Саша Майская - Любовь по заданию редакции

Коробку и пустые емкости она довольно удачно выбросила в контейнер со строительным мусором, попавшийся по дороге, но цилиндрическая коробка, содержавшая в себе самое страшное, все равно категорически не влезала в идиотскую маленькую сумочку. Женька воровато огляделась по сторонам и завернула в подворотню. Здесь, потея от стыда и ужаса, она произвела действия, описанные в инструкции и касавшиеся извлечения готового образца из формы.

Когда в руках у нее с легким звуком «чпок» оказался…. э-э-э… образец эротической пластики, в подворотню завернула очередная бабка с авоськой. Женька в панике отвернулась от бабки и неимоверным усилием засунула произведение искусства в сумочку. Упругий силикон податливо сложился, но когда Женька взялась за молнию, коварным образом разогнулся — и вылетел по дуге. Женька, как заправский футбольный вратарь, в прыжке перехватила силиконовый компромат и в полном отчаянии засунула его под блузку. Бабка прошла мимо с подчеркнуто неодобрительным видом, но, кажется, ничего не заметила.

В полном изнеможении Семицветова купила в ларьке маленькую бутылочку пива и буквально распласталась на скамейке троллейбусной остановки. Присевший на другом конце скамейки пенсионер (это же с ума сойти, сколько в семь утра в субботу на улице пенсионеров!) неожиданно залихватски подмигнул ей.

— Со смены, дочка?

Смысл вопроса дошел до Женьки уже после того, как она кивнула и вежливо улыбнулась. Возможно, пенсионеру и не поздоровилось бы, но тут отчаянной трелью взорвался в сумочке телефон, и Семицветова отвлеклась.

Звонил Вадим Альбертыч, причем в крайнем раздражении. Можно даже сказать, на последней стадии бешенства.

— Евгения! Вы почему трубку не берете?!

Женька посмотрела на дисплей. Все верно, вчера она ограничила входящие звонки; со своего мобильника шеф звонил восемь (ого!) раз, Катерина — два, Маринка — один, но в три часа ночи. В данный момент хитроумный шеф дозвонился ей с телефона поста охраны — этот номер у Женьки был включен всегда, и знали об этом только посвященные. Шеф в число посвященных не входил, вероятно, кто-то выдал тайну под пытками…

— Вадим Альбертыч, сейчас семь часов без двадцати минут. Утра. Суббота.

— Только не надо свистеть, что вы крепко спите! Мимо вас только что проехал троллейбус.

— Откуда вы…

— Он сказал «Острожно, двери закрываются!» Евгения! Вы мне срочно нужны в офисе.

— Хорошо, через два часа я бу…

— Сейчас, Евгения. Через пятнадцать минут, максимум — полчаса.

— Но я…

— Приказ об увольнении — единственная альтернатива.

— Вадим Альбертыч, так нечестно!

— У меня нет другого выхода. У меня полный аврал. Все, жду.

Через двадцать минут у дверей редакции «Самый-Самый» затормозило желтое такси, из которого выпала зеленая Евгения Семицветова. Мрачно огрызнувшись на радушное приветствие охранника, она стремительно поднялась к себе в кабинет и бросилась к зеркалу.

На Женю смотрела абсолютно незнакомая ей разбитная девица с шалыми карими глазами, интересной бледностью на лице, припухшими алыми губками и с красноречивым синяком на шее. Самое интересное, что при общей помятости впечатление незнакомка производила самое благоприятное. Даже белокурые локоны были взлохмачены как-то… игриво.

Женька недоверчиво хмыкнула. Вот ведь чудеса-то, а? Значит, секс действительно полезен для здоровья?

Особенно такой, томно мурлыкнул внутренний голос. Женька закусила губу и слегка порозовела, вспоминая…

Темноволосый назвался Андреем и сообщил, что в Москве он проездом, по делам. Женька с ходу представилась Светой, и приблизительно сорок минут они с Андреем очень весело протрепались ни о чем. Потом как-то так само собой вышло, что он привез ее к себе в гостиницу, они поднялись наверх, и было еще даже не очень поздно, часов двенадцать…

Нет, на самом деле поздно было еще в такси, когда они, собственно, и начали целоваться. А уж из того, что было в номере, она просто не могла рассказать абсолютно ничего. Потому что настоящий оргазм еще никому не удавалось описать правильными словами.

Оргазмов было много, но помимо этого они с Андреем смеялись, разговаривали, дурачились, вместе стояли под душем, ели пиццу, заказанную в номер, танцевали — эта ночь вместила столько событий, что их вполне хватило бы месяца на три обычной Женькиной жизни. Да, и, конечно, ЭТО!

О, как они хохотали!

Женька воровато оглянулась. На столе, благоразумно прикрытый ее пиджаком, лежал, так сказать, плод сегодняшней ночи любви. Единственное, зато практически вечное напоминание о темноволосом Андрее и о том, что он проделывал с Женькой Семицветовой сегодня ночью.

Для иногороднего у него на редкость правильный московский говор…

Телефон на столе разразился истерической трелью, Женька вздрогнула и схватила трубку. Катерина шумно выдохнула ей в ухо:

— Слава те господи! Мне охрана сказала, что ты приехала, но я решила удостовериться сама. Голову тебе оторвать, Семицветова!

— Иди сама знаешь куда! Еще скажи, что вы всю ночь за меня волновались.

— Конечно волновались! Нет, вообще-то мы за тобой немножко проследили, то есть мы видели, что он к тебе подсел…

— Ах вы…

— Спокойно! Дальше тьма. Ничего не знаем. Я уполномочена выяснить подробности. Не томи, рассказывай.

— Было здорово.

— И все?! А наш подарочек?

— Ну… можно сказать, он заиграл новыми красками.

— Семицветова, это как-то вяло звучит. Ну расскажи! Он что, маленький?!

Женька приподняла край пиджака и хихикнула.

— О, нет. Он очень даже ничего. Просто я немного в разобранном состоянии. Голова у меня раскалывается, домой я еще не заезжала, Вадик выдернул меня на работу… кстати, а что у нас происходит?

— Задвоили номера, нужно срочно переверстывать обложку и ключевой материал… не отвлекайся, рассказывай. Он клевый?

— Он нормальный. И вообще, я больше никогда в жизни на такое не пойду.

— Нелогично.

— Совершенно логично! Отличный мужик, образованный, воспитанный, с чувством юмора, я бы с удовольствием познакомилась бы с ним в нормальном, так сказать, режиме — а вместо этого вынуждена была смотаться с утра пораньше, побрызгавшись его одеколоном (кстати, «Эгоист» платиновый!) и надеясь, что больше никогда в жизни его не увижу. Вот это как раз нелогично!

— Ну, мало ли. Москва — большая деревня. Тут все рано или поздно встречаются.

— Он сказал, что в Москве проездом.

— Ха! Наверняка соврал. Не исключено, что он работает в соседнем здании и вы однажды столкнетесь в кафе после обеда.