Татьяна Алюшина - Любовь без права на ошибку

Участок нам в общем и целом понравился. Грамотный такой участочек! Большущий, фиг его знает, сколько там в сотках. Но отдельно стоящая крытая летняя веранда с печкой и мангалом, буфетом и умывальником и деревянным столом с лавками, и банный двухэтажный комплекс, и какие-то хозяйственные постройки располагались на нем вольготно, не теснясь и не мешая друг другу, среди высоких сосен, рябин, яблонь и берез.

Мы нагулялись, надышались, Герцог пометил территорию где надо, сделал все свои важные дела, и мы вернулись в дом, тем более что к ночи стало прохладно.

Надежда Ивановна тем вечером из своей комнаты больше не выходила.

– Письмо читает, – сообщила озабоченная состоянием хозяйки Вера Николаевна, пригласив меня поужинать с ней в кухне.

Есть не хотелось. Но для приличия и поддержания компании я попила чаю с вкусным домашним вареньем из крыжовника и оладушками, благо мне на все диеты глубоко по фаренгейту: лишние калории на моем девичьем стройном стане не откладываются в жировые накопления. Я же говорю: уникальная я девушка!

Герцог получил порцию свежей баранины с овощами, даже изобразил нечто вроде благодарного кивка головой, но не поручусь, вполне могла и ошибиться.

– Переживает она, – делилась своими опасениями Вера Николаевна, – как бы приступа не было.

– Но это же радостные переживания, – подбодрила я ее.

– От радостных, знаешь, тоже… – отмахнулась домработница.

А я пошла спать, не вступая в дебаты. Устала.

– Ну? – спросила я у Герцога, достав из специальной сумки его плетеную корзинку-кровать. – Где предпочитаете расположить ваше лежбище?

Герцог неспешно прошелся по комнате, явно испытывая мое терпение, остановился возле кресла, повернул ко мне голову и скривил морду, что в его исполнении означало саркастическую улыбку.

– А давай! – махнула я разрешающе рукой, вступая в заговор с Его Высочеством.

Он легко запрыгнул на кресло, покрутился, примеряясь, улегся эдак картинно: кончики лап свешиваются с края, голова тяжелая сверху. Эстет, мать его итить!

Я заснула практически сразу, и сквозь сон мне не то привиделся, не то послышался на самом деле шум мотора заезжающего на участок автомобиля и громкий скрип тормозов.

Часа в четыре дня ему позвонила обеспокоенная до крайности Вера Николаевна, верная бабушкина помощница, по совместительству ее же домоправительница, и сообщила, что к бабуле приехала какая-то девица из Москвы с письмом от старой подруги и Надежда Ивановна ужасно разволновалась.

Твою ж мать! Какая там девица?!

– Гоните ее к чертовой матери! – прорычал приказание Битов.

– Я пыталась, но Надя не разрешила, – повинилась Вера Николаевна. – Распорядилась, чтобы она у нас пожила, она с ней поговорить хочет, порасспросить и ответ писать собралась.

– Ладно, – принял решение Влад. – Я при-еду, разберусь.

– Ой хорошо бы, Владислав Константинович, – порадовалась домработница и попыталась успокоить: – Но она вроде ничего девочка, наглая, конечно, но вроде ничего.

Какого черта! Что за подруга такая неведомая вдруг нашлась?!

По-хорошему надо бы прямо сейчас поехать и разобраться там с этой девицей непонятной, но сейчас он никак не мог! Дела, как водится, срочные и важные, к тому же он и так собирался завтра, в субботу, рано утром поехать на выходные.

Через час от агента «Вера» поступило новое сообщение: они обедают. Вроде бы мирно, и бабушка рада присутствию девочки и чувствует себя неплохо.

– А девочка такая, ну, столичная, – докладывала домработница, – юбчонка коротющая, чуть не по самое это, каблучищи, маечка в облипочку, полгруди видать. И собачка у нее, маленькая такая, страшненькая, но хорошая собачка, серьезная.

Что там происходит? Охренеть! «Юбочка по самое это! Полгруди видать!», да что за дела? Какую там профурсетку к бабушке занесло и за каким хреном?!

Он напрягся всерьез от непоняток, тревоги за Надежду Ивановну, невозможности немедленно разобраться и глубокой подозрительности к «засланной казачке» с собачкой. А если это… Далее варианты про гадских конкурентов и вообще недоброжелателей разного уровня.

А вы бы что подумали? Что какая-то девица тусовочно-тупого образца с собачкой приперлась из самой Москвы передать бабушке письмо?! Нормальный заход, по-вашему? А такая услуга, как почта, предусмотренная именно для таких вот доставок?

Битов весь извелся к концу дня, тем более что сообщения от Веры Николаевны поступали все более настораживающие. Бабушка из комнаты не выходит, ужинать отказалась, плакала, лекарства пьет. Звонить самой бабуле и выяснять, что там на самом деле у них происходит, он не стал, понимая, что может наговорить чего сгоряча и расстроить ее еще больше.

«Убью! – холодно подумал про незнакомую девицу Битов. – Придушу стерву!»

Он смог выехать только после десяти вечера. Умотанный делами, рабочими вопросами и тревогой за бабушку, и не заметил, как доехал.

– Как она? – спросил с ходу у Веры Николаевны, вышедшей его встречать.

– Спит. Напереживалась, но обошлось без приступов.

– А девица?

– Тоже спит. В розовую гостевую мы ее определили. Да не беспокойтесь вы уж так, Владислав Константинович, Наденька девочке очень рада.

– Разберемся, – хмуро пообещал он.

Загоняя машину в гараж, он чуть не поцеловался с задком припаркованного уже там джипа, по привычке заруливая на свое место, лишь в последний момент успел резко ударить по тормозам и громко выматерился.

Всем в этом доме известно, что в двухместном гараже он ставит свою машину слева! Какого хрена! Битов сдал назад и раздраженно въехал в гараж справа. Чужой джип, словно издеваясь, посверкивал серебристым боком, будто наигрывая на натянутых нервах Влада фальшивую до зубовного скрежета мелодию.

Он вышел из машины, громко хлопнув дверцей, и, засунув руки в карманы, неприязненно поразглядывал незваного пришельца какое-то время. Вообще-то тойотовский «двухсотый» Land Cruiser не соответствовал образу бесцеремонной девицы, который сложился уже у него в голове. Ну в том смысле, что юбочки по самое не могу, каблуки-маникюр, полгруди миру напоказ и мелкая трясущаяся шавка под мышкой. Такие мармулеточки предпочитают ездить совсем на других машинках: красненьких, быстрых-быстрых и дорогих.

Ладно, все завтра!

Влад осторожно заглянул в комнату бабушки, удостоверился, что она спокойно спит, отказался от чая, ужина и любой другой заботы, предложенной верной домработницей, поднялся на второй этаж в свои хозяйские комнаты, по-быстрому принял душ и завалился в изнеможении спать.

По укоренившейся годами привычке Битов проснулся рано, часов в шесть. Обычно он баловал себя в выходные продолжением прерванного сна – легкой, нежащей полудремой, но сегодня притаившиеся на ночь, но никуда не девшиеся тревога и раздражение к сибаритству не располагали. Он быстро выбрался из кровати и отправился на пробежку.