Няня с большой дороги (СИ) - Геррер Мария

— Не переживайте, Станислав Игоревич. Я ж не идиот, — обиженно крикнул мне вслед Андрей. — Это учебный муляж. В него даже пулю вставить нельзя. Только Максиму об этом не говорите. Я сказал ему, что это настоящий.

Максим сидел за столом и с увлечением ковырялся в железках. Комнату он более-менее убрал.

— Максим, как дела?

— Привет, па, — он даже не поднял головы. — Нормально. Машка капризничала весь день.

— Что случилось с няней? Почему она ушла?

— Ну, как тебе сказать… — сын оторвался от пистолета. — Ничего страшного не произошло. А что это ты весь в пыли?

— Я работал.

— Землю что ли копал? — не унимался сын.

— Нет. Не отвлекайся, рассказывай.

— Мы гуляли с Машей в саду. Она увидела жабу. Маленькую. Сначала жаба была одна. Потом оказалось, что их много. Видимо, выводок.

— Нет, это было стадо, — в комнату вошла Маша в сопровождении Андрея. — Они были маленькие и одни. Лягушечки потерялись.

— Короче, па, Машка собрала их в коробку из-под печенья. Ну, положила туда листьев, цветов…

— Чтобы им было хорошо, — вставила дочка.

— Коробку кто вам дал? — строго спросил я.

Дети переглянулись.

— Я высыпал печенье в тарелку, — наконец выдал Максим.

— Без спросу. Я так и понял.

— Елена Павловна занята, зачем ее отвлекать? Я все аккуратно сделал, ничего не просыпал, — в логике сыну не откажешь.

— А где в это время была Полина Васильевна? — интересно, куда смотрела няня?

— Она по телефону разговаривала. Видела, что мы играем, зачем ей к нам приставать?

Вообще-то могла бы поинтересоваться, чем заняты дети. Так, на всякий случай. А не по телефону трындеть.

— И что было дальше? — поторопил я детей.

— Принесли мы коробку домой. Машка поставила ее на стол в столовой. Мы хотели дать жабам немного колбасы и налить воду, чтобы было что пить. Маша пошла к себе, она решила пустить жаб в игрушечный домик. Тот, что ты привез из Англии.

— Там лягушечкам было бы уютно, — заметила Маша.

— Но она немного задержалась. И тут в столовую вошла Полина Васильевна. Она собиралась пить чай, — Максим замолчал.

— Ну, давай, рассказывай дальше.

— Ты же все и без меня уже понял, — потупился он.

— Нет, пока еще не понял.

— Полина Васильевна открыла коробку.

— Няня очень громко закричала. Я уронила домик. Себе на ногу. И заплакала. У меня синяк. Вот, смотри, — показала Маша.

— Полина Васильевна запрыгнула на стул. Коробка упала. Чай разлился. Прибежали Андрей и Елена Павловна.

Представляю, какой был бедлам в доме.

— Жаб мы всех собрали, — заверил меня Андрей. — Я лично собирал. Вернул их в сад на то же место, где взяли дети.

— Я показала, откуда мы их унесли. Андрей сказал, что не надо никого брать из природы домой. Что мама теперь их ищет. Мне стало жалко их маму, — всхлипнула Маша. — Я даже заплакала.

— Ревела она долго, — вздохнул Максим.

— Нет, недолго! Недолго! — Маша была готова снова заплакать.

— Нюня-Манюня! — поддел ее Максим. — Плакса!

— Глупый дурак! — парировала дочка.

— А ну, прекратили оба! Немедленно! — гаркнул я.

Дети испуганно замерли и замолчали.

— Все, успокоились? — мне не хотелось их пугать. Но как тут иначе навести порядок?

— Да, папа, — дружно закивали они.

— В город не поехали, — доложил Андрей. Он не только телохранитель, но и шофер, когда это требуется. — Полина сказала, что дети наказаны и будут весь оставшийся день сидеть дома. Я собирался позвонить вам и уехать, раз везти никого никуда не надо.

— Так это еще не конец? — изумился я.

— Нет, папа, — мрачно признался Максим.

— Что еще произошло?

— Я сидел у себя. Играл, никого не трогал… — сын осекся.

— Играл? Я же тебе запретил сидеть около ноутбука.

— А что было еще делать, раз остались дома? И я совсем немого, полчаса, не больше. Потом пришла Машка и позвала меня помочь ей собрать лего. Мне не хотелось, но она разнылась и я пошел.

— Я не ныла! — надулась Маша.

— Еще как ныла! Достала она меня.

— Давай, рассказывай дальше, — велел я.

— Мне не хотелось с ней возиться. Ты всегда говоришь, что надо себя подбодрить, если вынужден делать что-то нужное, но скучное. Ведь так?

— Так, — согласился я. — И чем же ты себя подбодрил?

— Я взял мороженое.

— Без спроса?

— Елена Павловна убирала на втором этаже. Она была занята.

— Ясно. Взял без спроса, — подытожил я.

— Можно сказать что так. Машка сидела в гостиной на полу. Раскидала все вокруг. Я сел рядом. Мороженое мне мешало… Не на пол же ставить тарелку? Честное слово, я не видел, что Полина Васильевна садится на стул.

— Папа, тарелку она не раздавила, — обрадовала меня Маша.

— Полина Васильевна снова закричала, подскочила метра на два, не меньше. Стул упал, мороженое тоже. Тарелка разбилась. Машка завизжала от страха. Она жуткая трусиха.

— Я не трусиха, — насупилась Маша. — Но няня очень громко сначала кричала, потом ругалась. У нее на юбке получилось большое пятно.

— Елена Павловна сказала, что попробует его замыть. Но Полина Васильевна разоралась и ушла. Все.

— Нельзя говорить о взрослых «разоралась», — наставительно заметил я сыну. — Это неуважительно.

— Но она и правда разоралась. На ровном месте. Сказала, что ее терпение лопнуло.

Чисто по-человечески я Полину понимаю. Маша очень непоседливый ребенок. Она подвижная, любопытная. Для пятилетней девочки у нее масса идей, которые она немедленно воплощает в жизнь. За ней нужен глаз да глаз. Да еще Максим масла в огонь подливает. Вдвоем они любого сведут с ума.

Садик решил бы проблему, но Маша ходит в него один день и болеет две недели, а то и больше. Педиатр вынес вердикт — ребенок не садиковый.

— К школе все наладится, — заверила меня врач. — А пока водите девочку по кружкам и секциям. Для общения этого вполне достаточно.

Увы, художественная студия и школа танцев, куда ходит дочь, летом не работают.

С Максимом проще. Он уже взрослый, ему можно объяснить, что можно, а что нельзя. И, тем не менее, из летнего детского спортивного лагеря его выпроводили.

Он собрал друзей, и вечером они сбежали из лагеря. Сделали на берегу ручья шалаш. Хорошо, хоть костер разводить не стали. Нашли их под утро, продрогших и голодных. Максима, как зачинщика, отправили домой.

Когда я забирал его, то спросил, зачем он убежал?

— В лагере режим дня и скучно, — объяснил мне сын. — Мы бы вернулись к утру, но нас нашли раньше.

— А если бы вы попали в беду? Кто-то из вас мог упасть, сломать ногу или руку. И кто был бы виноват?

— Волков бояться — в лес не ходить. Ты сам мне все время говоришь, что надо становиться самостоятельным.

Что на это можно ответить? Я сам был сорвиголова. Мальчишки такими и должны быть, а не сидеть за идиотскими компьютерными играми. Короче, воспитатель из меня никакой.

Теперь дети сидят дома. Максим три раза в неделю посещает секцию борьбы. А остальное время мается в четырех стенах.

За Машей присматривает няня. Хотя уже не присматривает. Придется искать новую. Но не думаю, что она задержится у нас надолго. И как тут быть?

Да, воспитание детей — дело непростое. Я вздохнул и отправился приводить себя в порядок. На губах все еще чувствовался привкус штукатурки.

Мысленно я опять возвращался к Асе, необычной девушке, которая так испортила мне сегодняшний день. Вспоминал темные глаза, большие, влажные, как у испуганной лани. Девушка крепко обняла меня, а ее сердечко загнанно колотилось. Испугалась, дурочка. А ведь сама себя прицепила к двери. Вот у девушки фантазия! И какая смелость! Я вспоминал тепло ее тела, которое чувствовал через одежду, мягкие, припрошенные пылью волосы.

Возможно мы еще встретимся. На очередной развалине, которую она будет защищать. Как жаль, что мы по-разному смотрим на жизнь. И почему мне так хочется снова увидеть эту ненормальную?

Неделя выдалась тяжелой. Пришлось срочно менять весь график работ. Особняк Фридолина снести не дали. Мои юристы посовещались и вынесли неутешительный вердикт — об этом объекте мы можем забыть. Ладно, не конец света. Найдутся и другие.