Пенелопа Дуглас - До тебя

– Вы двое одинаковые. – Она покачала головой и, развернувшись, пошла прочь. – Мэдок, отвези меня домой! – закричала Кейси, входя в дом.

Я услышал, как Джекс усмехнулся, а сам только закатил глаза.

Мы оба предпочитали не вступать с девушками в отношения, но у нас был разный подход. У Джекса в отличие от меня не было в прошлом длинного списка коротких связей без обязательств. Он был не прочь сближаться с людьми, потому что знал, что им не забраться к нему в душу.

Я всегда боялся, что меня что-то затронет слишком сильно.

Джекс знал, что ничто не в силах затронуть его по-настоящему.

– Кто это? – спросил он, когда мы шли по дому Мэдока, направляясь к моей машине.

– Лучшая подруга Тэйт, Кейси.

Мы открыли двери «Босса» и забрались внутрь.

– Что означает это имя – Кейси? – Джекс убрал назад черные пряди волос, выбившиеся из хвоста.

– Без понятия, – вздохнул я. – Сколько я ее знаю, ее всегда так называли. – Я посмотрел на него перед тем как повернуть ключ в зажигании и грозным тоном добавил: – И не смей.

– Не сметь что?

– Я пытаюсь наладить отношения с Тэйт. Пусть все успокоится. Не надо создавать еще больше проблем. Кейси не девушка на одну ночь и вряд ли согласится на дружеский секс без эмоций. Отстань от нее.

– Слишком поздно, братец. Мой народ – охотники.

Его народ. Я посмеялся про себя, хотя все это было довольно грустно. Сомневаюсь, что Джекс помнил, как выглядела его мать, не говоря уже о названии ее племени. Он был индейцем всего на четверть, но сам себя считал индейцем на все сто.

– Она не в твоем вкусе, – подчеркнул я. – Дерганая и плаксивая.

Выехав с подъездной дорожки, я нажал на газ и понесся к воротам.

– Как раз в моем, – тихо отозвался Джекс. – На такую невозможно запасть.

– Твою мать, – проворчал я, садясь в кровати.

Согнув ногу, я уперся локтем в колено и опустил голову на руку.

Как же я задолбался.

Член пульсировал до боли сильно.

Я постоянно просыпался со стояком, как будто мне снова было тринадцать лет.

На самом деле я просыпался от боли, чувствуя давление между ног, а единственное, что мне могло помочь, было спрятано под замком в доме по соседству.

Этот гребаный год обещает быть долгим. Это точно.

У меня все еще не было никаких планов относительно колледжа, но одно я знал наверняка. Где бы я ни оказался, я буду навещать Тэйт и трахать ее до умопомрачения, и там нам не помешают никакие родители.

Мои мысли прервал какой-то скрип. Я резко поднял голову и увидел, что в мою комнату вошла Тэйт.

У меня перехватило дух, и я заморгал, чтобы убедиться, что это не сон.

Она закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной.

– Пожалуйста, скажи, что думаешь обо мне, – промурлыкала она, и ее губы казались такими нежными и манящими.

Она занималась со мной любовью.

Своим взглядом, жарким и нетерпеливым. Своим ртом, влажным, приоткрытым. Своим голосом, мягким и возбуждающим. И я был готов благодарить небеса за то, что Тэйт здесь.

– Ты шутишь? – подняв брови, я сдернул с себя одеяло, показывая на твердую как камень выпуклость под джинсами, в которых я уснул. – Посмотри на эту фигню. Я с мыслями собраться не могу.

Я выпрыгнул из кровати и бросился к ней. Наши губы слились в поцелуе, и, ощутив, как ее тело повторяет контуры моего, я очередной раз пожалел о том, что прикасался к другим девушкам.

Тэйт всегда была потрясающей на вкус – она пахла карамельными яблоками и небом перед дождем, а ее язык казался мне конфетой.

Она умела двигаться вместе со мной. Когда я прижимался к ней, она выгибалась. Когда я отрывался от ее губ, она, словно читая мои мысли, подставляла мне шею.

– Подожди, – выдохнула она. – Входная дверь была открыта. Я не видела твою маму, когда вошла, но она наверняка уже встала.

Я покачал головой и проворчал:

– Ты сама это затеяла. И это не твой дом. Здесь нет никаких правил. – Я улыбнулся и, протянув руку к докстанции айпода, включил Rachel Rabin, песню Raise the Dead, чтобы музыка заглушила наши голоса.

– Иди сюда, – прошептал я, прижимая ее за бедра к себе.

Но она меня оттолкнула.

Меня охватило разочарование – нет, скорее боль и смятение.

– Что… – начал я было, но тут же сделал резкий вдох, увидев, что она раздевается.

Чееееерт.

Ее маленькая белая маечка?

До свидания.

Пижамные шорты и трусики?

Сняла их одним движением.

И когда она подошла ко мне, у меня закружилась голова и я стал тверже камня.

Мои руки скользнули вверх по ее бокам, а потом опустились вниз по ее прекрасным грудям. Ее кожа была шелковистой и упругой, как дождь.

Идеальна.

Не успел я протянуть руку к ящику тумбочки, как она толкнула меня на кровать и оседлала.

– Тэйт, презерватив, – выдохнул я.

О нет.

Все мое тело содрогнулось, а кровь устремилась в член, когда она потерлась об меня своим влажным горячим телом.

– Штаны, – прошептала она, а сама потянулась за презервативом. Мне не нужно было объяснять дважды.

Примерно через три секунды резинка была надета, и я оказался внутри нее.

Мы замерли, дрожа и задыхаясь, наслаждаясь ощущениями.

Боже, Тэйт. Как у тебя там тесно.

Она накрыла мои губы своими, и я проник в ее рот, лаская ее язык. Мы прерывались только для того, чтобы отдышаться, а потом сливались в поцелуе снова.

– Джаред, – прошептала она в перерыве между поцелуями. – Со мной что-то не так. Мне всегда тебя мало.

Она начала двигать бедрами назад и вперед, вверх и вниз, отчего мои руки и ноги охватила приятная истома.

Ее божественная кожа была нежной, как взбитые сливки. Я обхватил ее задницу обеими руками и рывком опустил на себя. В комнате было жарко и пахло разгоряченными телами.

Боже… она любила меня. Я все еще не мог в это поверить, но она меня правда любила.

– Чего ты хочешь, Тэйт? – выдохнул я, не отрываясь от ее губ. Я был на грани, я всецело растворился в своей потребности прикоснуться к ее коже, ощутить ее запах, ее жар…

– Я хочу тебя. – Она закрыла глаза и запрокинула голову, продолжая двигаться на мне. – Каждое утро и каждый вечер.

Тэйт снова склонилась надо мной и сжала пальцы в моих волосах.

– Я хочу чувствовать тебя целый день, Джаред.

Да, этот гребаный год будет очень, очень длинным.

Обхватив ее рукой за талию, я поменялся с ней местами, и теперь она оказалась подо мной. Я начал трахать ее, любовь всей моей жизни, так, чтобы она чувствовала меня.

Целый. Чертов. День.

– Ах-х-х, – простонала она, с мольбой глядя в мои глаза.

– Я люблю тебя, Татум Брандт. – Я закрыл ей рот своей ладонью и еще жестче вошел в нее. – А теперь кончай.