своих былых страхах, о том, как я ошибалась относительно всех и каждого. А потом мне вспоминаются Колин и Риа, как они празднуют Рождество со своими семьями и друзьями. А еще я думаю о нашей смешной маленькой квартирке, в которой сейчас сижу, и меня вдруг захватывает неожиданная волна какого-то счастливою чувства.

Оно стоило того. Все, о чем я только что думала, стоит того, чтобы я сидела сейчас в этой маленькой квартирке в абсолютном одиночестве.

И в эту ночь я засыпаю в полном, почти божественном умиротворении.

Единственные предметы, которые могут развеваться и трепыхаться на ветру на борту яхты, – это судовые флажки. Платье или юбка, делающие то же самое, будут здесь неуместны. Поэтому в данном случае наиболее предпочтительным окажется простой и даже в некотором роде мужской тип одежды. Приключения в открытом море случаются в жизни человека не так уж часто, поэтому ловите миг, поскорее распрощайтесь с вечерними платьями и высокими каблуками, а вот чувство юмора непременно оставьте при себе – оно поможет вам стать полноценным членом судовой команды и сохранить присутствие духа при любых обстоятельствах.

Теперь у вас появилась возможность показать всем, что вы не боитесь предстать перед людьми без макияжа, что вы никогда не оставляете в своем кильватере даже малейшего беспорядка, что вы обладаете прекрасным, уживчивым, ровным характером и что ваша элегантность основана на исключительной простоте. Если это вам удастся (и если вы не склонны к морской болезни и к тому же умеете плавать), то проведенное в путешествии время, вы, несомненно, сможете назвать самым прекрасным в своей жизни.

На следующей неделе, придя на работу, я нахожу у себя на столе открытку.

СЕРДЕЧНО ПРИГЛАШАЮ ВАС

НА ТОРЖЕСТВЕННУЮ ЦЕРЕМОНИЮ СУДОВОГО КРЕЩЕНИЯ, КОТОРАЯ СОСТОИТСЯ НАЯХТЕ ЭДВАРДА ДЖЕЙМСА

В ДВА ЧАСА ДНЯ В ЭТУ СУББОТУ НА ПРИЧАЛЕ В ЧЕЛСИ.

Ниже указан телефонный номер: 07771283112.

Я ставлю открытку на столе перед монитором. Флора и Поппи хихикают.

– Девчонки, а вы идете на эту пирушку? – спрашиваю я.

– Нас никто не приглашал, – говорит Поппи, и они снова хихикают.

Вечером, придя домой, звоню в Дорсет.

– Что мне делать, Риа?

– А самой-то тебе чего хочется?

– Не знаю. Просто дело в том… Видишь ли, он так молод… Ты представляешь, ему всего только двадцать четыре года! И зачем ему все это?..

– А тебе что с того? Ведь он, в конце концов, взрослый человек – уж наверняка знает, чего хочет, И потом, с чего ты взяла, что возраст имеет такое большое значение? Посмотри на Колина и Энди.