Несовместимость - Илана Л

У меня даже покормить нормально не получалось, Саша вечно заглатывал воздух, а потом плакал от колик.

– Не придут. У твоего бывшего траур. Их ребенок умер или во время родов, или сразу после, я в подробности не вдавалась. Своих проблем хватает.

– Смеешься? – слова замерли на губах, но смех так и прорывался наружу.

О жизни мужа меня просвещала Жанна. Для меня оказалось полнейшим шоком, когда выяснилось, что отцом ребенка является никто иной, как Рома. Сложился неутешительный для меня пазл. Муж выбрал ее ребенка! Состряпал для себя идеальную жизнь, а меня выбросил за борт. Такая ненависть и тоска поглотила.

Вот и наказал тебя Бог, Рома. 

– Нет. Они уже около двух месяцев не появляются. Так что? Тебя ждать? Я с классным мужчиной тебя познакомлю. Закачаешься, – откровенно убалтывала меня Жанна.

***

Андрей был именно тем мужчиной, с которым познакомила меня подруга. Он жил в Киеве, но в то время был проездом в Одессе. Наш роман завязался стремительно, на неделю я рванула к нему в Киев, и сама от себя не ожидала, что мужчина действительно мне понравится.

– Ничего нигде не екает? – спросила мама на следующий день после того, как Рома забрал Сашу к себе, и уже ничто не напоминало о его присутствии. Мне хотелось выдохнуть с облегчением, но я его не испытала. Эмоционально до конца не смогла определиться с чувствами. – Нагулялась? – не помнила, чтобы до замужества она говорила нечто подобное, да еще отчужденным, холодным тоном.

– Сын был не один, а с няней. Брось драматизировать.

– Горько признавать, но моя дочь – дрянь!

– Не хотела, мама, тебя расстраивать, но это мой выбор, – слова беззаботно слетели с языка. Я тушила в груди пожар, надев маску доброжелательности.

Мама осуждающе покачала головой и засеменила к входной двери.

– Пакуй вещи, Рома даже квартиру тебе не оставит. Надеюсь, ты это понимаешь, – добавила она, не оборачиваясь.

– Мы подписали бумаги, юридически не подкопаешься.

Мама повернулась, и на ее лице появилась горькая, еле заметная улыбка.

– Моя дочь не только дрянь, но еще непроходимая дура!

Больше я маму не видела. Через пару часов она попала в больницу в предынфарктном состоянии и ночью скончалась.

На меня ее смерть подействовала как детонатор. Мы много спорили, часто мои действия были восприняты мамой в штыки, но ее единственную я действительно любила. И она никогда, никогда бы меня не предала. Я рыдала сутками напролет, закрылась на все замки и не желала никого видеть. У меня словно выбили почву из-под ног, и я, подавленная, сидела на полу и вспоминала наш последний разговор. Особенно отчетливо вгрызлась в сознание ее последняя фраза. Мне не хотелось, чтобы мама ушла с мыслью о том, какая у нее непутевая дочь. Мы столько с ней ссорились, и непонимание последних месяцев легло на нас непосильным грузом, а ее не стало, и все вокруг опустело. Не смогла простить себе, что косвенно послужила причиной ее смерти.

По большому счету, я осталась одна. Только, если Жанна была рядом, да и то...Остальные лживые подруги не в счет.

Анна

– Жанна, милая, помоги, – впервые я кого-то просила. Нет, умоляла, – единственная надежда на тебя.

– Я с радостью, Ань, но это огромная сумма, – она закинула лед, протянула стакан и с сожалением посмотрела на меня.

– Я отдам. Честно.

Она тяжело вздохнула.

– Каким образом? На панель пойдешь?

Я промолчала. Кардинальные изменения в жизни меня страшили, ведь, по сути, никакого образования у меня не было. Я думала о работе, но то, что мне предлагали, не нравилось, да и зарплаты – кот наплакал. Как на них жили и поднимали меня родители – я не понимала.

– Ты не пробовала у Андрея попросить?

– Он не знает о существовании Саши, – обреченно выдавила я.

Кажется, Жанна даже не удивилась.

Естественно, я не говорила мужчине о наличии ребенка по нескольким причинам. Во-первых, я надеялась, что Саша скоро исчезнет из моей жизни, а во-вторых, я отчетливо понимала, что, если Андрей узнает подробности, он меня бросит.

– Тогда не знаю, чем тебе помочь, – пожала плечами Жанна. – У Андрея связи в судебной коллегии. Правда, не в Одессе. Но кто знает... Они все знакомы друг с другом, либо наслышаны.

– Жанна, как ты не понимаешь! Не могу я и все!

– Как хочешь. Это твой ребенок и только тебе решать, на что ты сможешь пойти ради него, – подруга отвернулась, мол, разговор окончен, откинула голову на спинку кресла.

Я находилась в бешеном дисбалансе, совсем не понимая, что чувствовала и ощущала. Мне очень хотелось родного плеча рядом, человека, который смог бы объяснить метаморфозы, происходившие со мной.

Во время поездки к Андрею я впервые поймала себя на мысли, что думаю о Саше. Именно как о сыне, а не постороннем мальчике. Я звонила Лизе, просила присылать фотографии, для меня это было настолько нетипично, стало настоящим открытием, что я испугалась самой себя.

Но по-настоящему меня скрутило после смерти мамы, когда навалилось одно на другое. Ее потеря отозвалась во мне невыносимой болью. Мама снилась мне почти каждую ночь и обязательно во сне говорила о Саше. Я соскучилась по сыну так, что те редкие кадры, которые успела сделать, пересматривала по многу раз на день.

Я многократно поднимала трубку, пыталась дозвониться до Ромы и выпросить у него возможность увидеть Сашу; мне бы только одним глазом на него посмотреть и понять – это ли материнская любовь, о которой так много говорила мама? Но телефон молчал. Рома навсегда перестал быть доступным для меня.

Я бросилась к нему на работу, но и там меня выставили за порог как прокаженную, только добавили, что Роман Александрович пришлет своего адвоката для оформления развода.

Честно, в тот день я старалась успокоиться и договориться сама с собой. Все хорошо, все идет по моему плану.

Очередным ударом для меня стал развод. Все, что муж мне обещал отдать взамен на Сашу – оказалось ложью. Имели вес наш брачный договор, который я подписала добровольно, где черным по белому