Катажина Грохоля - Заявление о любви

В тот день помещение машинописного бюро показалось ей еще более мрачным. А ведь она проводит здесь половину жизни! Никогда не замечала, что стены тут голые и строгие да попросту грустные. А если поставить на окно какие-нибудь цветы… Или, может, не на окно, а у кресла? Там, в углу? Наверняка стало бы уютнее…

К чему забивать себе голову такими вещами? Сегодня у нее и в самом деле много работы. Она включила компьютер, на экране расцвели новые слова:

В связи с вышесказанным убедительно прошу повторно рассмотреть…

Было начало пятого, когда она взглянула на часы в нижнем углу экрана. Как хорошо, что не пришла жена Иренея Д., — заявление еще не готово.

Она откинула голову — болел затылок, да и вообще все как-то… В этот момент скрипнула дверь — и на пороге появился Он.

Одной рукой она подхватила волосы, мгновенно собрав их в тугой пучок, другую опустила в сумку в поисках шпильки. И снова разозлилась на себя: что за дурацкая идея! Она подколола волосы на затылке, а он все стоял и невозмутимо ее рассматривал. Это продолжалось целую вечность.

— Добрый день, — сказал он. — Я, собственно…

— Слушаю. — Она быстро взяла себя в руки, и взгляд ее стал твердым.

— …хотел пригласить вас на чашечку кофе. — Он не улыбался, как вчера, был напряжен.

— Большое спасибо, — ответила она официальным тоном. — Во-первых, я не пью кофе, во-вторых, не имею привычки встречаться с клиентами, а в-третьих, у меня много работы. У вас есть еще какие-нибудь вопросы?

Мужчина слегка нахмурился, а может, ей просто показалось.

— Что ж, прошу прощения, — произнес он, а она вновь положила пальцы на клавиатуру.

Дверь хлопнула. Она, не поднимая головы, разглядывала часы в нижнем углу экрана. Минута, две, три… Теперь он выходит из подъезда, внимание: ни в коем случае не подходить к окну. Как по-дурацки она себя вела, затем эти объяснения: «Во-первых… во-вторых…»

Она злилась. Злилась на себя. Ей не следует… Да еще эти волосы… Надо перестать заниматься самообманом. Просто она надеялась, что увидит его снова. Мужчину, который в присутствии полицейского ставит вместо подписи крестик! Человек, который наверняка подсмеивается над миром и женщинами вроде нее. Мужчину, который — что уж тут скрывать — произвел на нее впечатление.

В связи с изменением моего положения извещаю соответствующие органы…

На следующий день она пришла в бюро раньше обычного. Она плохо спала, на рассвете проснулась от кошмара.

Когда он вошел, она сидела перед экраном компьютера уже третий час. Вежливо, не смущаясь и не улыбаясь беззаботно, как прежде, мужчина сказал:

— У меня две страницы текста. Можно вас попросить перепечатать к завтрашнему дню?

Она старалась не смотреть на него, но это не имело значения. Достаточно было голоса. Глубокого и ласкового, хоть и чужого. Голоса клиента.

— Пожалуйста.

Она взялась за его текст, когда стемнело. Зажгла настольную лампу. Решила, что сегодня может посидеть подольше.

Да ведь здесь нет начала! Что за небрежность!

Она открыла новый файл и начала печатать:

…напоминала лань. Так способны двигаться только животные — исполненные очарования и свободные. Даже представить себе трудно, какое наслаждение — идти рядом с этой стройной женщиной. Ревнуя к взглядам других мужчин, я укрыл бы ее цветными зонтиками со всех сторон. Но она все равно была бы царицей — на улице и везде, где бы ни очутилась. Кажется, земля, по которой она ступает, принадлежит ей — так уверен каждый ее шаг…

Она остановилась. Это, должно быть, ошибка. Он перепутал страницы. Дал ей не тот текст. Это какие-то личные записки, в них нельзя заглядывать посторонним. Но она все же просмотрела сколотые красной скрепкой страницы. Украдкой, по диагонали.

Не знаю, что со мной происходит. Я с трудом понимаю себя и вижу в душе целое море чувств, о существовании которых не подозревал. Ее беспомощный взгляд так трогателен, даже равнодушие и гнев не в состоянии защитить ее. Но когда она коснулась моей руки, я чувствовал…

Она отложила рукопись. Сердце билось так, будто она бежала неведомо куда, а теперь пришла пора остановиться и оглянуться. Она узнает этого мужчину вопреки его воле. Случайно. Словно подглядывает в замочную скважину за парочкой, занимающейся любовью. Уйти нельзя — заметят. Можно лишь закрыть глаза. Она закрыла глаза и подумала, что о ней никто никогда… вот так не… А может, он писатель? Или поэт? Но крестик вместо подписи? Она стряхнула печаль, которой вдруг на нее повеяло. Надо вернуть ему эти листки. Не стоило их читать.

Квартира показалась ей неприятной и холодной. Она полежала с закрытыми глазами в ванне. Сразу после купания забилась в угол дивана. Не могла читать или слушать музыку. Ей хотелось только спать, больше ничего.

В среду Мужчина появился перед самым закрытием.

— Это, наверное, не тот текст, который вы хотели, который… который я… — Она запуталась, а он смотрел ей прямо в глаза, кажется, чуть смущенно.

— И в самом деле. Простите. Вот тот, который нужен. Я приду завтра после обеда, вы успеете?

Успеет. Прежде чем она опомнилась, он исчез.

Я представляю ее себе на каблуках. Она напоминала бы лань… Я наблюдал за тем, как она печатает. Как нежно ее пальцы бегают по клавиатуре, а глаза — словно у испуганного зверька. Только бы никто не заметил.

Да как он смеет! Как смеет делать из нее посмешище, идиотку. До чего дешевая уловка, до чего… наглый тип, нехороший человек. Да ему просто доставляет удовольствие смущать ее! Она поспешно листала страницы. Ну вот, пожалуйста!..

Вчера наши руки впервые соприкоснулись. Мне показалось — я дотронулся до пламени, которое не обжигает, а способно согреть всю твою жизнь. Я поднял глаза. Лицо неприступное и чужое. Как же с ней сблизиться? Она подобна своим волосам — когда их ничто не удерживает, они живут собственной жизнью.

Она краснела и бледнела от злости. Так к ней клеиться! Судить о ней! Видеть ее насквозь…

Что сделать, чтобы страх не появлялся в ее глазах, как в тот день, когда я пригласил ее на чашечку кофе?

Страх! Тоже мне! Она просто не желает играть в подобные игры. Разумеется, она перепечатает этот текст и отдаст ему. Словно это не о ней. Словно это никакая не игра, а просто задачка, которую надо решить. Разозлившись, она положила руки на клавиатуру. Напечатала текст и скрепила скрепкой. Синей. Вот так!

Она долго ворочалась в кровати. Под одеялом жарко, без одеяла ее насквозь пронизывал ночной ноябрьский холод. Буквы на экране складывались в слова, которые не желали исчезать.