Элис Детли - В любви дозволено всё

— Итак, миссис Ранделл, вот мы и остались вдвоем, — проворчал Фрэнк, довольно уныло глядя на свою пассажирку. В досье была и ее фотография. На ней она выглядела совсем юной, такой счастливой и беззаботной, совершенно не похожей на женщину, что лежит теперь на кровати. Непроизвольно Фрэнк протянул руку и убрал с ее лица выбившуюся прядь волос.

Они одни. Вместе.

Фрэнк отдернул руку, словно обжегся. Что с ним стряслось, будь все проклято? Это же не романтическое свидание. Он здесь не потому, что хотел этого; она — тоже не по своей воле. Соблазнять ее даже не приходило ему в голову. Он обязан обеспечить ее полную безопасность, и точка. Она — дочь судьи Фэллоуза, он — полицейский, которому поручено ее охранять. Такая уж у него работа, черт бы ее побрал. И никогда он не мешал дело с удовольствиями. Никогда.

Однако, дружок, сейчас-то ты подумываешь не только о долге, верно ведь?

Видно, с ним не все в порядке. Чтобы он, Фрэнк, испытывал какие-то чувства к женщине, которую по долгу службы вынужден ограждать от всяких посягательств, — это так на него не похоже. Но, с другой стороны, ему никогда прежде не приходилось попадать в ситуации наподобие этой. Да и таких подопечных, как Сьюзен Ранделл, у него раньше не бывало.

Она так храбро противостояла Максвеллу, как не отважился бы и иной мужчина. И в то же время казалась такой беззащитной, когда бросилась к Фрэнку в объятия, положила голову ему на грудь. В ту минуту у него возникло желание не только защитить ее от Трейдера, но сделать для нее нечто неизмеримо большее. Захотелось изгнать тоску из ее глаз. Успокоить, заверить, что все будет хорошо — он сам позаботится об этом. И еще Фрэнку захотелось увидеть ее улыбку.

Единственное, чего он не мог понять и объяснить: почему? Быть может, здесь сыграла свою роль недавняя смерть любимой сестры. Сколько себя помнит, Фрэнк опекал и заботился о ней. Теперь он один как перст и должен думать только о себе. Сказалось, наверное, и то, что он уже почти два года ни с кем не встречался. Была у него приятельница в Майами, но отношения между ними кончились ничем еще до того, как его перевели в Сиэтл. А последние полтора года каждую свободную минуту Фрэнк уделял больной сестре, ухаживал за ней.

Иными словами, если учесть недавнюю утрату самого близкого человека и долгую холостяцкую жизнь, его, вероятно, потянуло бы к любой мало-мальски привлекательной женщине, особенно если он вынужден жить с ней под одной крышей. Выходит, не сама по себе Сьюзен Ранделл так привлекает Фрэнка. Да он и не может себе этого позволить.

Приблизительно такими словами утешал себя Фрэнк, расстегивая на спящей пальто и стягивая его за рукава, снимая с нее черные сапоги на низком каблуке. Он понимал, что отдых будет полноценнее, если избавить человека от лишней одежды, поэтому после минутного колебания расстегнул молнию на юбке с разрезом и снял ее вместе с колготками. Потом, вспомнив, как купал и одевал сестру в ее последние дни, он под огромным красным свитером нащупал пуговицы на блузке и крючки на бюстгальтере и, стараясь не тревожить Сьюзен, освободил ее и от этих частей туалета.

К сожалению, когда руки слегка коснулись ее нежной, теплой кожи, Фрэнк понял: его чувство к ней вовсе не похоже на братское. Беззлобно чертыхнувшись, он натянул ей свитер почти до самых колен. Затем притащил пару толстых шерстяных носков из шкафчика в каюте на носу яхты и осторожно надел ей на ноги. Уложив Сьюзен на фланелевую простыню, накрыл теплым шерстяным пледом.

Теперь гостья, насколько возможно, обеспечена теплом и комфортом; довольный собою, Фрэнк наконец оставил ее одну. Выйдя из каюты, он запер за собой дверь. Хоть ему и не нравилась эта мера предосторожности, но иначе было нельзя, если он не желает, чтобы Сьюзен захватила его врасплох, проснувшись утром первой. Впрочем, имея представление о сроке действия «фирменного» снадобья, Фрэнк считал, что до девяти-десяти часов беспокоиться не о чем. А в общем он еще не знал точно, насколько можно доверять Сьюзен.

В салоне Фрэнк быстро переоделся — сменил кожаную куртку на свитер, схватил дождевик и забрался в рубку. Еще рано утром он занимался погрузкой. Сейчас требовалось лишь расчехлить главный парус и завести двигатель. Через пару минут он вывел судно из эллинга, давая задний ход, и медленно повел его по заливу. Вскоре вошел в канал и взял курс на север.

Благодаря судьбу за ясную, относительно спокойную погоду, Фрэнк выключил двигатель и поднял паруса. Устроившись за штурвалом, он улыбнулся, когда ветер подхватил белые крылья «Утренней звезды» и яхта почти бесшумно заскользила по мелким волнам. У него мелькнула мысль о женщине, спящей внизу. Как было бы хорошо, если бы она была сейчас рядом. Ветер трепал бы ей волосы, и в глазах отражались звезды. Он обнял бы ее одной рукой, а она положила голову ему на плечо и…

Улыбаться расхотелось. Фрэнк открыл ящичек и достал термос, который наполнил утром. Кофе уже немного остыл, но все еще был горячий. Сейчас его устроил бы и холодный, лишь бы помог продержаться всю долгую ночь. Жаль только, кофе не убережет от мыслей о Сьюзен Ранделл. Тогда б ему цены не было.

К сожалению, в одиночестве, окруженный темнотой, Фрэнк, похоже, мог думать лишь о Сьюзен. Поборовшись немного с собой, он прекратил всякие попытки переключиться на что-то другое.

Она не хотела просыпаться. Где-то в глубине сознания Сьюзен понимала: вставать надо. Однако что-то удерживало ее, не давало открыть глаз — ею владел страх. Но почему? Вспомнить ничего не удавалось. События вчерашнего дня невозможно воскресить в памяти, разве что кроме одного… встречи с Эндрю. Такой горячий и всамделишный, он сжимал ее в объятиях. Только ведь Эндрю мертв…

Выходит, она тоже умерла? Сьюзен смутно припоминала, как идет по длинному черному коридору, в конце которого слепящий свет. Она чувствует всю неестественность происходящего. И тут замечает Эндрю. Он стоит в тени, ждет ее. Его руки обнимают Сьюзен, он крепко прижимает ее к себе, и она твердо знает: все теперь будет хорошо.

Как ни странно, но ощущения, что ее земная жизнь кончилась и она вознеслась на небеса, не было. Судя по тому, как она себя чувствовала, скорее можно было предположить, что она грешница, попавшая в ад. Голова раскалывалась; перед закрытыми глазами плывут красные круги, но самое страшное — будто исчезла опора и все вокруг ходит ходуном. Сьюзен опасалась, как бы ее не стало тошнить. В общем, если постель немедленно не перестанет взлетать вверх-вниз и раскачиваться из стороны в сторону, ей будет совсем худо, да нет, она просто развалится на части.