Наталия Рощина - Плач палача

– Поздно. Теперь поздно трусливо убегать из собственного дома! – слова прозвучали слишком резко, и Алексей поспешил добавить: – Все идет прекрасно. Ты отлично выглядишь. Отбрось все предрассудки и будь что будет.

«Будь что будет», – вздохнув, словно заклинание мысленно повторила Нина, открывая дверь гостю. Она так и не успела приветливо улыбнуться ему. Наверное, для нее было бы лучше провалиться сквозь землю, испариться, испепелиться, чем увидеть не менее ошарашенного, потерявшего дар речи своего недавнего пассажира. Подумав, что оба слишком смущены встречей и потому онемели, остолбенели, Зорин бросился к дверям.

– Ну, что застыл, Пашка? Смелее. Проходи. Это моя жена, – сказал Алексей, помогая сыну снять куртку. – Ниночка, это мой Пашка. И только посмей сказать, что он не похож на меня!

Молчание затягивалось. Ну конечно, теперь Нина ясно поняла, что в этом парне казалось ей таким знакомым. Глаза, губы, подбородок словно срисованы с Алексея. Та же манера гордо держать голову и долго смотреть, не отводя глаз, часто проводя рукой по волосам. Вот он, Зорин-младший собственной персоной.

– Ну, как же не похож, еще бы. Он сын своего отца.

Паша стоял, не в силах произнести ни слова. Он занял дрожащие руки тем, что пытался развязать шнурки кроссовок, но это ему никак не удавалось.

– Алеша, загляни на кухню, курица, должно быть, готова, а я пока проведу Пашу на экскурсию по нашему дому, – Нина чувствовала, что мальчишка на грани срыва, и нашла в себе силы выглядеть непринужденно.

– Да, конечно, помоги парню освоиться, – Алексей, обрадовавшись, решил, что нужно дать им время немного пообщаться. У сына был такой растерянный вид – настолько эта встреча его взволновала. – Я скоро присоединюсь к вам.

– Давай я помогу тебе, – предложила Нина, увидев, что Паша, наверное, в ближайшее время не сможет справиться со своими кроссовками.

– Я не могу, – он испуганно-зло посмотрел на новоявленную мачеху. – Это сон. Я просто сплю! Я все это время схожу с ума, не понимая, куда ты пропала, что я сделал не так? А дело всего-навсего в том, что ты оказалась женой моего отца. Как мне теперь жить? – Паша пытался изобразить подобие улыбки, но от волнения у него получались только какие-то беспомощные гримасы. – Ты – моя мачеха!

– Жизнь на этом не заканчивается, милый, – Нина пыталась успокоить его, едва владея собой. – Это была ошибка, и все нужно забыть. Ради отца, дорогой, ради его спокойствия, слышишь? Посмотри на меня. Ты ведь любишь своего отца?

– Я люблю тебя, – тихо сказал юноша.

– Нет, не нужно. Это совсем другое. Прости меня, пожалуйста. И давай, наконец, сдвинемся с места.

– Я не смогу сидеть за столом, есть… – прошептал Паша. Его глаза наполнились слезами, и скулы заиграли на разгоревшемся лице.

– Ты должен! – Нина с силой сжала его руку и, пытаясь поймать его взгляд, добавила: – Мы справимся с этим. Я помогу тебе, обязательно. У нас получится!

– Да вы еще в коридоре, – недоуменно сказал Алексей. Он шел из кухни с блюдом аппетитной картошки с курицей, и еще большее, чем раньше, волнение жены и сына насторожило его. – Что у вас тут происходит?

– Ничего. Все в порядке, – Нина присела и быстро развязала шнурки, потом чуть не стянула с Паши обувь и, взяв за плечи, встряхнула. – Пойдем. Надо подкрепиться. Пусть желудок поработает, а голова отдохнет.

За столом Алексей беспрерывно шутил. Он был счастлив. Нина много пила, почти не прикоснулась к еде, но Зорин приписывал это сильному волнению жены. Пашка часто слишком пристально смотрел на Нину. Зная его озорной и легкий характер, Алексей удивлялся, что парень никак не может раскрепоститься, контролирует каждое свое движение, каждое слово дается ему с невероятным трудом. Странным казалось то, что этот обед стал испытанием не для жены, а для сына. Вот покончено с десертом, и Паша, ссылаясь на цейтнот, просит извинения – ему давно пора идти.

– Послушай, какие дела? Ради бога, только не сегодня! – Зорин разочарованно посмотрел на сына. – Какие дела?

– Нет, пап. Я обещал к пяти быть у товарища. Спасибо. Все было замечательно.

– Ну, если по сокращенной программе… – Алексей вышел из столовой и, вскоре вернувшись, протянул Паше две книги по программированию, о которых парень давно мечтал. – Грызи гранит науки. Вот тут мы с Ниной подписали: «Зорину-младшему – будущему компьютерному гению».

– Спасибо. Я вспомню и об этом в своих мемуарах. Спасибо за науку, – обращаясь больше к Нине, сказал Паша, и только они двое поняли двусмысленность прозвучавшего.

– В тебе очень много талантов, не забывай об этом. Все только начинается, и только ты знаешь, на что способен. Дерзай! – Нина в упор смотрела на парня, видя, как на его лице возникает то ирония, то досада, то недоумение, то почти страх. – Я верю, что тебя ждет интересное будущее. Другого быть не может!

– Я все понял, – наконец тихо ответил он. Когда Нина с Алексеем вышли провожать Пашу, на какое-то время Зорин-старший оказался немного впереди, то ли случайно, то ли намеренно.

– Я не думал, что это будет так больно, – ни к кому не обращаясь, сказал Паша. – У меня в голове словно бомба разорвалась, а сердце больше не хочет стучать. Жизнь стала бесцветной. Больше нет желаний. Мне так холодно, – и, не давая Нине возможности что-нибудь ответить, ускорил шаг, догнав отца.

– Давай я поймаю машину, куда тебе? – Зорин хотел голосовать.

– Нет, нет, не нужно! – в голосе Паши послышался испуг. Он многозначительно посмотрел на Нину и добавил: – С некоторых пор я больше люблю пешком. Спасибо еще раз. Я пойду. До свидания.

Отец по-мужски сильно пожал ему руку и приобнял. Алексей что-то шепнул ему на ухо, отчего Паша улыбнулся. Он оттаял на мгновение, но едва перевел взгляд на Нину, снова стал печальным, потерянным. Нина, улыбаясь, поцеловала его в щеку. Она заметила, как Паша закрыл глаза и едва заметно вдохнул запах ее духов. Зориной хотелось взять его за руки, крепко сжать их, давая понять, что они – друзья. Все пройдет, они переживут минутное безумие, и жизнь войдет в свое русло. Они будут встречаться, и память сама сотрет все воспоминания о том, через что сейчас так тяжело перешагнуть. Нина только собралась сказать что-то ободряющее на прощание, как Паша повернулся и стремительно зашагал прочь.

Через пару минут Паша был уже далеко. Он шел знакомой, легкой походкой, закинув сумку с книгами за плечо. Мысли путались в голове. Он шел в полное опасностей и ошибок никуда. Домой не хотелось, а оставаться у отца он больше не мог. Он просто автоматически переставлял ноги. Все вокруг перестало существовать, в один миг рухнул его призрачный, взрослый мир, в котором так легко солгать, делая этим добро. Как теперь быть? Конец. Никогда больше он не сможет поцеловать ее горячие, влажные губы. Ему больно вспоминать об этом. Он воскресил в памяти, как сладкая истома охватывает ее прекрасное тело, и все замирает в полуоткрытых блаженно-умиротворенных глазах.