Лиза Коветц - Женский клуб по вторникам

— Могу я закончить свою историю? — раздраженно спросила она.

Все взгляды обратились к ней, но как только Эйми начала читать, Лакс перебила ее, не в силах сдержаться.

— Однажды мама сказала мне, что она бросила своего первого мужа, потому что его пенис был слишком мал. А я ей говорю: «Ну, типа, может, с его пенисом было все в порядке, а вот твое влагалище слишком большое».

Молчание.

— Что она ответила? — спросила Брук.

— Кто?

— Твоя мама, — подсказала Марго.

— Ничего. В смысле, вы спрашиваете, разозлилась ли она? Конечно, нет. Я имею в виду, она никогда не спорила, ну, вы понимаете, о размерах своего влагалища, ну, и просто сказала что-то типа: «Да, Лакс, может, в этом все дело». Или, может: «Да, Лакс, ты не передашь мне соль?», или еще что-то в том же роде.

История Лакс об относительных размерах влагалища ее матери повисла в воздухе, словно гулкий хлопок соседской двери, повергнув всех в неподвижную растерянность.

— Ну, — сказала Лакс, потому что все остальные, казалось, были неспособны говорить, — мне кажется, Эйми хотела прочитать что-то о своей заднице, так?

— Нет, — воскликнула Эйми в сердцах, — мой рассказ не о заднице! Он о том, как прийти домой, вылить стакан скотча и отмачивать ноги в горячей ванне.

— Я думала, что мы пишем сексуальные истории, — оборвала ее Лакс, которая совершенно не умела молчать.

— Мы пишем эротические истории, — сказала Эйми, вспыхнув, — в которых есть что-то чувственное. Не просто о сексе. Не порнографию.

— Ну вообще-то, — вступила в разговор Брук, — вообще-то я бы сказала, что рассказ, написанный мной на этой неделе, довольно близок к порнографии. Если это проблема, я лучше пересижу этот раунд.

Лакс посмотрела на Марго через стол и одними губами произнесла — «задница». Брови Марго изумленно вздернулись. Она села ровнее.

— Я бы хотела послушать твою историю про задницу, Брук, — предложила Марго.

Эйми вздохнула. Они с Брук дружили уже более двадцати лет, и она знала все про татуированные ягодицы своей подруги. Когда-то в Чикаго, когда им было по двадцать три и они были свободны, Эйми и Брук делили между собой квартиру и любовника. Эйми проводила слишком много вечеров голышом на мягком стуле рядом с кроватью, наблюдая, как Брук извивается от удовольствия в объятиях любовника, которым они должны были наслаждаться вместе.

— Эйми, — настаивала Брук, — тебе надо попробовать.

— Зачем?

— Это изменит твою жизнь. Ты переосмыслишь абсолютно все, что знаешь о сексе. Но не с Дейвом.

— Почему не с Дейвом? — спросила Эйми. В то время он был ее бойфрендом и казался идеальным.

— Потому что в прямом и переносном смысле Дейв — большой член. Тебе нужен чувственный мужчина.

Они выбрали мужчину, которого Эйми знала и одобряла, который очень обрадовался предложению девушек заняться с Эйми анальным сексом. Он был нежным и мягким. И принес бутылку великолепного красного вина и большую упаковку лубриканта на водной основе. Он сделал все правильно, но, несмотря на это, ощущение было одним из самых неприятных из тех, которые когда-либо испытывала Эйми.

Брук сказала, что они просто выбрали не того парня. Эйми прекратила заниматься сексом втроем с Брук. Она просто не могла конкурировать с ее возбужденным и покорным анусом.

— Я не хочу слушать историю о заднице Брук, — заявила Лакс.

Эйми тоже не хотела ее слушать, но она подумала, что можно было бы воспользоваться этим разногласием и вынудить Лакс уйти из клуба.

— Мы не собираемся подвергать цензуре рассказ Брук. Гарантирую, тебе он не понравится. Можешь пропустить и все остальные собрания, если тебя это расстраивает.

Лакс замолчала.

— Мне читать? — спросила Брук.

— Вообще-то я не закончила свою историю, — начала Эйми, но Лакс тут же перебила ее снова.

— Ну, Брук, и насколько история порнографична? Слегка? — спросила Лакс.

— Нет, Лакс, это грязная, дико порнографическая история со всеми подробностями. Если тебе не нравится, можешь не слушать, — едко сказала Брук.

— В твоем рассказе кто-нибудь, ну, типа, жесток по отношению к кому-то другому? — не обращая внимания на ее ехидный тон, продолжала выспрашивать Лакс.

— Нет.

— Кого-нибудь оскорбляют? Или причиняют физическую боль?

— Нет.

— Заставляют ли кого-нибудь делать, ну ты понимаешь, что-то против его воли?

— Какие интересные вопросы, — заметила Марго.

— Я ничего не имею против описания секса, — сказала Лакс, защищаясь, — но мне не нравится, когда людям делают больно морально или физически, понятно? Особенно когда парень ущемляет чувства девушки только ради того, чтобы почувствовать себя лучше.

В комнате стало тихо, все на мгновение подумали о Лакс. Пожалуй, у нее были любопытные и хорошо продуманные критерии для определения порнографии.

— Это всего лишь маленькая, непристойная история о том, как я соблазнила своего почтальона, — успокоила ее Брук.

— О, тогда давай, — с радостью отозвалась Лакс.

Брук открыла тетрадь и начала читать.

Эйми вздохнула, поняв, что она снова проиграла в соревновании с Брук. Ей следовало бы сказать что-нибудь, но это могло повлечь за собой неприятный разговор, да и оставшиеся три абзаца, повествующие о ванночке для ног и стакане скотча, того не стоили.

Когда Брук начала читать, Лакс достала свой блокнот, вдоль и поперек исписанный словами, которые были ей интересны. Словами, о которых она хотела узнать больше.

— «Энрике нажал на кнопку звонка, — начала Брук. — Я накинула халат и побежала к двери. «Кто там?» — спросила я, стараясь, чтобы голос мой не звучал с той похотью, которую я ощущала. «Почтальон, — ответил он. — И у меня посылка для вас»».

Лакс засмеялась и записала слово «похоть» в блокнот.

— «Скинув халат на пол, я немного приоткрыла дверь. «Мне нужно расписаться за эту посылку?» — спросила я. «О, да», — ответил он. «Не заинтересует ли вас предложение обойти дом и войти через заднюю дверь?» Энрике сделал большие глаза, и я поняла, что он был девственником в такого рода приглашениях. Я отворила дверь, и он проскользнул в дом».

Лакс открыла рот от удивления, но дело было не в почтальоне, проскользнувшем в заднюю дверь, и не в том, что должно было случиться дальше. Брук продолжала бы читать рассказ, но Эйми поспешно шлепнула ее по затылку.

— Марго, — позвал Тревор, открывая стеклянную дверь и просовывая свою красивую голову в конференц-зал. Несмотря на то что его волосы уже поседели, а лицо покрывала сетка морщин, в его немолодом теле жил бодрый и веселый дух.