Ольга Тимошина - Одна французская зима, которая ничего не изменила

– Ну ты даешь, – выдохнула Алена, так мне Париж еще никто не описывал.

– Значит ты там не была, или была, но не жила, или была влюблена и ничего не видела, – заключил Том, – Я покажу тебе Париж своими глазами, если хочешь?

– Нет спасибо, – запротестовала Алена, лучше останусь тупым туристом. Хватит с меня разочарований. Больше всего на свете я не хочу потерять веру. Я люблю Париж потому, что я там не была, мне нравишься ты по тому что я с тобой не спала и пусть все так и останется. Я бы очень не хотела разочароваться в тебе – сказала Алена заглянув его глаза, – Ну что продолжим?

– Я постараюсь этого не делать, – улыбнулся Том и погладил ее по мокрым волосам так нежно, что у Алены перехватило дыхание…

Он был милый. Опасно милый. Ей как никогда хотелось нежности, и Том всем своим видом демонстрировал ее во всех проявлениях. Эти мягкие взгляды, галантные выходки и нечаянные прикосновения стали понемногу действовать не нее возбуждающе. Том не торопил ее, не требовал ответа, не настаивал, тем самым зарождая в ней тихий интерес и желание продолжить их тренировки. И, несмотря на то, что желающих поставить Алену на доску было много, она выбрала его. И это с ним они часами пропадали на волнах, а потом попивали холодное местное пиво, нежась на теплом песке. Это с ним она по какой-то случайности каждое утро встречалась за завтраками., и с ним каждый божий вечер сидела рядом у костра, едва касаясь друг друга коленями.

Они подхватили свои серфы, и перепрыгивая через кучерявые гребешки прибрежных волн, стали продвигаться на глубину. Волна там была сильная и долгая, она держала и не таких как Алена, и глядя на толстяка килограмм так на сто, сомнений в том, что встать на доску может каждый не оставалось. Алена падала и падала, заглатывая литры соленой океанской воды, ее голова не раз прочесала морское дно, безжалостно болело все тело, но спустя час она сделала свой первый уверенный прыжок на доску, и проехав всего несколько метров на гребне почти двухметровой волны, выползла на берег переполненная счастьем, радостью и смехом.

Том довольный опустился рядом. Он смотрел на Алену как-то странно, но она сделала вид, что не заметила, его взгляда. С каждым днем его ухаживания становились все настойчивее и откровеннее. Она хорошо знала это взгляд и не спутала бы его ни с чем другим: иногда он пугал ее, иногда превозносил до небес, иногда разочаровывал… Но он еще никогда не был ответным. Итак, Том увлекся ею, и она совершенно не знала что с этим делать, и нужно ли ей это сейчас. Вытирая волосы полотенцем, она лихорадочно пыталась придумать ответ на неизбежный вопрос Тома: Что мы будем делать сегодня вечером?

С одной стороны это, в общем-то, именно то, зачем она сюда и приехала: повеселиться, сменить обстановку, найти новых людей. Но с другой стороны она не хотела кидаться на кого-то на следующий же день, и планировала сначала осмотреться и познакомиться со всеми, прежде чем завязать какие-то отношения и привязаться к конкретному человеку. Ей нужно время, просто нужно время, может и Том, а может и нет. Кто знает?

– Ну и наглоталась я воды, пойду отдохну, – решила она начать разговор первой, – сил совсем нет, наверное просплю до самого утра. Сейчас как завалюсь, – мечтательно произнесла Алена, сладко зевая.

Разочарованный Том, подхватив доски, уныло поплелся в лагерь, где опять накрывались столы, уже пылал гигантский костер, кто-то бренчал на гитаре, кто-то спал в гамаках, кто-то сидел уставившись на звезды, но все, без исключения все были счастливы. И спать в такой вечер, как впрочем, и во все остальные было бы преступление, совершать которое Алена не хотела.

«Ладно помоюсь и придумаю что-нибудь», – решила она.

В ванной, окруженной бамбуковой стеной с одной стороны, и огромными листьями пальмовых кустов, с другой, освещения не было. Сначала это ее немало удивило, но позже Алена поняла, что свет совершенно не нужен. Днем светило солнце, а ночью луна. Она была такой яркой и свисала так низко над землей, что даже в тот период когда от нее оставался лишь тоненький обводочек месяца, можно было без проблем рассматривать себя в зеркало. Ночь сменял рассвет, вечерний закат день, потом показывалась луна, и так день за днем, освещая самую прекрасную ванную комнату на свете. Струи горячей воды, нагретой палящим солнцем стекали по загорелому телу Алены, звук бьющейся о берег волны, не пугал как первый день приезда, а наоборот радовал, по небу пролетела звезда, оставляя за собой длинный белый след, и Алена заплакала от счастья. Она была молодая, красивая и свободная. Перед ней опять, будто в 16 лет, была целая жизнь и ей предстояла выбрать: какой она будет. Она не знала, что ждет ее там за стеной, она не строила никаких планов, не вспоминала прошлые шаги, ошибки, связи. Она только знала, то все будет очень хорошо, и как хорошо зависело от ее выбора. Ведь жизнь на самом деле это огромный каталог, и ты можешь выбирать ту жизнь, которая подойдет только тебе. А если вдруг ты ошибешься, то всегда можешь открыть этот каталог и заказать опять новую жизнь. Это от нас зависит – что мы выбираем. Это от нас зависит – хотим ли мы изменить заказ или будем мучиться с тем, что нам не подошло. Она была счастлива, что сумела перелистнуть страницы и выбрать новое, что не испугалась ни своего возраста, ни страшных историй, что перерезал веревки, к концам которых были привязаны сомнительные отношения с Денисом, стабильная, но ужасно скучная работа, уютная, но расположенная в мрачном городе квартира. «Счастье, счастье», – повторяла она сквозь слезы, – «какое счастье…» В последствии это будет то самое слово которое, находясь на Бали, Алена повторяла по сотни раз вдень, то самое слово, которое никогда не приходило к ней в голову ни каком другом месте на планете так часто и так искренне.

За столом Том бросал на нее томные взгляды. «Том с томным взглядом» – подумала Алена и засмеялась. А почему нет, он ей нравился: красивая фигура, обаятельное лицо, он мил в общении, образован и к тому же француз – из Парижа, а не из какой-нибудь провансальской деревушки… Но с другой стороны, если начать отношения сейчас, а впоследствии они не завяжутся, то не прослывет ли она ветреной девчонкой, готовой «дружить» со всеми подряд? Ну а если и так, то ведь это ее, и только ее дело. Она не в Москве, она не обязана отчитываться ни перед босом, ни перед родителями, и в конце концов надо уже делать то, что хочется делать самой. Том казался ей трогательным и нежным французом. Конечно, в жизни Алены были и другие мужчины, но он был другим: романтичным, заботливым, немного напоминающим ей скорее брата, чем любовника. Он начитался книг о любви и умело применял тактику соблазна в реальной жизни. Смеялся Том не громко, а лишь улыбался кошачей улыбкой себе под нос, из под челки бросая в сторону Алены заинтересованный взгляд. Во всем его облике была искренняя доброта и дружелюбие, что привлекало всех женщин без исключения и обеспечивало ему неиссякаемое внимание. Помимо физической красоты он обладал невероятным внутренним притяжением, так импонирующим всем кто с ним когда либо общался. Он был мягким, светлым и сексуальным.