Эрин Пайзи - Водоворот жизни

– Я распакую все позже, – сказала она и устремилась в ванную комнату умыть лицо и руки.

Чай подали в столовой гостиницы. Юлия предложила Уильяму попросить у хозяйки подать бутылку шампанского. Уильям был бесконечно счастлив позволить заказать столь дорогую роскошь, даже несмотря на то, что не имел ни малейшего представления, справится ли его желудок с вином. Юлия никогда прежде не пробовала шампанского, но это все были ее неотступные амбиции подняться, подобно фениксу, из пепла ее обреченного на бедность детства и занять подобающее место и положение в среднем классе.

Когда они сели напротив друг друга в маленькой столовой, Юлия взглянула на Уильяма. Теперь уже совсем скоро они будут совершать невообразимое действие, о котором даже немыслимо упомянуть вслух, но в результате чего появится ребенок, который станет ее паспортом в новый мир. Логически она допускала, что сама по себе не сможет достичь чего-то большего, нежели хорошее общественное положение в Бридпорте. Однако была абсолютно уверена, что сын, направляемый ее рукой, захватит ведущие позиции в обществе, а дочь выйдет замуж за мэра.

Какие бы испытания ни выпали на ее долю, если они ведут к достижению этих амбиций, она вынесет их с достоинством и изяществом.

– Чему ты улыбаешься, дорогая? Ты счастлива? – спросил Уильям, нежно беря ее за руку. Он просто светился любовью. Разве сможет он когда-нибудь причинить ей зло. Юлия очнулась от задумчивости и, пожав его руку, ответила:

– Конечно, да, дорогой! – и вновь улыбнулась.

Вернулся хозяин гостиницы с бутылкой шампанского. Ему редко приходилось открывать дорогие бутылки (его посетители обычно обходились пивом или сидром), поэтому он совсем не умел обращаться с пробкой. Шампанское выстрелило и фонтаном хлынуло на стол. Юлия глаз не могла отвести от этого зрелища: длинное зеленое горлышко бутылки с пенистой струей, брызнувшей ей на колени, само по себе превратилось в тот предмет, который ее силой заставили потрогать в кинотеатре в самый мерзкий день ее детства. Охваченная воспоминаниями о прошлом, представляя неотвратимо надвигавшееся будущее, Юлия чуть было не поддалась панике. Уильям смеялся и промокал стол салфеткой. Увидев расстроенное лицо невесты, жених поспешил успокоить и приободрить ее:

– Тут еще много осталось, Юлия. – Он полагал, что причина ее расстройства скрывалась в зря потраченных немалых деньгах.

Юлия покачала головой.

– Теперь все в порядке, – поспешила ответить она. – Просто я немножко испугалась.

Уильям наполнил ее бокал, затем – свой, чокнулся и произнес тост:

– За наше совместное будущее – сказал он и порозовел от прилива искренних чувств.

– За наше будущее, – ответила Юлия и поднесла бокал к губам.

Уильям получил громадное удовольствие от своего первого бокала шампанского. Его привели в восторг пузырьки, и он радовался, как ребенок. Юлия же не могла сделать и глотка. Всю жизнь впоследствии она больше никогда не притрагивалась к шампанскому. Уильям крайне обеспокоился, почему она не пьет из своего бокала. Юлия ответила, что ей не понравился его вкус. Разве она скажет истинную причину, почему. Это означало, что всю бутылку допьет Уильям. Будучи совершенно не приученным к алкоголю, он слегка опьянел, что, в свою очередь, было ему на руку, потому что нервы у него сдавали.

Теперь он расслабился и принялся уписывать свой ужин. Это была сытная английская еда: жареный цыпленок, овощи, вареный и печеный картофель с цветной капустой. На десерт – бисквит, пропитанный вином и залитый жирными сбитыми сливками. Юлия поклевала чуть-чуть от каждого блюда. У нее совсем не было аппетита. Чем больше Уильям говорил о планах на будущее, мечтая о лавке и домике, тем больше она чувствовала, что оказалась в западне. Возможно, в спешке избавиться от опеки своей мамаши и убогого окружения, она ошиблась в выборе мужчины. Конечно же, в его планы совсем не входило продвижение вверх по социальной лестнице. Все его помыслы замыкались на домике. Тогда как она мечтала об особняке и членстве в гольф-клубе Бридпорта, он распинался о том, как прекрасно ловить макрель и разводить огород. В данный момент Юлия исключила Уильяма из числа своих партнеров в достижении амбициозных целей. Еще до свадьбы она надеялась, что он сможет оказаться ее союзником. Ему придется оставаться опорой, в то время как она будет создавать условия для детей, чтобы осуществить свои честолюбивые замыслы.

– Пойдем наверх, – предложил Уильям, которому не терпелось заключить ее в свои объятия.

– Иди, – ответила она. В душе должно было воцариться спокойствие. – Я еще должна позвонить маме и сказать, что мы благополучно добрались.

– Конечно, – согласился Уильям. Поскольку у него матери никогда не было, он обречен был всю жизнь считаться с мнением Юлии о том, как заведено в «настоящих» семьях.

Он поднялся наверх и деловито принялся распаковывать свою новую одежду. Особый восторг вызывала пижама. Достав ее, он решил сразу же ее надеть, а уж потом распаковать лежавшие в чемодане вещи. Ему не хотелось смущать Юлию или самому оказаться в неловком положении. Он был абсолютно уверен, что пройдет совсем немного времени, и они с Юлией перестанут стесняться друг друга. Как же он заблуждался! Ни разу в жизни ему не пришлось увидеть жену обнаженной. Он приписывал это ее внутренней скромности, которую, как и остальные ее пороки, превращал в добродетели. Он прошелся по комнате, выбрасывая свои старые ботинки и ставя под кровать новые шлепанцы. Когда вошла Юлия, он сидел на кровати, слегка подпрыгивая, чтобы проверить пружины.

– Все в порядке, любовь моя? – спросил он.

– Да, – ответила она. – Все уже убрано, и гости разъехались по домам. Пойду приму ванну, – отрешенно добавила она, вынимая из чемодана чистую одежду. – Я недолго.

Она и в самом деле вскоре вернулась, прекрасно понимая, что перед смертью не надышишься, и ей нужно смириться с неизбежным. Она вновь оказалась в спальне, натянув на лицо самую обворожительную улыбку, на которую была способна в данный момент. Уильям смотрел на свою новоиспеченную женушку с нескрываемым восхищением. Распущенные волосы сделали ее лицо еще нежнее. Одета она была в розовую ночную сорочку, расшитую ромашками, поверх – накинут пеньюар такого же цвета. Сейчас она выглядела моложе, чем прежде. Уильяма охватила необъятная волна нежности. Он выпрямился в полный рост, раскрыл объятия и заключил в них все ее маленькое тело. Он почувствовал, как оно напряглось и приготовилось к сопротивлению.

– Не бойся, любовь моя, – сказал он. – Я не причиню тебе зла. В приливе чувств, которых он никогда раньше не испытывал, Уильям стремился разрешить внутренний конфликт между своей нежной любящей натурой и неодолимым острым желанием сексуального удовлетворения.