Нужна женщина - настоящая (СИ) - Попова Любовь

Поворачиваю и в такой позе иду на диван. Там загоняю член глубже, продолжая вылизывать сладко пахнущую щелку, лакать ее влагу, хлестко ласкать клитор.

Двигаю бедрами, всовываю член то глубоко в горло, то утыкаюсь им в щеку. Её руки стискивают мне задницу, а я уже пробрался одним из пальцев в ее щелку. Потом вторым, и третьим.

Послушная говоришь? Проверим! Загоняю сразу пять пальцев в нее, рычу «кончай»! И остервенело вылизываю клитор, чувствуя что еще мгновение и взорвусь.

Вы когда-нибудь катались на аттракционах?

Помните чувство, когда медленно тачка тянется вверх, а потом со всех дури летит вниз, так что дух захватывает. И ты кричишь, потому что восторг настолько невероятный, что губы просто не могут сомкнуться, они просто раскрыты и глотка рвется в крике и хрипит.

Вот и у меня сейчас так.

Я кончаю и кончаю, дрожу всем телом, чувствую, то самое сладостное падение, полнейший экстаз… И я кричала, если бы во рту не исторгал сперму огромный хер

Я проглатываю все, почти захлебываюсь, а когда Прохор вытаскивает со смачным звуком член, откашливаюсь. Клитор даже побаливает от тех трений языка, а внутри влагалище ноет и пульсирует.

Киске мало пальцев. Мне мало пальцев. Я член хочу. Чтобы внутри, чтобы еще раз вверх взмыть в небо и резко вниз с самое пекло к нему, в страсть, в похоть и разврат.

Прохор слезает с меня и встает в полный рост, в мать его охуенный полный рост. Метр сто девяносто, не меньше.

И я смотрю, как его еще не опустившийся член поддергивается, а сам любовник тяжело и рвано дышит, разглядывает меня, обводит по контуру влажное лицо, влажную промежность, живот и крупную грудь.

Смотрит наверное минуту, как на ценность.

Так, как не смотрел никогда Дима.

Даже во время свадьбы. Простенькой такой, чтобы не распыляться и экономить. Платье мне брали б/у-шное. Мама его сказала тогда, что раз не девственница, то и нечего выебываться. Да, она у него такая, любит крепкое словцо ввернуть. Мои родители, ну там… в общем им нет дела до ничего кроме их фермерских посадок.

Прохор мало говорит, но мне почему-то кажется, что он не матерится, как сапожник, как какая-то деревенщина, зато трахается очень даже по деревенскому. Как будто всю жизнь жил на свежем воздухе и впитал в себя природные инстинкты.

За это можно простить даже молчание.

Лежу, глубоко дышу, чувствую как несколько капель спермы все же стекают по подбородку и шее. Облизываю те, что застыли на губах.

Прохор тоже это видит, следит, как одна густая капля скользит по шее, ключице и дальше. Грудь и все-таки она задевает чувствительный сосок. Я вздрагиваю, но не шевелюсь. Жду указаний, кайфую от возможности не думать, а просто расслабиться.

Прохор чуть наклоняется, касаясь влажной головкой члена моего бедра, и тянется рукой к груди.

Сердце рвет грудную клетку, бьется как сумасшедшее, словно я не кончила только что, а лишь занималась прелюдией.

Я задерживаю дыхание, прикусываю губу и издаю тихий стон, когда его указательный палец подцепляет белесую капельку.

Он долго на нее смотрит, а потом подносит к моим губам, размазывает, чуть давит. Я беспрекословно беру палец в рот, втягиваю глубоко, чувствую все тот же сладко-соленый вкус. Как сыр маскароне, что добавляют в тирамису.

Посасываю, причмокиваю, находясь в плену его порочного взгляда, но не выдерживаю.

Смотрю вниз, туда где он водит длинными пальцами по члену. Вверх, вниз. Жмет в основания и снова.

Я не могу оторвать от этого зрелища взгляда. Он словно языческий бог, готовит свой жезл, чтобы покорить меня, принести в жертву сделать своей рабыней.

Новая искры желания пронзает лоно, увлажняя его и я уже на грани. Выгибаю спину, тянусь рукой вниз, по груди животу и гладкому лобку. Как вдруг получаю удар по соскам, болезненный, острый как укол.

Непонимающе раскрываю глаза и смотрю в его строгие, властные. Горький шоколад. Горькая сладость.

— Я не давал указаний мастурбировать.

И тут нашу интимную послелюдию разбивает в дребезги звонок его мобильного. Работа. Обычная мелодия айфона, но теперь я возненавидела ее всей душой.

Умывшись, одевшись выяснилось, что на все про все у нас ушло минут двадцать и я даже успеваю спуститься к девчонкам в кафетерий.

Но мои планы снова нарушает Прохор, прижимая меня к стенке лифта и грубо проталкиваясь языком в рот.

Руки мои он поднимает наверх, коленом раздвигает ноги и приподнимает над полом, потираясь о влажную киску. Дает мне новый мощный заряд удовольствия и желания.

Как он меня целует. Как же круто он меня целует. Так целуются подростки. Порывисто.Быстро. Влажно. Вылизывая ротовую полость, не останавливаясь и ни делая и лишнего вдоха. Словно бояться быть застигнутыми родителями или получить пощёчину от устыдившейся своих греховных желаний девочки.

Его язык как боец, берет в плен мой и требует ответа, мучает, терзает, пытает, сладко посасывает, пока губы страстно смыкаются и размыкаются, производя влажные, причмокивающие звуки.

Поцелуй грубый, даже болезненный, но еще ни разу за всю жизнь, я не чувствовала такой щемящей в груди нежности.

Если эта своеобразный пряник, я очень рада снова подождать кнута, потому ничего слаще я не пробовала.

Он отпускает меня резко и я, чувствую пустоту во рту и на душе.

Мои руки так и остались безвольно висеть по швам, хотя мне и хочется прикоснуться к его шелковистым волосам и твердой линии подбородка.

Но приказа не было, а значит и я должна не двигаться. А я и не хочу, просто наслаждаюсь тем, с каким желанием этот властный мужчина смотрит, как раздевает меня взглядом, рвет на части душу, проникая, куда-то в подкорку сознания и даже находит дорогу в сердце.

— Завтра 12.30, — хрипит он вердикт и вдруг выходит из лифта.

Я даже не заметила, как мы приехали. Какие-то жалкие несколько секунд, но для меня они превратились в долгий момент, как будто все происходило в рапиде.

Глубоко вздыхаю, провожу рукой по волосам, проверяя все ли нормально и выхожу в светлый холл. Немного еще постояв, прихожу в себя и сразу направляюсь вниз, в столовую, хотя откровенно говоря, на сегодня я уже наелась.

Иду домой с улыбкой, слушаю щебет Вовки, наслаждаюсь теплыми лучами солнца.

И… все это теряется за комком грязи прилетевшем мне в лицо, когда открываю дверь квартиры.

— Ты чего там по всем ебарям прошлась? Я вообще-то жрать хочу!

— Вообще-то, в холодильнике есть гуляш с картошкой, — напоминаю, раздевая Вову, улыбаюсь ему спрашиваю, чем хочет заняться.

— Вообще-то, — мерзко передразнивает он меня, я хочу что-то другое. Надоела твоя картошка.

Я на это молчу и веду сына умываться.

Если начать вступать с Димой в перепалки, то это закончится очередными слезами и опухшим лицом. А я хочу завтра выглядеть на все сто. Завтра меня ждем Прохор и его большой член.

— Ты по кредиту заплатила? — спрашивает, стоя над душой. — Ты же плохо его умыла. Что у него за пятно над губой?

— Прыщик, — снова сдерживаюсь, улыбаюсь Вове, спускаю его со ступеньки и иду на кухню.

— Ты глухая что ли?

— Нет, — мысли стремительным потоком носятся в голове. Что придумать? Ответить честно и сказать, что все долги закрыты? И что я ему изменила? Соврать? Развод? Но квартира на нем, а куда мне? С сыном? В Ярославль. А там трешка, которую засрала сестра. И когда я говорю засрала, я не имею в виду пыль. Я имею в виду двух котов, за которыми она вообще не убирает. Думаю, не надо объяснять, какой там стоит чарующий смрад.

Да, секс конечно хорошо, но он не дает той уверенности в будущем. Придется поработать и что-то накопить. Хоть что–то, чтобы уходить не в никуда.

Задумалась настолько, что не успела увернуться от очередного удара по шее.