В погоне за Алой - Изабель Ронин

Сев в машину, я подумал о ней. Встретил я ее не в этом клубе, не на этой парковке. Но все равно вспомнил ее.

Я подумал об ее алом платье, алых губах, темных глазах, видящих меня насквозь. Взгляд был не по годам взрослый, чувствовалось, что эти глаза видели многое в этой жизни.

«Я дала тебе больше, чем кому-либо, Калеб».

Я прикрыл глаза и положил голову на руль. Надо было дать ей вскрыть грудную клетку и вырвать мне сердце – всяко лучше, чем то, что я чувствовал сейчас.

Я бесцельно колесил по улицам, громко врубив радио, чтобы отвлечься от мыслей. Я неосознанно сбросил скорость и тут понял, что я на улице Кары. Алая сказала оставить ее в покое. Что я здесь делаю? Разве мне не хватило того, что я бегал за той, которой не нужен? Почему я не могу ее отпустить?

Я знал, что надо уезжать. Но я припарковался на той же улице и уставился на свет в гостиной. Я до сих пор был зол, но как ничтожество – собственно, им я и был, – сидел и надеялся, что увижу ее хоть мельком.

Я прищурился, заметив, как знакомая фигура на мотоцикле остановилась перед домом Кары. Он был одет в черную кожаную куртку и черные штаны. Шлем закрывал лицо, но я знал, кто это.

Его голова повернулась к двери. Он остался на месте и напрягся, решая, зайти или уехать. Я опустил стекло.

– Хочешь по пивку? – закричал я.

Он поднял забрало и кивнул.

– Поехали ко мне.

Я кивнул и устремился за ним.

– Преследуешь бывшую? – спросил я Кэмерона, когда он вышел из кухни. Когда мы к нему приехали, было почти два часа ночи. Я подождал его на заднем дворе, пока он нес нам пиво. Он дал мне банку и кивнул, даже не пытаясь ничего отрицать.

– Время от времени.

– Мне стыдно говорить людям, что я с тобой знаком. – Я выдохнул. – Но тут я тебя могу переплюнуть.

– Это вряд ли, – усмехнулся он, садясь возле меня. – Так что ты делал возле дома моей… – Он откашлялся. – Возле Кары?

Ответить было несложно: все-таки первым поймал его с поличным я.

– То же, что и ты. Алая… – Мой голос затих. Передо мной появилось ее лицо – рассерженное, с болью в глазах, а потом отстраненное, когда она велела мне больше так ее не называть. – Вероника, – поправился я, – живет у твоей девушки дома. Она порвала отношения.

Ее имя казалось мне чужим. Вероника. Мне оно нравилось. Сильное, красивое. Но для меня она оставалась Алой.

– Мне жаль, брат.

Я беспокойно встал с места и подошел к краю бассейна, уставившись на свет, отраженный от воды.

– Да. У нас все было хорошо. Нет, даже не так. Все было отлично. Или я так думал. А потом я все похерил. – Я глотнул пива. – Приезжала Беатрис-Роуз.

– Черт. Твоя девушка знала о ней?

Я почувствовал, как начинает болеть голова, и прижал пальцы к векам.

Она больше не моя девушка.

– Нет. Это – еще один кусок дерьма в куче дерьма под названием «надо было ей сказать».

Он кивнул.

– Я бы тоже не стал рассказывать, если тебя это как-то утешит. Это не то чтобы ложь. Так, умолчание.

Я кивнул, довольный тем, что он меня понял.

– Но она так не считает, понимаешь? Кара… – Он прочистил горло. – Скажем так: я знаю, как ведут себя девушки, когда узнают о бывших от кого-то, но не от тебя. Это некрасиво. – Он встал возле меня и вручил мне новое пиво.

– Не знаю, почему женщины так любят копаться в прошлом. Оно для них как навязчивая идея. – Кэмерон усмехнулся. – Кара мне говорила, что ей нет дела до девок на одну ночь. С ее точки зрения, они не считаются. Но если у нас затягивалось до пары недель и дело доходило почти до отношений, она требовала, чтобы я о них рассказывал. – Он сделал большой глоток пива. – Как будто это панацея от рака. Будто от этого изменится мое отношение к ней. – Он вытер рот тыльной стороной руки. – Она была для меня любовью всей жизни.

Кэмерон редко говорил о Каре. Я удивленно на него поглядел. Он смотрел в темноту. Задумчиво, тоскливо.

– Вы с Карой… – начал я.

Он покачал головой.

– Я позвал тебя не о Каре говорить, дружище. Я не могу… не могу больше говорить о ней.

Я узнал выражение его глаз. Это была боль, словно его пытали. Может, потому он мне открылся и рассказал о Каре. Он заметил такой же взгляд у меня.

Больно говорить о девушке, которую ты любил больше всех… и потерял.

– Понимаю, – уступил я.

– Так ты расскажешь, что случилось?

– Помнишь, у Беатрис-Роуз в старшей школе были панические атаки?

– Да. Ты вечно бежал ее спасать. Эта девчонка вертела тобой как хотела.

Я замолчал и уставился на него.

– Что?

Он пожал плечами.

– Потом тебе расскажу. Продолжай.

Кэмерону никогда не нравилась Беатрис-Роуз.

– Вчера она приехала ко мне, и я познакомил ее с Алой. – Вспоминая все это, я покачал головой. – У Беатрис-Роуз разбился бокал вина, а потом у нее чуть не началась паническая атака, и я отвез ее домой. Там был кошмар. Ее мать была пьяная, потом вышел отец. Он… действительно болен слабоумием и очень плох. Кричит на них, ругает. Он даже не узнал Беатрис-Роуз. – Я встревоженно потер лицо. – После этого она сломалась. И попросила меня остаться. Я не хотел, мне было не по себе. Мне просто хотелось вернуться к своей девушке. Но как я мог отказать Беатрис-Роуз после того, что увидел? Она – моя подруга, я был ей нужен. Друзья друг друга не бросают, правильно?

Кэмерон кивнул.

– Она сказала, что снова принимает таблетки. Не знаю какие, но если вроде тех, которые она пила в старшей школе, это плохая новость. И она попросила прилечь рядом с ней. И я облажался, Кэм. Облажался,