Алика Смехова - А и Б сидели на трубе…

– А что твоя семья?

– Как говорится, не выдержала проверки временем… Жена мучила меня молчанием. Понимаю, это звучит странно, тем более что я не уделял время семье и месяцами не видел дочь, но упорное воспитательное молчание жены было невыносимо… И вот я здесь, в постели с тобой: одинокий, богатый, мечтающий о большой любви и чертовски привлекательный. У меня дома по всему миру, но дома эти пустые, у них нет хозяйки. А к чему все это мне одному?.. Поедем, я покажу тебе мой дом. Мне хочется привезти тебя туда, где еще не была ни одна женщина.

– Я была с тобой там, ночью, после ресторана.

– Нет, ты должна увидеть мой настоящий дом.

Борис, приподнявшись, включил лампу у кровати и хотел было встать, но, посмотрев на Арину, не удержался и поцеловал ее… Из офиса они выехали лишь несколько часов спустя, глубокой ночью. А за ними, как обычно, ехали еще две машины с охраной.

Путь к дому Бориса оказался знакомым. За несколько километров до ее дома Борис свернул, и они въехали в небольшой поселок, огороженный высоким забором из светлого кирпича. Дома в поселке были очень похожи друг на друга и отличались только размерами, вокруг каждого красовалась железная ограда из ажурных решеток.

«Тюремный дизайн», – подумалось Арине.

Борис объяснил, что здесь живут только сотрудники «Эола», топ-менеджеры и друзья, а эти дома – его подарки.

– Вот дом Гиты, ну я тебе говорил.

– Ты меня заинтриговал этой Гитой, я предчувствую соперницу и необыкновенную красавицу.

– Она вовсе не красавица, скорее наоборот, и не соперница, конечно, тем более тебе, но хитра – черта обманет. А вот и мой дом!

Полдома было не видно из-за высокой ограды. Железные ворота начали бесшумно и медленно открываться – и Арина наконец увидела дом целиком, и он оказался самым большим и красивым.

– А почему Гита? – не к месту спросила она.

– Был такой индийский фильм про разлученных близнецов, Зиту и Гиту. С Гитой я познакомился в провинции, оценил ее деловую хватку и предложил работать на меня, а уже она познакомила меня со своей сестрой-близнецом.

– И ты хочешь сказать, что у тебя ни с той, ни с другой не было романа?

– Какой роман, о чем ты?!…Я их сразу назвал Зита и Гита, теперь их все так зовут, и в глаза, и за глаза. Это очень близкие мне люди, я вас обязательно познакомлю. Кстати, муж Зиты, Карл, мой психолог. Он тоже из поволжских немцев, друг детства. Это я их познакомил и поженил.

– Как у вас все повязано! – Арина была огорчена, ей почудилось, что Борис слишком поспешно отмахнулся от ее вопроса. Может, ей только показалось, что он с ней откровенен?

– Без этого нельзя. Работать можно лишь с теми, кто от тебя зависит, с теми, чья подноготная досконально известна.

Они вошли в роскошный дом, который представлял собой что-то среднее между ханским дворцом и Эрмитажем. На потолках – лепнина, тяжелые люстры из венецианского стекла. На стенах – картины на классические сюжеты в барочных золоченых рамах.

– Оригиналы?

– Копий не держим!

– А в Караганде были дворцы? – спросила вдруг Арина.

– Ты о чем? – не понял он вопроса.

Борис водил ее по своему богатому пустынному дому, и она чувствовала, что он нуждается в поощрении. Этот яркий мир, по-восточному избыточный, лишенный чувства меры, был ей и чужим, и чуждым. Арине казалось, что здесь уместна не похвала, а калькуляция, но она хвалила вкус хозяина и оригинальность дизайнерских решений. Они еще долго бродили по дому, и все это время Арину не покидало ощущение, будто она находится то ли в музее, то ли в очень дорогой арабской гостинице.

– И зачем мне все это одному? – словно сам себе говорил Борис. И тут же отвечал: – Видишь, какое большое теперь у тебя хозяйство. И это лишь малая часть…

«Как странно, – думала Арина. – Почему у меня? Легко у него получается… А может, так и надо: если любишь – не думать, не рассуждать…»

– У нас с тобой… – словно услышав ее мысли, уточнил Борис.

– А как же дочь? Или, может, у тебя еще есть дети?

– Угадала, – неохотно согласился он, – есть. Еще одна дочь, от «вице-мисс Москвы».

– От кого? – не поняла Арина.

– Потом расскажу, – махнул он рукой.

«В самом деле, что я к нему пристала?» Арина по себе знала, что сразу всего не объяснишь и не расскажешь. Вот что, к примеру, она может сказать про Толика? Сказать как есть – значит выставить мужа на посмешище. Соврать? А что тут соврешь?

Наконец они оказались в той части дома, где был бассейн. Здесь Арине понравилось, словно кто-то наконец обуздал неуемную фантазию архитектора, потерявшего голову от Борисовых денег. И хотя интерьер бассейна не был минималистским, здесь буйство чужого воображения не мешало. Вода была чуть подсвечена снизу, словно под ногами плескалось перевернутое небо. На витражах играли отблески воды, а потолок представлялся сказочной пещерой с сокровищами. Звучала музыка Нино Рота из «Крестного отца».

– Музыка с намеком? – съехидничала Арина.

– Не знаю, не я выбирал.

Ей было странно, что они не встретили в доме ни единого человека. Ведь есть же кто-то, кто включает музыку, чистит бассейн, наводит порядок в этих бесчисленных комнатах…

Борис разделся и бросился в воду. Арина снова удивилась, как быстро, по-военному он раздевается. С такой скоростью раздеваются по приказу, а в обычной жизни человек, который так раздевается, кажется каким-то… отважным, мужественным… Но дальше она не стала размышлять, а тоже разделась и бросилась в воду.

Вода была теплой. Мокрая кожа мягко отсвечивала, и ей казалось, что они могут смотреться друг в друга как в зеркало. Арина вспомнила, как ребенком ее возили в Каролину-Бугаз под Одессу и как однажды ночью она голая купалась с подружками в теплой воде залива. Когда вышли из воды, девочки обнаружили, что их тела светятся холодными синими искорками водных светлячков. И вот теперь, в эту ноябрьскую ночь, в чужом доме, с человеком, которого она знала всего несколько дней, на нее вдруг накатило состояние детского счастья и предчувствие чуда, будто именно оно было обещано ей той ночью со светлячками. Правда, тогда все кончилось ссорой с мамой, которая категорически запрещала купаться по ночам и которую она в тот раз ослушалась…

Так они плавали и не могли оторваться друг от друга, и мягкий свет со дна бассейна освещал их счастливые лица. А потом были шампанское и любовь. И снова вода, и снова любовь, и снова шампанское.

– А как же голос? – беспокоился он. – Как же твой волшебный голос?

– Голос? – переспрашивала она, не понимая.

– Ну ты же сама сказала, от шампанского он становится… каким же он становится?..