Беби - бум для босса (СИ) - Максимовская Инга

-Все в порядке,- наконец нарушает звенящую тишину, повисшую в кабинете, моя невеста,- мне не нравится только пункт о проживании этой,- кивает она в сторону потерянной Настти, дорогущей прической

- Я не «эта»,- голос рыжухи дрожит. Надо же, а она не простушка, вон как светятся глаза, и волосы, цвета пламени, буквально развеваются, и милое лицо горит праведдным гневом. Мне становится интересно.- Мое имя Анастасия Романова. Запомните пожалуйста. Каролина осталась в стране кошмаров. И да, это ваш удел - подсобки. А меня увольте от вашего хамства.

- Стоять! – приказ измоего рта вырывается сам, когда я смотрю, как разворачивается рыжуха, чтобы уйти с гордо поднятой головой. Да, в ней чувствуется порода. Ольга, как не умасливает себя всем подряд, не может вытравить из себя рабоче – крестьянского происхождения. Мизинчик отставляет, когда пьет кофе из чашки. Я стараюсь не завтракать дома, чтобы не видеть этого позора.

Девка замирает. Каролина, мать ее за ногу. Сейчас бы нагнуть ее и...

- Мы примем все ваши условия,- говрю тихо. Настолько, что слышно, как моя невеста скрипит дорогущими молярами.-  И,  хочу за это искры. Вы меня понимаете, Настенька?

- Разбегитесь, и ударьтесь головой в стену. Искры вам это обеспечит,- мечет зеленые молнии нахалка. – А меня ждут анализы.

- Ты это спустишь с рук, этой овце? - удивленно интересуется Ольга.

- Она будет носить нашего ребенка,- морщусь я, стараясь представить Настю с огромным животом.От чего возбуждаюсь еще сильнее. Я точно чертов маньяк.

Когда она уходит, мне хочется рвать и метать. С трудом сдерживаю себя. Чтобы не разгромить все вокруг к чертовой матери.

 - Через две недели проведем процедуру. Думаю проблем не будет,- противно улыбается юрист, пожимая Ольгину ручку. Только теперь понимаю, что все еще смотрю на дверь, за которой скрылась моя рыжуха. У меня рвет крышу от этой девки. И я уже совсем не уверен, что хочу иметь ребенка от снулой рыбины, улыбающейся сейчас противному мужику, приподнявшему кучу бабла. Интересно, что толкнуло Настю на столь отчаяный шаг? Ничего,теперь она никуда не денется. А я сделаювсе, чтобы решить ее проблемы, и потребовать за это бллагодарность. Да, я такой. Только такой плод мог родиться от дерева, посаженнного моим  папулей. И нет, я этим не горжусь. Но, откровенно говоря, так жить легче.

- И что это было?- ухмыляется моя невеста, когда мы наконец оказываемся в машине.

- Просто перенервничал,- без зазрения совести, лгу я, заводя джип. Надо врачу, что ли показаться? Это же ненормально, что у меня башню сносит от телки, которую я даже не знаю.

- Ты могла бы сама выносить этого ребенка,- сейчас я ненавижу Ольгу, радостно подпевающую Бобу Сиггеру, поющему про ночные движения. Сука, и он туда же.

- Мне моя фигура дорога, мое солнце. Надо же тебя удерживать чем – то возле себя, - улыбается эта поганка, пробегая пальчиками от моего колена к паху. Противно. Странно, раньше я бы отреагировал по другому.

- Я устал. Давай потом,- кривлюсь я в усмешке. Хотя. Вот совсем мне сейчас не смешно. Если так пойдет дальше, то искры, в обозримом будущем, мне не светят.

Анастасия

Я шагаю по коридору клиники, больше похожему на картинную галерею, за хорошенькой медсестрой. Стены увешаны полотенами мастеров кисти в перемешку с фотографиями щекастых младенцев, и глупо улыбающихся взрослых, ставших родителями. Интересно, на лице «Искрометного»тоже поселится такое дебиловато – счастливое выражение, когда я подарю ему малыша. Ему и его поганке – невесте, при мысли о которой сводит челюсть. Ну и пусть. Их идиотизм меня не должен занимать. Хотят - получите и распишитесь. Главное сейчас здоровье Сони. Этот ребенок не мой, и крови моей в нем не будет.

- Это ваша палата,- улыбаясь говорит медсестра, распахивая тяжелую дверь, - через час придет лаборантка, а потом подадут обед. У вас есть какие нибудь особые пожелания к меню?

- Нет,- смущаюсь я. Ну не привыкла моя персона к такому обращению.- Хотя, я бы съела рисовой каши, только присыпьте ее корицей. и масла кусочек положите, если можно.

Мне кажется девчонка едва сдерживает смех, но держит лицо. Как будто я у могущественного джина прошу не горы золота, а глиняный горшок, такое ощущение у меня появляется. Только кивает хорошенькой головкой и молниеносно исчезает. Я осматриваю свои владения. Красота. Комната цвета «тиффани», больше похожа не на казенную больничную богадельню, а на дорогой гостиничный номер. Опускаюсь на удобную кровать, и сама не замечаю, как проваливаюсь в сон. Через час меня будит запах вожделенной вкусняшки, сервированной, как в Мишленовском ресторане. Но это не каша скорее пуддинг, не идущий ни в одно сравнение с тем, к чему я привыкла. Катя отменно варит кашу: без пенок, в меру сладкую. А тут просто ресторанный, безликий десерт, который мне даже пробовать страшно. Слишком красиво, пафосно и невкусно. Приготовлено без души. Ковыряюсь а тарелке, пытаясь не думать ни о чем и ни о ком, кроме липкой молочной гадости.

Господи, за что? Если за мои грехи, то ты ошибся где - то. Я двадцать три года вела жизнь праведницы, и не помышляла даже о том, за что ты меня караешь. Жука убить не могу, выкидываю на улицу, подсадив на газету. Но это же не провинность. если за прелюбодеяние - то это все от отчаяния. И мне даже приятно не было. Прости, я снова грешу. Вранье - наверное самый страшный из обозначенных в библии грехов.

Целый день проходит как в замедленной киносъемке. Вот уж не думала, что анализы затянутся на пять часов. Устала, как раб на галереях.У меня берут кровь, мочу. Апофеозом – осмотр гинеколога. Женщина - врач деловито рассматривает мои... хм... внутренности при помощи «зеркала». Впервые в жизни, меня осматривают подобным образом, и от этого невероятно стыдно. И хочется свести ноги, вскочить с дурацкого «вертолета» и спрятаться от всех. Особенно от Глеба Золотова, который вдруг стал для меня спасителем. Да, и так бывает. Он мне платит. И платит очень хорошо, что означает жизнь для моей солнечной девочки. Но почему так странно неприятно от того, что я буду носить его ребенка?  Его и «Снежной королевы». И в груди ноет, и душа рвется от переполняющей ее пустоты. Зато тело отдается таким возбуждением, от которого начисто сносит крышу.

- Все в порядке. Но перед процедурой, я все же советую вам воздержаться от половых контактов, - голос женщины врача звучит ровно, но мне, все равно кажется, что она меня осуждает, и считает человеком низшего сорта. Хотя, я наверное просто преувеличиваю.

- Я последую вашему совету. Обязательно,- шепчу, пряча глаза.

-Через полторы недели мы сможем провести процедуру. Настя, вы готовы? Еще есть возможность изменить решение

Глупая врачиха не читала кабального договора, в котором написана такая неустойка, что я не смогу ее выплатить, даже распродав себя на органы. Этот мерзавец Золотов решил разрушить мою жизнь до самого основания. Втоптать в пыль, своими начищенными до блеска штиблетами. и что он там плел про подсобку? Дурак какой. Я и он между ведер, это просто....

- Я готова,- говорю твердо, но голос все равно дрожит. И от воспоминаний о Золотове становится только хуже. Он, странным образом, заполонил собою всю ту пустоту, которая образовалась в моей чертовой жизни, с болезнью Сонечки. А теперь я думать ни о чем не могу, кроме его тела и гребаной улыбки, от которой тяжелеет между ног, и голова идет кругом. – Я могу идти домой?

И чего я дура интересуюсь. На время беременности у меня и дома то нет, кроме прописанной в контракте квартиры, принадлежащей заказчику. То есть – Золотову, а там мне уж точно делать нечего.

- Вы можете остаться в клинике, сколько пожелаете, - улыбается врачиха. Терпеть не могу феминитивы. Но тетка мне не нравится. Слишком приторная.- Лера вас проводит.

- Не надо, я помню дорогу.- говорю гордо. Но, если честно, мне хочется еще раз посетить кабинет адвоката без надзирателя, и прочесть договор. Желательно без присутствия хитрого дельца – юриста. Прокрасться, и попробовать найти лазейку, сделать Искрометному "козью морду" Зря что ли я учусь в институте на юридическом факультете? Ну, точнее училась, пока не стала наложницей  и заложницей этого проклятого ублюдка, который мне показал сверкающие искры. .