Николас Спаркс - Счастливчик

Глава 32

БЕТ

Бет плохо спала и проснулась, чувствуя себя усталой.

Вчера ночью шторм разбушевался еще больше, порывы ветра усилились, а дождь лил нещадно, так что предыдущий потоп показался мелочью. Накануне она и представить не могла, что вода может стать еще глубже, но когда выглянула из окна, питомник вместе с кабинетом показался ей похожим на одинокий остров посреди океана. Вчера вечером она припарковала машину на возвышенности близ магнолии, весьма предусмотрительно, понимала она теперь. Сейчас этот холмик тоже превратился в отдельный маленький островок, вода почти добралась до кабины грузовика Наны. Грузовик всегда нормально переживал наводнения, но все же неплохо, что они успели починить тормоза. Иначе автомобиль мог бы сесть на мель.

Вчера вечером она отправилась в город купить галлон молока и еще кое-какие вещи первой необходимости, но поездка оказалась бесполезной. Все было закрыто, а среди других транспортных средств на дороге ей встретились только грузовики хозяйственных служб и полицейские внедорожники. Полгорода осталось без электричества, но их дом это пока не затронуло. Если и было во всем этом что-то хорошее, так это прогнозы погоды по радио и телевизору, в которых обещали, что последние грозы закончатся сегодня, а завтра, если повезет, вода отступит.

Она сидела на качелях на веранде, пока Нана с Беном играли в рамми за столом на кухне. Это была игра, в которой они не уступали друг другу, так что Бен не успевал заскучать. Позже, решила она, она разрешит ему пошлепать по лужам перед домом, пока сама отправится проверить собак. Ей, вероятно, придется оставить всякие попытки не дать ему промокнуть и просто разрешить погулять в гидрокостюме. Когда она выходила еще раньше утром покормить собак, плащ нисколько ее не спас.

Слушая мерный стук дождя по крыше, она поймала себя на том, что думает о Дрейке. Она в тысячный раз пожалела, что не может поговорить с ним сейчас, и задалась вопросом, что он сказал бы насчет фотографии. Верил ли он в ее силу? Дрейк никогда не отличался тягой к суевериям, но ее сердце каждый раз выпрыгивало из груди, когда она вспоминала о его необъяснимой панике при потере снимка.

Нана была права. Она не знала, что там пришлось пережить Дрейку, как и не знала, через что прошел Логан. Как она ни старалась понять, все это казалось ей ненастоящим. Она представляла, какое они испытывали напряжение, находясь в тысячах миль от дома, таская на себе бронежилет, живя среди людей, говорящих на чужом языке, пытаясь остаться в живых. Неужели нельзя поверить, что в таких обстоятельствах человек мог привязаться к чему-то, что, по его мнению, хранило его?

Можно, решила она. Это, то же самое, что носить с собой кулон с изображением святого Кристофера или кроличью лапку. Не важно, что в этом нет никакой логики, здесь логика не имеет никакого значения. Как и непоколебимая вера в магические свойства талисмана. Просто если человек чувствует, будто вещь хранит его, значит, так оно и есть.

Но следить за ней? Преследовать ее?

Вот что ее рассудок понимать отказывался. Как бы скептически она ни относилась к поведению Кита или даже его попыткам изобразить искреннюю озабоченность ее благополучием, она должна была признать: в такой ситуации она чувствовала себя уязвимой.

Что сказал Логан? Вроде того, что он был ей что-то должен? За спасение своей жизни, полагала она, но как такое возможно?

Она покачала головой, измученная бесконечным потоком мыслей, затуманивших ее мозг. Она подняла голову, когда услышала, как скрипнула дверь.

— Эй, мам?

— Да, солнышко?

Бен подошел и сел рядом с ней.

— А где Тибо? Я пока его не видел.

— Он не придет, — ответила она.

— Из-за грозы?

Она еще не рассказала ему, да и не была к этому готова.

— У него появились кое-какие дела.

— Ясно, — сказал Бен. Он бросил взгляд на двор: — Даже травы уже не видно.

— Я знаю. Но обещали, что дождь скоро закончится.

— Такое уже бывало? Когда ты была маленькой?

— Пару раз. Но всегда с ураганом.

Он кивнул, а потом поднял очки на носу. Она погладила его по волосам.

— Я слышала, Логан кое-что тебе дал.

— Я не должен об этом говорить, — сообщил он серьезно. — Это тайна.

— Маме можешь рассказать. Я умею хранить тайны.

— Неплохая попытка, — поддразнил он. — Но я на эту удочку не попадусь.

Она улыбнулась и откинулась назад, оттолкнувшись ногами от земли, чтобы раскачать качели.

— Все в порядке. Я уже знаю о фотографии.

Бен посмотрел на нее, недоумевая, что именно она знает.

— О той самой, — продолжала она, — которая защищает.

Его плечи поникли.

— Он тебе рассказал?

— Конечно.

— О! — произнес он с явным разочарованием. — Он просил, чтобы это осталось между нами.

— У тебя она с собой? Если да, я бы хотела взглянуть на нее.

Бен поколебался, прежде чем залезть рукой в карман. Он вытащил сложенный снимок и протянул его ей. Бет развернула фотографию и вгляделась в нее, почувствовав, как на нее нахлынули воспоминания: последние выходные с Дрейком и их разговор, вид на колесо обозрения, падающая звезда.

— Он сказал что-нибудь, когда дал ее тебе? — спросила она, возвращая ему фотографию. — Помимо того, что это секрет, конечно?

— Он сказал, что его друг Виктор называл фотографию талисманом и что она спасла ему жизнь в Ираке.

Она ощутила, как ее сердце забилось быстрее, и приблизилась лицом к лицу Бена.

— Ты сказал, Виктор называл ее талисманом?

— Ага, — кивнул Бен. — Так и сказал.

— Ты уверен?

— Разумеется, уверен.

Бет смотрела на сына, борясь с самой собой.

Тибо сложил в рюкзак свои скромные пожитки. За окном ревел ветер и хлестал дождь, но ему приходилось путешествовать и в худшую погоду. И все же он не мог собраться с духом и выйти за дверь.

Прийти сюда было одним делом, а уйти — совсем другим. Другим стал он сам. Он покинул Колорадо, чувствуя себя одиноким, как никогда; здесь же его жизнь казалась полной и состоявшейся. По крайней мере до вчерашнего дня.

Зевс наконец тихо устроился в углу. Почти весь день он беспокойно бродил по дому, потому что Тибо не вывел его на прогулку. Каждый раз, когда Тибо вставал налить стакан воды, Зевс взволнованно вскакивал, словно хотел узнать, не настало ли время идти.

Стоял день, но из-за облачного и серого неба на улице было темно. Гроза по-прежнему свирепствовала, однако он чувствовал, что она близится к завершению; словно свежепойманная рыба, трепыхающаяся на палубе, она просто не могла уйти тихо.