Сьюзен Андерсон - Горячие и нервные

Все было чудесно, но только спустя полтора часа Виктория смогла остаться один на один с Джоном. Она последовала за ним в спальню, закрыла за собой дверь и упала в его объятия. Смеясь, он кружил ее по комнате, пока они не рухнули на кровать.

Виктория затуманенными глазами смотрела на него. Упершись в постель с обеих сторон от ее плеч, он навис над ней всем телом. Темные волосы, завязанные, как обычно, в хвост, касались ее груди, и она потянулась к ним рукой.

— Ты только что имел возможность испытать на себе всю ту суету и неразбериху, которая отныне станет твоей жизнью. Ты и сейчас готов подписаться под этим?

— Черт побери — да! Для меня понятие «семья» всегда было чем-то абстрактным, я всегда жил сам по себе. — Склонив голову, он прикоснулся губами к ее щеке. — И не сомневайся, дорогая, теперь вы все моя семья. Отныне и навсегда.

— Не возражаю. — Она выгнула шею. — Ты не хотел бы что-нибудь добавить к этому?

Подняв голову, он вопросительно посмотрел на нее.

— Ты имеешь в виду еще детей? — Его глаза просияли. — Почему бы и нет? Пусть будет династия.

— Династия? Я правильно поняла, мистер Мильонни? — Она похлопала ресницами, глядя на него. — Ты думаешь, что справишься с этой задачей?

Опустившись на нее всей тяжестью своего тела, он пошевелил бедрами.

— О-о, я вижу, что готов, — засмеялась Тори.

— Вполне, дорогая, — шепнул он. — Что ты скажешь, если мы начнем прямо сейчас?

— Сейчас? — Она позволила своим коленям раскрыться и глубоко вздохнула, когда он без промедления воспользовался предоставленной возможностью.

— Не надо ничего откладывать на потом, дорогая. Я убежден в этом на сто процентов, А если с первого раза не получится, ничего, мы наверстаем. — Он целовал ее, пока отяжелевшие веки не прикрыли ее глаза, а с губ не слетел тихий стон. Он приподнялся на руках, чтобы посмотреть на нее. Его улыбка была счастливой, глаза светились любовью, а пальцы были нежнее, чем летний ветерок, когда он прикоснулся к ее влажным губам. Опустив голову, он прошептал ей на ухо: — Практика, практика и еще раз практика…

Наконец-то выдался момент, когда впервые за последние несколько часов Джон мог насладиться одиночеством. Прислонившись к стене банкетного зала отеля «Браун-Палас», арендованного им и Тори для свадьбы, он испытывал истинное счастье. Отстукивая ритм мелодии, которую исполнял джаз-банд в другом конце зала, Джон не переставал удивляться, что никто не танцует. Присутствующие разбрелись кто куда. Его невеста удалилась с дамами, и даже Купер и Зак, вместо того чтобы поболтать с ним и поздравить, исчезли несколько минут назад. У него было смутное подозрение, что они возятся с его автомобилем на стоянке. Можно подумать, что они не взрослые мужчины, а подростки. Хотя даже Джаред действовал более рассудительно.

Не успела эта мысль прийти ему в голову, как его новый родственник предстал перед ним собственной персоной, одетый в смокинг и с сияющей улыбкой на лице. Эта улыбка была откровением для Джона и заставила его изменить свое мнение о юноше. Великолепно. Конечно, его приятелям уже удалось приручить этого парня.

— Ваши друзья — классные ребята! Зак сказал мне, что Куп на самом деле Джеймс Ли Купер. Я читал «Полет орла». Неужели это он написал?

— Тебе понравилось, да?

— Я бы сказал — это здорово. Куп говорит, что Зак отлично видит в темноте, поэтому он руководил ночными операциями в морской пехоте. А Зак рассказал мне, что Купа прозвали «железный человек» — чем сложнее была ситуация, тем крепче были его нервы. Но когда я спросил их, почему они зовут вас « Рокет», они рассмеялись и ответили: «Пусть лучше он сам расскажет». Так почему, Джон?

— Потому что мой «приборчик» работает так же безотказно, как ракетная установка.

Джаред захохотал.

— Это правда, да?

Что за черт! Бывает так, что правда удивительнее вымысла.

— Бог с ним, со снаряжением… — Внезапно вспомнив о записке в кармане, Джон сказал: — Послушай, пока мы вдвоем, у меня есть кое-что для тебя.

— Да?

Засунув руку в карман, Джон вытащил сложенный листок бумаги и протянул его юноше.

— Я нашел Пи-Джей, знаю, что последнее время ты не интересовался этим вопросом, и все же я подумал — пусть у тебя на всякий случай будут ее координаты. Вдруг тебе захочется поговорить с ней?

Джаред взял листок и молча разглядывал его.

— Так она в Вайоминге?

— Да. Ее мать работает по ночам на заправке.

Юноша молча смотрел на записку. Убрав ее в карман, он повернулся к Джону.

— Спасибо. — Джаред помолчал, затем, помедлив, спросил: — Рокет, вы не знаете, не могу ли я получить сотню баксов из моего наследства, не дожидаясь окончания всех формальностей?

— Нет, но я могу дать тебе в долг.

— Правда? — Джаред недоверчиво посмотрел на него, словно сомневался, не ослышался ли. Наконец он сказал: — Не спрашивая, зачем они мне?

— Конечно. — Рокет пожал плечами. — У тебя есть голова на плечах, я не сомневаюсь, что причина серьезная.

— Да, — кивнул Джаред. — В Денвере одна женщина дала мне деньги, хотя для нее это было весьма затруднительно… но я напомнил ей ее сына, который погиб в Ираке. Я хотел бы вернуть ей долг.

— Она дала тебе сто баксов?

— Нет, она дала мне и Пи-Джей три доллара, но я видел, что у нее в кошельке их было всего пять, и это еще больше смутило меня.

— Ты молодец, Джаред, забудь о долге. Я прямо сейчас выпишу тебе чек на эту сумму. Это будет маленькая благотворительная акция со стороны твоей сестры и меня.

Он достал чековую книжку из того же кармана, откуда извлек адрес Пи-Джей, подписал чек и, вырвав его из книжки, передал Джареду.

Джаред сунул его в карман.

— Спасибо. — Он помолчал, потом добавил: — Я действительно рад, что Тори выходит за вас.

— Ты рад, и мы тоже рады. А я, в свою очередь, счастлив, что теперь у меня есть ты. Ты хороший парень, Джад.

Джареду было приятно слышать это, но он боялся проявить излишнюю сентиментальность. К счастью, прежде чем эмоции вышли из-под контроля, послышался взволнованный голосок Эсме.

— Эй, папа, посмотри на меня! — крикнула Эсме, восседая на плечах Купера. Держась за его длинные светлые волосы, девочка не без страха смотрела вниз и немножко нервничала оттого, что до пола так далеко. Сердце Джона сжалось не только от слова «папа», но и от ее вида: огромные сверкающие глаза, нарядное платье и лаковые туфельки, и волосы, в художественном беспорядке спадающие на плечи.