Дж. Хасс - Я приду за тобой

Стоп. Но... Я вновь опускаю взгляд и смотрю на свою одежду. Я одета в розовую тонкую маечку и белые трусики-шортики. Я нюхаю мою кожу. На ней не осталось ни следа терпкого запаха океана.

Внутренний голосок продолжает насмехаться надо мной: «А заодно и сменила простыни?»

Простыни чистые и свежие, нет ни следа от песка. Даже между моими пальцами нет песка. И если бы я принимала душ сама, то те вещи, которые я сняла, валялись бы небрежно на полу, как я иногда делаю, когда очень устаю. Но их там нет! Их нет!

Я сижу еще пару минут, затем смеюсь над собой, потому что у меня явно мания преследования. Я поднимаюсь с кровати, направляясь на кухню со словами:

— Скорее всего, я перебрала с «Ативаном». У меня была легкая передозировка. Харпер под кайфом просто больная чокнутая девчонка с манией преследования.

Или...

Мои глаза распахиваются от этой мысли. Красавчик приходил ко мне, вымыл меня, зашил мою рану, переодел и засунул в стирку мое белье. Я начинаю хихикать от этой мысли

Или...

Господи, как же я ненавижу непрерывный внутренний голос, который звучит в моем сознании. Почему он просто не может заткнуться?

Может, это все игра моего воображения? Может, я просто придумала себе все? Возможно, не было никакого красивого парня на пирсе? Возможно, что я приняла таблетки и все, что сейчас беспокоит меня, это все последствие седативного препарата?

Мне просто необходимо выбраться из квартиры, пространство четырех стен давит на меня. Как долго человек может наслаждаться одиночеством и беседовать с самим собой, пока не настанет предел его возможностей и это не перейдет в патологию? У меня не было ответа на этот вопрос, но я и не собираюсь выяснять это. Может, тот парень, про которого я вспоминаю, всего лишь приснился мне, какая на хрен разница? Мне нужно срочно выбраться из дома. Я быстро смотрю на часы, чтобы понять, сколько времени я была в отключке. На часах 7:30. Затем я слышу голодное урчание желудка, и у меня появляется ощущение, что я не ела на протяжении нескольких дней.

Я достаю из гардероба обрезанные шорты, надеваю чистый бюстгальтер и быстро натягиваю белую футболку. Волосы собираю в высокий хвост.

Надеваю на ноги шлепки, хватаю ключи и выхожу.

Я захожу в подсобное помещение и прячу ключи в привычное место за бойлером, беру немного наличных, чтобы хватило на еду. У меня есть отложенные восемьсот баксов. Когда я достаю десятидолларовую бумажку, мой желудок буквально скручивает от боли.

Я поспешно направляюсь к выходу, мне нравится, что в доме живут всего четыре человека, поэтому шанс столкнуться с ними равен нулю. И это мне подходит, потому как сейчас для меня все враги. Но, тем не менее, я уважаю людей за их способности делать что-либо, как, например, парня в мексиканском ресторанчике, который делает отличные тако. Я даю деньги — он мне еду, это мне подходит.

Но мне не нужен весь этот бред, типа, более личного отношения, я не желаю знать его имя, и ему не нужно знать мое.

Я не желаю ни с кем иметь ничего общего. Мне нравится находиться в своем отстраненном и мрачном укрытии холода и неопределенности. Я ни разу не попыталась начать разговор с соседями. Я бдительно слежу за ними, что они делают, как они себя ведут, пытаясь подмечать отклонения от привычного течения вещей. Изменения — это всегда плохо. Мне нравится, когда все постоянно и неизменно. Это хорошо. Это подходит мне.

Кроме красиво парня на пляже. Он внес сумятицу в мои чувства.

Так, мне пора успокоиться и зарубить себе на носу, что не было никакого парня, это лишь игра моего воображения. Конечно, стал бы кто-то прыгать с пирса. Бред. Это же глупо. А если серьезно, я не допускаю ни единой мысли о том, что он настоящий, потому что я сказала ему свое настоящее имя.

Я направляюсь к воротам, открываю их и присоединяюсь к жизни, что кипит на улицах города.

В ресторанчике полно народу, поэтому я беру меню и встаю в очередь, делая вид, что внимательно изучаю его. Но когда подходит моя очередь, я беру то, что постоянно заказываю: тако-асада, рис и холодный фруктовый чай. Спустя пятнадцать минут, я получаю свой пакет наполненный едой, салфетки и пластиковую вилку. Столики, стоящие снаружи ресторанчика, забиты шумными компаниями, что болтают без умолку и звучно смеются. Я прохожу мимо, направляясь на пляж, мне нравится перекусывать, сидя на ступеньках «Pier Plaza». Отсюда открывается отличный вид, я прихожу сюда каждое утро для того, чтобы насладиться рассветом с пирса и каждый вечер, чтобы посмотреть на красивый, насыщенный красками, закат. Отсюда я всегда наблюдаю за волейболистами и гладью океана, что иногда хорошо отвлекает меня от груза настоящего.

В моей жизни на данный момент есть две радости, которые позволяют мне не упасть духом: наблюдать закат со ступенек и наслаждаться яркими красками рассвета с пирса.

Я разворачиваю еду. Когда начинаю есть, то чувствую, будто не ела очень давно, не могу остановиться. Странное чувство.

И как только я отправляю в рот последнюю порцию риса, мой телефон оживает, издавая пронзительную вибрацию.

Мое сердце неистово ударяется о грудную клетку, в то время как огромная волна страха захватывает меня, я тянусь к телефону. Экран светится, оповещая о новом сообщении.

Тако на пляже. Предпочтения ясны.

Я подскакиваю и начинаю озираться по сторонам, выискивая его взглядом в толпе. Телефон опять издает призывную вибрацию. Я не обращаю внимания на нее, быстро встаю на невысокое заграждение и продолжаю искать глазами этого загадочного парня.

И тут меня настигает вся абсурдность происходящего. Какого хрена я делаю? Как я его узнаю, если не помню его телосложение, его походку, даже не помню его рост. В моем сознании только его сияющие зеленые глаза, ощущение от прикосновения его языка, его теплых бархатных губ. Но ведь ничего из этого не поможет узнать человека на расстоянии.

Телефон вновь оживает, призывая меня все же проверить сообщения.

Запомни, ты увидишь меня лишь тогда, когда я этого захочу.

Я быстро отвечаю.

Но ты же можешь наблюдать за мной, когда тебе захочется?

Просто я хотел тебе сказать это: я всегда получаю, что хочу. Кстати, я люблю шорты, Харп.

Я вскидываю руку и прижимаю ее к моей груди, словно в попытке защитить уязвимое сердце. Боль захлестывает меня, когда я думаю, о том, как он назвал меня. Харп. Как он смеет врываться в мою жизнь и притворяться, что знает меня. Как он смеет разрушать мою идеальную будничную жизнь, как он смеет вырывать меня из объятий комфорта, в которые я себя погрузила.