Нора Робертс - Незавершенные дела

— Ничего страшного.

— Нет, я правда хотела бы с тобой встретиться. Но люди, окружающие меня, иногда слишком обо мне пекутся.

— Да, наверное, так и было.

Он коснулся ладонью ее шеи под подбородком. Она стала еще красивее. Если бы их встреча в Нью-Йорке состоялась, в менее интимной обстановке, что бы он почувствовал? Признаться, ему не очень хотелось знать. Он просил ее о дружбе. Не стоит добиваться большего.

— У тебя усталый вид, Ван. Ты бледная как смерть.

— Я отпахала сумасшедший сезон.

— Ты хорошо спишь?

— Может, сыграем в доктора, Брэди? — шутливо сказала она, отводя его руку.

— Я бы с превеликим удовольствием, но сейчас я говорю серьезно. Ты выглядишь изнуренной.

— Я всего лишь немного устала — поэтому и решила устроить себе каникулы.

— Почему бы тебе не прийти на прием? — не унимался Брэди.

— Что еще за новости? Раньше это называлось «давай пообжимаемся», — съязвила Ванесса.

— Я поговорю с отцом — пусть он тебя примет.

— Да не нужен мне врач. Я никогда не болею. За десять лет не отменила ни одного концерта. Признаться, я немало понервничала, возвращаясь сюда, но я справлюсь.

Вернулся Конг, и Ванесса наклонилась, чтобы погладить его. Желудок снова болезненно сжался, и она спрятала лицо в собачьей шерсти.

«Упрямая как баран. Всегда такой была», — подумал он. Наверное, будет лучше, если он просто понаблюдает за ней тайком.

— А ты все-таки зайди к отцу — он обрадуется, — предложил Брэди. — Просто повидаться.

— Конечно. Заскочу как-нибудь. — Она подняла голову, и в темноте он уловил знакомый блеск ее глаз. — Джоани говорит, что тебя одолели пациентки. Подозреваю, что с твоим отцом та же история. Он ведь такой симпатичный.

— А… ну да, верно. У него было несколько интересных… возможностей. Но они все умерли, когда твоя мать… в общем…

Ошарашенная, Ванесса резко выпрямилась:

— Чего-чего? Твой отец и моя мать?

— Ну да… Это самая популярная сплетня в городе. На сегодняшний момент.

— Моя мать? — недоверчиво повторила она.

— А что такого? — пожал плечами Брэди. — Красивая женщина в самом расцвете лет. Почему бы ей не завести роман?

Прижав ладонь к желудку, Ванесса поднялась:

— Мне, пожалуй, пора.

— А что случилось?

— Ничего. Я замерзла — пойду в дом.

Он взял ее за плечи — это был еще один жест, вызвавший в памяти поток воспоминаний.

— Послушай, оставь ее в покое, Ван. Бог свидетель, ей и так несладко пришлось в жизни.

— Ты не знаешь, о чем говоришь.

— Я знаю больше, чем ты думаешь. Хватит, Ван. Старые обиды подтачивают человека изнутри.

— Хорошо тебе говорить! — возмутилась она, не сдержавшись. — Ты жил в счастливой семье. Что бы ты ни натворил, тебя все равно любили. Никто не выгонял тебя из дома.

— Она тебя не выгоняла.

— А, ей было все равно. Какая разница? Наше с ней родство закончилось двенадцать лет назад. Много чего закончилось.

С этими словами она повернулась и пошла в дом.

Ночью Ванесса часто просыпалась от боли в желудке. Она привыкла к этой боли, глушила ее медикаментами, которые ей прописали от мигрени, но чаще всего усилием воли заставляла себя не обращать на нее внимания.

Ей захотелось отправиться в комнату матери. Она встала, дошла до ее двери и даже подняла руку, чтобы постучать, но остановилась и тихо вернулась к себе. Если мать завела любовника — это ее не касается. Но она все-таки обиделась за отца. Все годы, что Ванесса провела с отцом, у него не было женщин. По крайней мере, она ничего такого о нем не знала. Но, в общем, какое это имеет значение? Они всегда существовали каждый сам по себе, хотя и под одной крышей. Хуже было то, что ее мать спокойно жила в этом доме, забыв о своем единственном ребенке. Что она начала жизнь заново, и в этой жизни не было места для ее дочери. «Настало время, — сказала себе Ванесса, — спросить почему».

Внизу пахло кофе и тостами. На кухне мать мыла чашку. На ней был симпатичный голубой костюм, жемчужное ожерелье и серьги. Она напевала себе под нос, слушая тихо играющее радио.

— А, это ты, — с улыбкой обернулась Лоретта, надеясь, что фраза получилась непринужденной. — Я думала, что и не увижу тебя до ухода.

— До ухода?

— Мне нужно на работу. Есть маффины и кофе. Кофе еще горячий.

— На работу? — переспросила Ванесса. — Куда?

— В магазин. — Чтобы занять дрожащие руки, она налила Ванессе чашку кофе. — У меня антикварный магазин. Я купила его шесть лет назад, у Хопкинсов. Я у них работала, ты, может быть, помнишь. А когда они решили продать, я его купила.

Ванесса ошеломленно тряхнула головой:

— Так у тебя свой магазин?

— Ну да — небольшой. — Руки нервно затеребили нитку жемчуга на шее. — Я назвала его «Чердак Лоретты». Глупо, наверное, но мне кажется, что это подходящее название. Я закрылась на два дня, но… Если хочешь, я останусь дома еще на день или два — как скажешь.

Ванесса задумчиво смотрела на мать, пытаясь представить себе ее в роли владелицы магазина, среди своих товаров и бухгалтерских книг. Антиквариат? Разве она когда-нибудь интересовалась антиквариатом?

— Нет, — наконец ответила Ванесса, понимая, что разговор придется отложить. — Иди, если тебе нужно.

— Может быть, ты захочешь взглянуть. У меня есть много разных забавных вещиц, так что заходи. — Лоретта дрожащими пальцами возилась с пуговицами пиджака, который ей никак не удавалось застегнуть. — Ты тут не заскучаешь одна?

— Я привыкла быть одна.

— Да-да, конечно, — затараторила Лоретта, — увидимся вечером, я обычно возвращаюсь к половине седьмого.

— Хорошо.

Ванесса подошла к мойке и повернула кран. Хотелось воды — холодной и чистой.

— Ван.

— Да?

— Я знаю, что годы прошли, но все-таки…. Надеюсь, ты дашь мне шанс.

— И я надеюсь, — развела руками Ванесса, — но я понятия не имею, с чего начать.

Лоретта робко, но все-таки без прежнего напряжения улыбнулась:

— И я. Может быть, так и начнем. Я тебя люблю и буду счастлива, если смогу это доказать. — С этими словами она быстро повернулась и вышла.

— Ах, мама, — ответила Ванесса, когда за ней закрылась дверь, — я прямо не знаю, что мне делать.

— Миссис Дрискол, — Брэди похлопал восьмидесятитрехлетнюю старушку по узловатому колену, — у вас сердце как у гимназистки.

— Ах, при чем тут сердце, Брэди, — закудахтала она, — когда у меня все кости ноют и трещат.

— Заставьте своих правнуков пропалывать ваши грядки, и сразу полегчает.