Сьюзен Андерсон - Горячие и нервные

— Подожди секунду! — крикнул Джон. — Я дам тебе руку.

— Нет! — Господи, нет! Она не сможет снова выдержать его прикосновение, теперь, когда она знает, как мало это для него значит. Этот импульсивный отказ выглядел довольно невежливо, и она попыталась смягчить его улыбкой. — Не надо. Я уверена, что справлюсь сама.

Несколько секунд она тупо смотрела на ветку под своими ногами и спрашивала себя, как она собирается спуститься на землю. Ненавидя собственную беспомощность, она попыталась взять себя в руки. Она была умная женщина, и вывести ее из себя было не так-то просто. Она наклонилась, высматривая следующую подходящую ветвь. Найдя такую, сначала спустила на нее ноги, потом улеглась животом, обхватив ветвь руками и ногами, и… тут же не удержалась и перевернулась спиной вниз.

Теперь она смотрела вверх. О черт! Над ней посреди густой кроны болтались ноги Джона и Эсме, но, к счастью, они не могли видеть, как она висит, цепляясь за ветку, словно обезьяна. По крайней мере она надеялась, что они не видят.

Но не может же она провисеть вот так целый день! Разъединив лодыжки, она опустила ноги и теперь висела, держась за ветку руками. Будь что будет… Она надеялась, что до земли недалеко.

В любом случае надо действовать. Переоценив возможности своего тела или недооценив законы тяготения, а может быть, что-то еще, она полетела вниз, ломая встречные ветки. И приземлилась на пятую точку.

— Все хорошо? — послышался сверху голос Джона. Она поднялась.

— Все просто замечательно! — крикнула она, отряхиваясь. — Правда, до земли оказалось далековато. — Собрав все присущее ей достоинство, она направилась к дому.

Уже возле дверей кухни она поняла, что сильнее задета его равнодушием, чем парой заработанных синяков. И, подойдя к офису отца, она заперла неуправляемые эмоции в самом отдаленном уголке своего сознания и толкнула дверь. Она попозже разберется с этим, а сейчас должна проверить свое предположение, а именно — действительно ли в западной части офиса существует фальшивая стена?

Что-то всегда раздражало ее в этой комнате, и теперь она наконец поняла, что именно. Внутренняя длина не соответствовала внешней и была явно короче. Она так и не удосужилась проверить несоответствие между внешними и внутренними размерами, но, очевидно, в ее сознании отпечаталось, что, когда она будет в этой комнате, стоит проверить предположение.

Она подошла к стене, снизу доверху которой тянулись книжные полки. Каждая из секций наверняка поворачивается, решила Виктория. Подойдя ближе, она осторожно провела рукой по внешней кромке, украшенной витиеватым орнаментом, ощупывая дюйм за дюймом в надежде найти скрытый механизм. Когда ее старания не увенчались успехом, она начала все сначала, только на этот раз не с края, а с фасада.

И продолжала до тех пор, пока не обнаружила маленькое углубление в передней панели и не почувствовала легкое движение под пальцами. Она нашла то, что искала, но полки все равно не желали сдвигаться с места. Сильнее нажав на углубление в панели одной рукой, она продолжала другой ощупывать переднюю сторону шкафа.

Увы, это тоже не принесло результата, и тогда она медленно и осторожно двинулась к верхней части под потолком. И внезапно нащупала второе углубление. Нажав сразу на обе спрятанные панели, она увидела, что одна секция полок повернулась.

О Боже! Несмотря на то что она ожидала увидеть нечто подобное, открытие изумило ее.

За книжными стеллажами находилась ниша. Глубиной примерно восемнадцать дюймов, высотой равная высоте стены; с небольшой полочкой наверху, на которой стояла одна-единственная коробка. Она потянулась, достала коробку и открыла ее.

И тут же поняла, что нашла то, что искала. Чеки на предъявителя. Но, вынув их из коробки и мысленно прикинув стоимость, присвистнула. Она убрала их назад в коробку, закрыла ее и поставила назад на полку. И что ей следует сделать теперь?

Наверное, рассказать обо всем Джону. Сердце тут же защемило при мысли о нем. Но был ли у нее выбор? Нахмурившись, она взялась за полку, чтобы повернуть секцию.

— Значит, отец спрятал их здесь, — задумчиво пробормотала она, стараясь приободрить себя. — Из этого следует, что все обитатели дома вне подозрений.

— Что ж, — раздался сухой голос за ее спиной, — я слишком много сделала, чтобы позволить тебе присоединить и эти чеки к тому наследству, которое ты получила, тогда как мне не досталось ни пенни.

Виктория повернулась и с удивлением увидела Ди-Ди. Вдова Форда стояла в пяти шагах от нее. На ней был белый теннисный костюм, на ногах — кроссовки. Ди-Ди без ее традиционных умопомрачительных каблуков? Зрелище непривычное. Ее волосы были забраны вверх, лицо ярко накрашено, а на запястье поблескивали два бриллиантовых браслета.

Но ни ее наряд, ни эти сверкающие браслеты, ни искусный макияж не могли отвлечь внимание Виктории от другой детали — Ди-Ди сжимала в руке нож. Пожалуй, такого угрожающе длинного лезвия Виктории не приходилось видеть за всю ее жизнь.

И Ди-Ди держала его с явным намерением пустить в ход…

— Ты говоришь об этом? — спросила Виктория. Оглянувшись через плечо, она кивнула на коробку на полке. Затем ее взгляд вернулся к Ди-Ди, а вернее — к ножу в ее руке, который действовал на нее точно так же, как если бы это была ядовитая змея. Заставляя себя не смотреть на лезвие, она впилась глазами в лицо Ди-Ди. — Что ты имела в виду, когда сказала, что слишком много сделала для этого?

Нет, лучше бы она не спрашивала, потому что до нее вдруг дошел смысл слов вдовы Форда. И она очень боялась, что знает ответ. Как последняя дура, она не удержалась и выпалила:

— Господи, так это ты убила отца, да?

Ее голос прозвучал невнятно, не голос, а какой-то хриплый шепот, но Ди-Ди услышала. Она пожала плечами, похлопала лезвием по ладони свободной руки и сказала:

— Ты моя самая большая головная боль, ты знаешь это? Я совершила удивительное преступление, если можно так сказать, хотя именно так поют в «Чикаго»: «Он сам нарвался». Но ты не можешь отрицать, что я вела себя замечательно, и тебе оставалось потерпеть недельку или около того, и я бы уехала отсюда и избавила тебя от своего общества. Но нет. О нет! Тебе неймется, и вот ты рыщешь по всему дому и находишь этот секретный шкаф. Так ведь? Какого черта тебе это понадобилось?

Виктория собрала волю в кулак и приготовилась к объяснению, которое она хотела снабдить множеством деталей, а главное — сделать так, чтобы оно длилось как можно дольше.

— Это трудно объяснить, ничего конкретного… Просто каждый раз, когда я бывала в этой комнате, меня не покидало ощущение, что тут что-то не так. Что именно, я не знала, и это раздражало меня еще больше. Я все время думала, что она должна быть длиннее или выше, или… то есть нарушены пропорции…