Александра Джонс - Любовный контракт

— Уверена, что можете, мисс Ратленд…

Камеры и диктофоны маячили на уровне плеч. Оливия развернулась и втащила мисс Ратленд в гардеробную, подальше от любопытствующих глаз.

— Будьте добры, принесите мне пальто! — она вручила номерок служителю.

Фэй Ратленд продолжала соперничать с Мицци, распростертой на центральном сгибе, только она была одетая.

— Мне передали: «Лэмппост» не может позволить себе запрошенную сумму. Это, видно, исходит от вас, мисс Котсволд? Пардон! Я, кажется, сказала «Лэмппост»? Что за путаное название, я вспоминаю его всякий раз, как моя собачка подбегает к фонарному столбу [6]. Простите меня!

Оливия улыбнулась, улыбка перешла в оскал. Она натянула пальто.

— Touche [7], Фэй! Сожалею, что отвергла вас, но вы правы — «Лэмпхауз» не может позволить себе печатать это. Вам лучше уехать с Маккензи.

Оливия чувствовала, что ей ничего не остается, как вежливо откланяться. Незачем ссориться из-за дурацкой книги. Если Маккензи не возражает платить огромные деньги за этот поток грязи — его дело. Книга Фэй Ратленд может угодить рядовой публике благодаря раздутой рекламе, но всегда найдутся те, кто дорожит своим библиотечным абонементом. Все решит свободный рынок…

К ее удивлению, Фэй Ратленд с энтузиазмом пожала ей руку.

— Давайте будем друзьями, а не заклятыми врагами, Оливия. Эта дурацкая история — слишком трудная, чтобы работать за гроши. Маккензи обратились к моему агенту за моей историей, мы к ним не обращались. Если они хотят сделать деньги на моем имени, мне это до лампочки. Когда-нибудь позвоните мне — полагаю, «Лэмпхауз» теперь станет филиалом издательства «Маккензи»?

Утечка информации из замкнутой издательской системы, несомненно — от самих Маккензи. Оливия сказала:

— Еще нет, Фэй. Пока ничего не подписано и не продано.

— Мы можем вместе позавтракать и обсудить это дурацкое дело, Оливия. А можно и не обсуждать — я его не понимаю и не хочу понимать.

Я тоже, Фэй, подумала Оливия.

— Спасибо, — поблагодарила она, не выказывая никакого желания дать бесплатный редакторский совет Фэй Ратленд, которая направилась прочь среди обладателей камер и диктофонов, толпившихся от дамского туалета до самого горизонта. Нет сомнений, что Стюарт Маккензи предоставил ей бесплатный проезд на своем лимузине с водителем.

Оливия чувствовала, что ее «трудноисполнимый» план сработал, и даже слишком хорошо. Он даже не потрудился пройтись по комнате, чтобы вручить ей свои таинственные послания, трус этакий!

— Такси, мисс Оливия? — спросил швейцар «Кавычек».

— Нет, спасибо, я поеду на метро.

Оливия Котсволд вышла в мрачную октябрьскую ночь, удивляясь про себя, что кто-то считает издательский бизнес благородным делом.

В теплой, влажной атмосфере «Кавычек» Фэй бросила Стюарту свою горжетку из искусственного меха.

— Эта девица Котсволд — просто подвыпившая маленькая сучка!

— Потому что у нее хватило ума не уплатить тебе миллион?

Он окутал горжеткой ее обнаженные плечи.

— Почему ты со мной так груб, Стю? Ведь я тебе сделала одолжение, или даже одолжения? — надулась она, и он смягчился. В этом не было ее вины; она была слишком глупа, чтобы понять, что ее эксплуатируют.

— Извини, милая, просто уже поздно и я устал! — он размышлял, сможет ли еще нагнать Оливию Котсволд.

— Пойдем ко мне, Стю. Я уже сыта по горло, подписывая свое имя ни за что.

— Миллион долларов — это ни за что? — протянул он.

Фэй прищурила на него свои зеленые глаза: в черном костюме в тонкую светлую полоску и светло-зеленой рубашке, в шотландском жилете и модном галстуке, он был живым укором мужской части общества, одетой в смокинги. Тридцатидвухлетний, высокий, темноволосый и голубоглазый — ну просто воплощение самых заветных женских мечтаний. И при этом прекрасно знает, какое впечатление производит на слабый пол. Да, Стюарт Маккензи — мужчина, которым можно наслаждаться. Предпочтительно в постели.

— Слушай, милый, ты сказал, что здесь будет вечеринка! Так где же музыка и танцы? Все, что я здесь видела, — это оцепенелых наркоманов, толкующих о способах накачки. Это не по мне, Стю. Вот когда была настоящая вечеринка, с «Роллинг Стоунз». А от вашей издательской публики зубы болят! Ты только побыстрей отпиши мне мою долю прибыли, мой агент скажет, куда прислать чек.

Даже это оскорбление не так задело его, как то, что Оливия Котсволд повернулась к нему своей красивой спиной в ответ на поднятый в ее честь бокал шампанского. Вот это действительно классная женщина, за которой стоит гнаться хоть тысячу миль! Погруженная в себя, возвышенная и загадочная в своем высокомерном одиночестве, выкладывающая рядом коктейльные трубочки и считающая их, она очаровала его. Она победила, не шевельнув пальцем. Не говоря ни слова и только обменявшись взглядами в зеркале, он понял, что покорен ею.

Стюарт лениво улыбнулся и сказал мисс Ратленд:

— Солнышко, у нас есть права на твои следующие сексуальные откровения, так когда же мы получим первый черновик?

— Я тебе дам знать, милый. Как раз сейчас я продвигаю самые волнующие места, Стю. Кстати, нашла другого издателя, помимо тебя, так что давай-ка обсудим мои дальнейшие авансы, а?

Она поцеловала его в губы. А он неохотно ответил:

— В другой раз. — И сопроводил свои слова снисходительным шлепком пониже спины. — Не беспокойся, Фэй, я заставлю твоего «негра» расписаться за тебя, она хоть может читать по складам. Мы дадим знать, когда ты отработаешь аванс.

— Черт возьми, все, о чем вы, издатели, можете говорить, — это книги, — сказала она, не обижаясь. — Лови момент, Стю, пока не поздно! — Фэй постаралась достаточно быстро покинуть «Кавычки».

— Привет, синичка! — сказал Стюарт ей вслед. И пошел искать Легран.

— Тебе хватило времени, чтобы обдумать мое предложение, Винни?

— Да.

— Значит, ты согласна?

— Да.

Он улыбнулся и дважды смачно поцеловал ее в классические скулы.

— Спасибо, Винни, ты потрясающая девушка. Пока, солнышко, надо идти, увидимся в понедельник… — Тут он обернулся и привел ее в полное замешательство вопросом: — А какие цветы любит твоя подруга?

— Моя подруга?

— Дочка Гарри.

— Олли… О нет! Не делай этого, Стю! Она все еще в трауре по «Лэмпхаузу». Дай ей сначала пережить отцовский кризис и свой синдром уязвленной гордости. Не очень-то весело вдруг узнать, что ты больше не наследница… Ладно, ладно! По твоему непреклонному взгляду вижу, что тебя не интересуют подробности. — Она сняла длинный светлый волос с лацкана его элегантного пиджака. — Если уж ты действительно хочешь восстановить репутацию миллионера в глазах бедной девушки, знай: Олли обожает хризантемы, белые и красные.