Доктор Нонна - Рискованные связи

Сессию Леночка и Ольга сдали досрочно и отправились домой на каникулы.

Ольга старалась ездить к родителям как можно чаще, благо до Касимова было всего пять часов на автобусе. Но Лена готовилась увидеть семью впервые за два года. Она была терпелива и непритязательна, но ее детские и подростковые воспоминания не отличались счастливыми и радостными моментами.

Двое старших братьев Лены встретили девушек на остановке, подхватили сумки с вещами. У Ольги она была одна, у Леночки – три.

В первый момент, увидев сестру, братья оробели. Она утратила свой виноватый взгляд и перестала выглядеть забитой. Дорогая одежда и объемные сумки намекали на подарки, и хамить сестре, как было раньше, не хотелось.

Дома Леночку встретили остальные братья, суровый, подвыпивший отец и растолстевшая мать.

– Как сдала сессию? – первым делом спросил отец.

– Я отличница, – сонно ответила Леночка. – Здравствуй, мама.

Девушка поцеловала мать, и та, отвыкшая от ласки, чуть не прослезилась.

– Кушать будешь? – засуетилась Мария. – Я тебе курочку по-быстрому разогрею.

– Поздно уже, – как отрезал, заявил Иван.

– Да, – согласилась Леночка, – поздно. Я после восьми вечера не ем. – Она повернулась к сумкам. – Вон та, поменьше, моя сумка, в двух других для вас подарки. Для тебя мама, сковородка, о которой ты мечтала, и две блузки. Для мальчишек джинсы и футболки, а тебе, папа, я купила новый магнитофон, а то твой шипит.

И мужчины, несмотря на позднее время, тут же ринулись разбирать сумки. Мать и дочь стояли в сторонке, наблюдали за «хозяинами».

Две недели Леночка и Ольга ходили в гости к школьным знакомым, в кино и кафе, которые здесь были в четыре раза дешевле. Заглянули даже в краеведческий музей – приколоться.

А потом, совершенно неожиданно для Леночки, Ольга, как-то по-особому поглядывая на нее, объявила, что едет в Москву. Ей предложили новую подработку, и она не может упустить этот шанс.

Скандал разразился в воскресенье, когда Леночка, по заведенному распорядку, готовила обед. Она переставляла восьмилитровую кастрюлю с плиты на подоконник, и внизу живота как-то неприятно потянуло. Кастрюлю она поставила быстро и неловко, так что немного расплескался огненный борщ, и приложила ладони к животу.

– Я так и думала. – Мать, потягивающая пиво и чистящая чеснок, довольно отставила бокал. – Ты беременна. Откуда у тебя дорогие тряпки и деньги на поездку домой? Мы тебе не высылали. Нагуляла, шлюшка институтская.

– Не может быть, – испугалась Леночка.

– Ну как же не может? – Мария взяла следующую головку чеснока. – Грудь у тебя значительно увеличилась, и жопа здоровая. Живот образовался. Когда у тебя были месячные?

– Месячные? Давно.

Растерянный взгляд дочери окончательно укрепил Марию в ее подозрениях.

И, может быть, все бы обошлось, но в этот момент с рыбалки приехали отец и братья.

– Ваня! – Мария встала из-за стола. – Ты только не ори. У нас несчастье. Ленка дитя нагуляла, а у нас младшему всего десять лет, и я опять на сносях.

– Блядь! – Отец с ходу влепил дочери пощечину. – Предупреждал же: до свадьбы никаких гулянок! Братьев бы постеснялась! Вон из дома!

За три недели Леночка сто раз хотела вернуться в Москву, но в профессорском доме жизнь была тоже не сахар: постоянный контроль, хуже, в чем в родительском. Утомительный, неприятный секс. Скучные, заумные знакомые Семена Аркадьевича. Многочасовые занятия и зубрежка по профессии, которую она еще не успела полюбить.

Но теперь все решили за нее, и это, как всегда, устроило Леночку.

Молча она сняла фартук, повесила на пластмассовый крючок, прошла в их с матерью комнату, взяла сумку, переоделась в босоножки и ушла из дома.

Наблюдая за дочерью из окна, Мария обернулась к мужу.

– Чего ты ее так, сразу… Может, она еще замуж выйдет.

– А ну ее, – Иван отмахнулся от жены. – Чужая она какая-то стала. Ходит по-другому, разговаривает грамотно, разбогатела. Чужая.

В Москву Леночка приехала в воскресенье. Своих ключей у нее не было, и она позвонила в профессорскую дверь.

Открыла ей не Дуся, а Ольга.

– Пронюхала, что я здесь? – сказала та неприязненно. – Ну, проходи.

Они сидели на кухне, за большим дубовым столом, обедали. Семен посматривал на прежнюю любовницу с сожалением, Евдокия с явным сочувствием, Ольга со скрытым торжеством. Уставшая от долгой дороги Леночка, почти засыпая, ковыряла вилкой в тарелке и покачивала ногой.

– Перестань, пожалуйста, – профессор отпил белого вина, – ты же знаешь, Лена, я не выношу плебейских привычек. Так ты скоро начнешь пить чай вприкуску и причмокивая. Ой, да о чем я… Поздно уже.

– Да, да, дорогой ты прав, – девушка опустила глаза в тарелку и вдруг решилась. – У меня для тебя есть новость. Я беременна.

Профессор побледнел.

– Я уже в курсе. Ты хочешь мне что-то сказать?

– Это твой ребенок, – неуверенно пробормотала Алена. – Я тебе не изменяла.

– Дорогая, мы прожили с тобой два года и ты ни разу не забеременела. Так? – Лена согласно кивнула. – Я бесплоден, так что мое отцовство исключается. – Голос профессора стал напряженным. – Ты догадываешься, от кого ребенок?

Закружилась голова, и Леночка положила руки на стол, чтобы не упасть.

– Господи, за что мне это? – прошептала она и посмотрела на домработницу.

Вздохнув, Евдокия перекрестилась.

– Грех уж больно срамной. Как же тебя угораздило?

Кивнув на Ольгу, Леночка взяла бокал с вином, жадно выпила половину.

– Подружка присоветовала и даже на каталочку помогла залезть.

– Чо? – возмутилась Ольга. – Я пошутила, а ты поверила. Я до него даже не дотронулась, видимость делала.

– Понятно. – Опустив голову, Леночка смотрела на тарелку с недоеденным салатом. – Хорошо, я перееду в общежитие. Аборт сделаю, мне ребенок не нужен. Буду, как Оля, жить рядом с институтом.

– Правильно Ольга говорит, ты абсолютная дура, – профессор отвернулся от бывшей любовницы и смотрел в окно, чтобы не видеть красивого лица и телячьего беззащитного взгляда.

– Ты погоди расстраиваться, – быстро заговорила домработница, – Аркадич, он умный, он придумает…

– Не встревай, Дуся! – Нирберг вытер салфеткой рот. – Да, Леночка, есть идея, которая может тебя спасти. По нашим… – он быстро взглянул на Ольгу. – По моим подсчетам, срок у тебя уже большой. Аборт можно делать только криминальный, а денег на него тебе никто не даст… Все-таки какая ты безалаберная, вечно за тебя нужно думать.

Лицо Нирберга исказило не то сочувствие к Леночке, не то недовольство от потери любимой игрушки.