Лесли Пирс - Камелия

С той ночи жизнь становилась только хуже. Каждую неделю Бонни покупала себе дорогие модные наряды, а Камелия ходила в старых платьях, из которых давно уже выросла. Вечеринки стали проводиться чаще, они были еще громче. Грубые пьяные мужчины топали по ступенькам и часто врывались в комнату Камелии, думая, что это ванная. Бонни уже не скрывала, что мужчины оставались у нее на ночь. В спальне стоял запах их пота, на простынях, которые менялись все реже, были пятна, а на красивых коврах виднелись следы от сигарет и от пива. Днем Бонни тоже частенько была пьяной. Иногда, возвращаясь из школы, Камелия находила мать в бессознательном состоянии на канапе. Бонни больше не занималась домашними делами, единственной едой в доме был хлеб с джемом. Камелия съедала невкусный обед в школе, по дороге домой покупала в булочной пару черствых булочек, а потом Бонни посылала ее за чипсами.

Часто по выходным девочка оставалась совсем одна. Мама оставляла ей на столе десять шиллингов на питание. Но стоило Бонни войти в дверь воскресным вечером с мягкой игрушкой в руках, попросить прощения и пообещать, что такое больше не повторится, как дочь ей все прощала.

Но не прощали соседи. Больше не было вежливых просьб сделать музыку потише. Теперь они истерично кричали у двери, стучали в окна, вешали на двери злобные оскорбительные записки. Иногда это были предупреждения о легальной расправе, иногда в них угрожали жизни Бонни, но она только смеялась и бросала их в камин. Она говорила, что все соседи ограниченные и завистливые люди и что скоро они с Камелией уедут.

Две недели спустя, перед Рождеством 1962 года, Камелия, вернувшись из школы, обнаружила, что ее кукольный домик пропал.

У девочки появилось какое-то дурное предчувствие, когда она посмотрела на пустое место, где еще утром стоял домик. Она поняла, что вот-вот случится что-то плохое. Несколько недель Бонни была мрачной и угрюмой, она ничего не говорила по поводу Рождества или украшения дома. Вот уже три недели у них не было вечеринок.

Камелия спустилась вниз. За лето она еще больше потолстела и уже не могла бегать. Она не нравилась себе, но больше всего она ненавидела свое тело. Ей недавно исполнилось двенадцать, а объем ее бедер был уже больше ста сантиметров. Весила Камелия почти шестьдесят килограммов.

— Где мой кукольный домик? — спросила она.

Бонни сидела в кресле, курила и читала напечатанное на машинке письмо. Впервые она была без макияжа, даже волосы выглядели так, как будто их совсем не причесывали. На розовом костюме спереди красовалось пятно.

— Я продала его, — ответила Бонни, даже не взглянув на дочь.

— Ты продала его! — воскликнула Камелия. Она не верила своим ушам. — Ты не могла этого сделать! Скажи, что ты шутишь!

— Делать мне больше нечего, — выпалила Бонни. Она положила письмо и подняла глаза на дочь. — Ну, перестань, милая! Ты уже взрослая для кукольного домика, а мне нужны деньги.

— Но его же купил папа! — глаза Камелии наполнились слезами. — Это все, что у меня осталось от него! Как ты могла?

— Если бы ты на самом деле понимала, в каком мы ужасном положении, то не говорила бы так, — защищалась Бонни.

Только сейчас Камелия заметила, что Бонни уже не выглядела такой красивой, как обычно. Под глазами были темные круги, кожа казалась серой, а вокруг глаз и рта виднелись тоненькие морщинки.

— Почему ты не взяла деньги в банке, если тебе что-то понадобилось? — спросила Камелия.

Бонни посмотрела в заплаканные глаза дочери, полные упрека, и вздохнула. Она понимала, что ей не следовало продавать домик, не спросив разрешения. Но Бонни была в отчаянии, и у нее не было другого выхода. Иногда она забывала о том, что Камелия была все еще ребенком. Девочка многое схватывала на лету, но явно не понимала, в какой ситуации они оказались.

— В банке больше нет денег, дорогая, — сказала Бонни мягко. — Думаю, пришло время кое-что тебе объяснить.

Камелия села рядом на канапе и с отчаянием слушала о том, что у них не только закончились деньги, но они были в таком большом долгу, что у них заберут дом.

— Вот почему тебе пришлось уйти из коллегиальной школы, — закончила Бонни. — Понимаешь, папочка не оставил мне достаточно денег. Я старалась экономить, но больше ничего нет.

— Что же мы будем делать? — спросила Камелия сквозь слезы. Она хотела напомнить матери, что на прошлой неделе та купила себе еще одно платье и пару новых пластинок. Но даже несмотря на свое горе девочка видела, что Бонни вот-вот расплачется, а Камелия не могла этого видеть.

— Я нашла небольшой домик на Фишмаркет-стрит, — сказала Бонни, брезгливо сморщив свой маленький носик. — Боюсь, он не очень красив, но это все, что я смогла найти. Я устроюсь на работу, и мы с тобой хорошо заживем.

Камелия снова всхлипнула. Она была толстой и некрасивой, у нее не было ни одного друга, в школе все смеялись над ней и говорили гадости о ее матери. Кукольный домик и вся маленькая мебель, которую купил папа, исчезли — перешли к двум девочкам, которые так никогда и не поймут, насколько был дорог этот домик прежней хозяйке. И в довершение всего ей придется выселиться из дома, который она так любила.

— Прости, милая. — Бонни притянула к себе дочку и обняла ее, окутав ароматом духов «Джой». — Я была тебе не очень хорошей матерью, верно? Я эгоистка, лентяйка и транжира. Но я так люблю тебя!

Камелия снова вытерла глаза и встала со скамейки. Даже после всего, через что ей пришлось пройти из-за Бонни: мужчин, пьянство, растранжиривание денег и безразличие, она все еще любила свою мать. Соседи и городские сплетники будут, наверное, помнить о Бонни только плохое. Но у Камелии было несколько прекрасных воспоминаний, которые сейчас казались особенно дорогими: пикники летом, походы в лондонский зоопарк. О том, как они смеялись друг над другом в комнате смеха в Гастингсе и бегали по песчаным дюнам в Камбер-Сандз. В душе Бонни оставалась ребенком, она всегда была готова рассмеяться или пошалить. Они были мать и дочь, но в первую очередь они были лучшими друзьями.

— Берт ждет тебя в машине, милая, — сказала Энид Роландз, когда Камелия вышла из туалета. На девушке была плотная синяя юбка и белая блузка. Энид взяла влажное полотенце и еще раз вытерла ее лицо. — Я сказала ему, чтобы потом он привез тебя сюда. Наверху у нас есть небольшая, но очень уютная комната. Тебе сейчас нельзя оставаться одной.

Камелия поблагодарила миссис Роландз. До этого момента она даже не подумала о том, где будет спать сегодня или завтра. После смерти Бонни у Камелии больше не было своего дома.