Лена Ленина - Альфонсы, или Любовные мошенники

На следующее утро мой дивный сон с грезами о каком-то мускулистом блондине прервался Элеонориным звонком.

Голосом, который грозился засахариться, так много в нем было меда, она сообщила, что «переспала с моим парнем». Я возразила, что парень вовсе не мой, мне его предложили, а я, не проникшись энтузиазмом, не взяла, так что очень за нее рада.

Но Элеонора, в силу извечного женского соперничества, находилась в приятном возбуждении при мысли о том, что ей удалось соблазнить парня, предназначавшегося подруге. Я могла бы не задавать типичный в таких ситуациях женско-мужской вопрос «ну, и как он?», так как Элеонора сама начала захлебываться от восторга.

Поведав о том, как вечеринка превратилась в классические пьяные танцы до четырех утра, она перечислила все анатомические закоулки своего тела, куда наш Красавец целовал Элеонору уже ближе к рассвету в спальне ее уютной pied-a-terre в центре Монако.

Я смиренно вытерпела впечатления от поцелуев в ушко, в пупочек, в животик и между пальчиками ног и пожелала ей счастливого продолжения исследований.

Видимо, научно-исследовательская деятельность Элеонору так захватила, что друзья и подруги потеряли ее на месяц.

Когда мы начали беспокоиться, оказалось, что статный Красавец, будучи — какое совпадение — профессиональным капитаном, уже работает на Элеонориной яхте, курсирующей по Средиземноморью, с зарплатой, превышающей в пять-шесть раз и без того щедрые заработки водителей частных плавучих дворцов. Но, как видно, часть средств шла на научно-исследовательские издержки. Не говоря уже о новом золотом Rolex, засиявшем на загорелом запястье.

Нас насторожила лишь информация нашей подруги Изабель о том, с кем Красавец только что развелся, — с дочкой хозяина другой частной яхты, на которой он, по случайному совпадению, тоже работал капитаном.

Счастливая Элеонора активно знакомила Красавца со своим миром. Возила его в Лондон на прием к принцу Чарльзу, к своей подруге, греческой миллиардерше, на ее частный остров, к нашим друзьям в замок во Франции, который стоял в живописном месте в Солони на 800 гектарах, на бал «Красного Креста» в Монте-Карло с принцем Альбертом Вторым и на дни рождения всяких голливудских звезд. Повсюду они останавливались с полным комфортом в люксах паласов и пятизвездочных отелей.

Видимо, ее мир ему понравился, потому что Красавец в него перебрался.

В Монако он жил в ее квартире и ездил на ее красной Ferrari, в Москве жил в ее доме на Рублевке и водил ее джип Lexus, а на Майорке урчал мотором ее кабриолета Mercedes и жарил креветки на гриле на террасе ее виллы.

А когда его дочка-подросток, когда-то родившаяся от внебрачной связи Красавца с какой-то стюардессой, приехав в гости к Элеоноре, умилявшейся от мысли о будущем совместном потомстве, стащила пару колечек и набор нижнего белья, добрая самаритянка лишь махнула рукой: ничего, мол, переживу. И это при том, что накануне она одела нахалку с ног до головы в модные тряпки от «Селин» и «Диор».

Расторопный Красавец иногда проявлял благородство. Например, на свою зарплату, щедро выплачиваемую Элеонорой, он еженедельно покупал ей ее любимые белые орхидеи в горшках. Элеонора не любила срезанных цветов.

А однажды подарил ей два конверта. В одном одуревшая от женского счастья Элеонора обнаружила документ из православной церкви города Ниццы о предстоящем венчании рабы божьей Элеоноры и раба божьего Красавца Как Там У Него Фамилия, а в другом — проект брачного договора, в котором благородно указывалось, что после брака все, что принадлежит ему, становится ее. Благо, он ничем не рисковал, потому что у него ничего не было. Но романтичная, как и все мы, Элеонора всплакнула и подарила «жениху» блестящий Harley-Davidson.

Я решила серьезно поговорить с Элеонорой. Тем более, что при каждом удобном случае Красавец норовил ущипнуть меня за любое мягкое место и томно облизывал губы.

Элеонора зло сказала, что я сама своими «розовыми кофточками» его провоцирую, язвительно припомнив любимую журналистку Киркорова, добавив что у них с Красавцем все нормально и они скоро поженятся. В общем, она хотела сказать, что ей не нужны факты. Если бы факт предстал перед ее глазами, она бы их закрыла, если бы он стал лезть ей в уши, она бы заткнула их пальцами. Мудрая Изабель сделала вывод, что степень Элеонориной влюбленности не позволяет ей внимать голосу разума, сказала что-то похожее на русское «шоры на глазах» и порекомендовала мне больше не лезть на рожон со своими предостережениями. Что я и сделала.

Через месяц мне позвонила рыдающая Элеонора и попросила приехать.

Увидев ее, я ойкнула и мое сердце сжалось от жалости. Подруга опухла от слез, красные веки тяжело наваливались на мокрые глаза, неухоженные волосы растрепались, а халат помялся и был запахнут кое-как.

Поработав психоаналитиком, я выяснила, что Элеонора хотела ребенка, но он не хотел, и у нее на втором месяце беременности от расстройства случился выкидыш.

Мы всплакнули вместе, и я, уложив Элеонору спать, ушла с чувством брезгливости по отношению к некоторым мужчинам, которые плохо себе представляют, что Бог имел в виду, когда наградил их мужскими достоинствами.

Потом Элеонора опять исчезла, и я слышала ее лишь по телефону из различных уголков страны, куда она отправилась путешествовать на яхте со своим капитаном.

Через пару месяцев снова раздался тревожный звонок, на этот раз от Элеонориной секретарши, которая испуганно верещала о том, что ее начальница была на Лазурном берегу и еще в понедельник разваривала с московским офисом, но вот уже третий день никто не может с ней связаться по горящему деловому вопросу, потому что ни один ее телефон не отвечает.

Заподозрив неладное, приезжаю к ней домой, убеждаю консьержа, подтвердившего, что она дома и никого не принимает, открыть дверь его ключом.

Ужасный вид выпившей, опухшей и заплаканной Элеоноры, а также отвратительный спертый запах в ее квартире, словно здесь побывали бомжи, заставил меня отменить пару деловых встреч и приняться за реанимацию подруги.

Распахнув широко окна, напоив Элеонору бодрящим чаем, вылив остатки St-Emilion из бутылок в раковину и убедившись, что спиртного в доме больше нет, приступаю к расспросам.

Обхватив голову руками и покачиваясь, сильная деловая женщина плакала, как маленькая девочка. От обиды.

Оказалось, что неделю назад она была в гостях у родственников, и малолетний племянник, чтобы попрактиковаться во французском, клянчил у нее возможность пожелать спокойной ночи Красавцу, оставшемуся в Элеонориной московской квартире.

Ничего не подозревающая женщина великодушно набрала номер и протянула мобильный юному полиглоту, который в недоумении тут же передал его обратно.