Хочу тебя, девочка (СИ) - Борн Амелия

— Вот как? То есть, вы все решили и даже дали прогнозы по здоровью моей мамы. Ясно.   

Марина со звоном отложила вилку, которой до этого вяло ковырялась в порции омлета с сыром.     

— Спроси у нее сама, будет ли она против того, чтобы ты уехала, или нет. Уверен, твоя мама скажет, чтобы ты обязательно сменила обстановку.     

Я старался говорить как можно мягче, но уже было понятным одно — Марина успела себе напридумывать что-то в своей хорошенькой голове и мои дальнейшие слова могли лишь все усугубить.    

— Я не голодна. Мне можно идти? — спросила она, поднимаясь из-за стола.    

Усмехнувшись, я покачал головой и, собираясь отдать должное омлету и блинчикам, кивнул.     

— Кстати, там будет мой брат. Его зовут Вадим. Мы не очень ладим. Ему тридцать и он не упускает ни единого шанса зацепиться за любую юбку в радиусе нескольких километров от себя, — добавил, когда Марина почти что покинула столовую.       

— Зачем вы мне это говорите? — спросила она, хмуря брови.    

— Затем, что если у тебя возникнут с Вадимом, хм, какие-либо беседы, которые тебе не понравятся, я хотел бы об этом знать.   

Я задумчиво посмотрел на Марину. Возможно, везти ее на это мероприятие было не лучшей идеей, но я хотел, чтобы эту девушку стали видеть со мной как можно чаще. Чтобы она впредь ассоциировалась только с одним именем — именем Камиля Исаева.     

— Впрочем, если эти беседы тебе понравятся, я тем более хотел бы об этом знать, — присовокупил я и, отпустив Марину кивком, принялся за еду.     

Когда же девочка вышла, я отпил глоток кофе, вытер губы салфеткой и откинулся на спинку стула. От мысли, что моему брату может прийти в голову идея приударить за Мариной, кулаки зачесались сами по себе. Впрочем, будет даже интересно, как эта девчонка, «собиравшаяся на панель», отреагирует на интерес Вадима.    

— Мне нужно знать что-то еще о том месте, куда мы едем? — спросила меня Марина, когда мы направлялись к вилле на берегу залива.    

Она принадлежала чете Демьяновых — моему партнеру по бизнесу и его жене. Мы с ними не могли называться ни друзьями, ни приятелями, но и отказываться от таких встреч не стоило. В неформальной обстановке многие вопросы решались гораздо проще. 

— Что ты имеешь ввиду? — не понял я вопроса. — Если вкратце, то это вилла. Огромная. Больше того особняка, где мы с тобой живем.     

От прозвучавших трех слов «мы с тобой» внутри меня зародилось странное чувство, но я загнал его как можно глубже. 

— Я не об этом, — покачала головой Марина. — Может, мне лучше будет особо не показываться? — задала она неожиданный вопрос.   

Я невольно вскинул брови. Эта девочка умела удивить. 

— С чего ты это взяла? — спросил как можно спокойнее. 

— Ну, я не особо разбираюсь в этикете, как вы знаете. 

В голосе Марины прозвучали нотки обиды. А может, мне это только показалось. Но даже если и нет — каким же еще ребенком она, по сути, была. Снова на память пришло это ее «папа», от которого меня всего перекорежило. Да уж, Исаев, если ты и хотел ей кем-то быть, то только не отцом.   

— Знаю, но как и сказал: если ты и скажешь пару своих словечек — ничего страшного не произойдет.  

Я скосил взгляд на Марину. Она, пойманная с поличным за тем, что глазела на меня, быстро отвернулась и принялась смотреть в окно.   

— Камиль… — начала она, но тут же замолчала.   

Я подождал несколько минут, после чего твердо сказал: 

— Если хочешь о чем-то спросить — спрашивай. Я терпеть не могу все эти намеренные паузы и прочее. 

— Они не намеренные. Я просто хотела сказать, а потом передумала.    

Я закурил. Между нами была даже не разница в возрасте. Вернее, она, но не только. Я никогда не общался с такими, как Марина. Они никогда не были теми, кто согревал мою постель или, упаси боже, претендовал на то, чтобы называться моей женой. Да и были ли в принципе такие, как она?   

— Кем вы меня представите? — наконец нарушила молчание девочка, когда до виллы Демьяновых оставалось десять минут езды.   

Хороший вопрос. И почему я над ним не задумывался? 

— Своей спутницей, — пожал я плечами, затягиваясь сигаретой в последний раз. — Или кем бы ты хотела, чтобы я тебя представил?   

— Я об этом не думала, — озвучила Марина мои мысли. 

Я кивнул сам себе. Кажется, мы с ней и вправду о многом не думали, и если она стала своего рода заложницей ситуации, то мне стоило уделить таким «мелочам» больше внимания, ведь сегодня эта девочка привлечет к себе многие взгляды.  

— Первое — никаких подробностей того, как ты у меня оказалась, — проговорил я веско, припарковавшись у распахнутых ворот виллы. — Второе — сделаем вид, что мы познакомились, скажем, на улице. 

— И сразу стали жить вместе? — хмыкнула Марина, отстегивая ремень безопасности. 

— Это никого не должно волновать, — отрезал я. — Ну и третье — ты обязана говорить мне «ты». Попробуй. 

— Что?    

Она не сразу поняла, о чем я. Только смотрела своими огромными глазами, в которых плескался целый океан эмоций. 

— Попробуй сказать мне «ты». Например, Камиль, тебе не кажется, что в этом платье я чертовски сексуальна? 

Я мысленно поморщился от произнесенной фразы. Она бы подошла Марине так же, как картина Пикассо выставке народного творчества Сызрани. 

На нежных девичьих щеках выступил румянец. Марина опустила взгляд на руки, которыми теребила край блузки. 

— Но на мне нет платья, — тихо проговорила она. 

— На ужине будет, — хрипловатым от мгновенного возбуждения голосом, парировал я. 

Да, я возбудился, как подросток от одной только фантазии о том, как стану ночью стаскивать с Марины ее платье. Если дело пойдет дальше точно так же, я буду ходить с перманентным стояком. 

— Камиль… тебе не кажется, что я в этом платье чертовски сексуальна? — наконец выдохнула Марина, после чего попросту сбежала.   

Не успел я и слова сказать, как девчонка вышла из машины, понуждая меня устремиться за ней. 

— Новое правило, девочка, — сказал я, догнав беглянку в два широких шага. — Никаких побегов. Сделаешь так же снова — догоню и трахну прямо там, где поймал, — пообещал ей, положив руку на талию и направляясь к гостеприимно открытым воротам, за которыми сияла огнями, словно разряженная новогодняя елка, гигантская вилла.      

Правила, правила, правила!

Чем дальше, тем больше моя жизнь превращалась в свод чужих правил и прихотей. И при этом я порой совершенно не понимала, чего же, все-таки, хочет от меня этот человек.

Как та самая собачка, которой приказывают одновременно стоять и бежать. Исаев хотел, чтобы я была собой, великодушно разрешив мне даже отпустить пару шуток. Но вместе с тем он старательно лепил из меня кого-то другого, незнакомого мне, кто должен был разбираться в миллионе видов вилок, бокалов и ножей, в кого-то, одетого в шмотки за тысячи долларов. Потому что он не желал быть опозоренным простой девчонкой.

И зачем только вообще он притащил меня на это высокосветское собрание, если стыдился того, кем я была? Если не хотел, чтобы я говорила правду о нашем знакомстве? Что это — намерение держать меня поблизости, чтобы не сбежала, или просто желание выставить на всеобщее обозрение свою новую игрушку?

Я и не думала, в какой ад вступаю этим согласием оплатить свои долги. Не думала, что унижение может стать моим постоянным спутником. Но больше всего пугало то, что я постепенно теряла нечто даже большее, чем гордость. Я теряла себя. Теряла в этом ворохе дизайнерских тряпок и бесконечных правил, теряла себя в этих металлических глазах…

Закусив губу, я сердито процокала на шпильках, которые была вынуждена надеть, к выделенной мне спальне. Во всяком случае, я думала, что она моя, до тех пор, пока в нее не вошел, как ни в чем не бывало, Исаев. И, едва кинув на меня мимолетный взгляд, принялся невозмутимо отстегивать запонки. Наверняка из чистого золота, — мелькнула полная отвращения мысль.