Каменный ангел (СИ) - Амусина Юлия

Мне давно уже наплевать; я нацелилась на вакантное местечко под солнцем и уже не сойду с намеченного пути.

Широким шагом вошла в святая святых — кабинет покойного ублюдка — и подошла к добротному дубовому столу, который дядюшка заказывал в некой супер-пупер фирме и потом несколько дней хвастался передо мной так, точно сам его сделал.

Я небрежно опустилась на стул, лениво повращалась туда-сюда, привыкая, свыкаясь с обстановкой. Закажу сюда темные шторы, а эту кремовую дрянь выброшу, бесит одним своим видом. Также неплохо бы перестелить ковер, в угол поставить мягкие диванчики, а к ним стеклянный журнальный столик… Видела в одном из дядькиных журналов — красота.

Я перебрала бумажки, в образцовом порядке сложенные на дубовой столешнице, краем глаза их просмотрела и отложила в сторону — позже сожгу за ненадобностью. Блокнот Павла — тяжеленная книжица в кожаном переплете — отправится туда же. Немного поразвлекалась, включая и выключая настольную лампу причудливой формы. Это я оставлю, мне нравится.

Один из ящиков оказался надежно заперт. Я нахмурилась, несколько раз подергала ручку с одинаковым результатом, после чего обшарила остальные ящики в поисках ключа, но так и не обнаружила искомого. Что бы ни было спрятано внутри, а дядька постарался, чтобы я не сунула туда свой нос.

Взламывать замок и портить такой «чудесный, эксклюзивный, модный» стол не хотелось, поэтому я на время оставила свои попытки добраться до скрытого и решила, что найду ключ как-нибудь потом. Не мог же дядюшка унести его с собой в могилу следом за многочисленными грехами.

***

Гостиную освещали только свечи в тяжелом подсвечнике; свет был выключен — он странным образом резал мне глаза. Я сидела в мягком утопическом кресле и лениво потягивала красное вино, извлеченное из бара все в том же кабинете. Павел ничего не смыслил в алкоголе, но это вино оказалось вкусным. Скорее всего, бутылку дядьке подарил кто-нибудь из знакомых, сам Павел всегда пил какую-то бодягу.

Играла тихая музыка — что-то легкое, медленное, клонящее в сон. Я задумчиво повертела наполовину опустошенный бокал и обвела взглядом темные контуры мебели. Сегодня мне формально исполнилось восемнадцать, и, как я и мечтала, мне не с кем отметить этот праздник — дядюшка пропустит рюмочку за мой упокой с чертями, а других родственников, ну или просто хороших знакомых, у меня нет.

Больше — нет.

А мне никто и не нужен.

Голова уже заметно кружилась, по телу разлилось приятное тепло, постепенно становилось очень спокойно, все проблемы отступали дальше и дальше. Я улыбнулась, сделала еще глоток, мысленно послала всех к дядюшке и чертям и, откинув голову на спинку кресла, закрыла глаза. В ту же секунду в соседней комнате что-то со стуком упало, а я, вскочив от неожиданности, опрокинула на себя бокал с остатками вина. Словно заторможенная смотрела за тем, как стремительно расплывается красное пятно на моей белоснежной блузке.

Сердце также стучало по нарастающей.

Мой взгляд панически заметался по комнате в поисках какого-либо оружия, в голове тем временем одна за другой всплывали гневно-тревожные мысли.

Это мой дом, сюда никто не может попасть, кроме меня. Я не позволю. Я заплатила за свое благополучие слишком высокую цену, и сейчас не собираюсь бежать, уступая неизвестным вандалам свое право на распоряжение всем, что находится внутри.

Схватив с полки уродливую статуэтку, я метнулась к дверному проему и замерла, прислушиваясь к тому, что происходит в коридоре. Снова тихий скрип, заставивший меня вздрогнуть, затем легкие, почти невесомые шаги… Честное слово, я почти протрезвела от напряжения и ожидания чего-то неминуемого! Я подобралась и, поняв, что шаги совсем близко, рванулась навстречу неизвестному злоумышленнику с твердым намерением пробить тому тупую голову. Размахнулась и швырнула свое единственное «оружие» в неясную фигуру, услышала отчетливое чертыханье и звук бьющейся статуэтки. Следом за этим вспыхнул свет, а я, перестав щуриться, прямо перед собой увидела… Хаоса.

— Черт, — буркнула следом за ним, ладонью опершись о стену. Напряжение начало понемногу спадать, и ноги становились просто ватными.

— Ты чего в темноте кукуешь? — похоже, искренне изумился тот, приближаясь. Усмехнулся, взглянув на меня поближе, и только покачал головой. — Вижу, праздник в самом разгаре.

— Что ты здесь делаешь? Я не сказала о вас ни слова, — пробормотала я, с трудом отлепившись от стены.

— В курсе, — он машинально коснулся волос у левого уха.

Неужели статуэтка достигла цели?

— Расследование удачно сольют. У меня теперь свои дела, у тебя — твои. Какие-то там… Хреновые, наверное…

Я бормотала и бормотала себе под нос, но он наверняка все это слышал. Смешок повторился — похоже, Хаоса забавляло мое нетрезвое состояние.

— Убирайся отсюда, — буркнула я; количество выпитого позволяло мести языком и не думать при этом о последствиях. — Это мой дом, ясно?

— Пока не претендую, — серьезно сообщил Хаос, останавливаясь около подсвечника. Свет от огня выхватывал из сумрака его лицо, в то время как скрытая черными шмотками фигура представлялась неясным очертанием. — Местечко так себе, кстати.

— Скоро тут все изменится… — мечтательно протянула, забывшись на какую-то долю секунды. Но один короткий взгляд в сторону Хаоса живо напомнил мне, с кем я веду разговор. — Может, скажешь, что тебе тут нужно?

— Без базара. Я, вообще-то, поздравить тебя зашел.

— Заходят через дверь, — буркнула себе под нос.

К этому моменту я с трудом доковыляла обратно до кресла, обнаружила мокрое пятно от пролитого вина, мысленно обратилась к чертям с просьбой забрать из моей гостиной их дражайшего родственника, после чего упала на диван и небрежно закинула ногу на ногу.

— А мы легких путей не ищем, — парировал Хаос, выходя из тени горящих свечей. — С совершеннолетием, — отчетливо проговорил он, приблизившись, а я вдруг подумала, что сейчас не смогла бы произнести столь сложное слово так же ясно, как он — язык бы заплелся максимум на третьем слоге.

— И что, подарок есть? — с недоверием покосилась я на нежеланного гостя.

Все то время, которое Хаос мельтешил рядом, мой инстинкт самосохранения посылал тревожные сигналы захмелевшему мозгу, но они блокировались на лету.

Да, я понимала, что единственная причина, по которой Хаос мог прийти сюда, это шантаж или желание исправить свою ошибку посредством выстрела в лоб. И все же ясность не граничила с полным осознанием — страх по-прежнему отсутствовал. Но я тем не менее не собиралась позволить Хаосу себя убить; если до того дойдет, придется показать ему, что не все девушки являются слабыми беззащитными созданиями. Если понадобится, вцеплюсь в небритую физиономию, но не дам забрать у меня жизнь в тот момент, когда эта самая жизнь получила все необходимое для того, чтобы зацвести новыми красками.

— Есть, — помедлив, сказал Хаос, не подозревая о мыслях, попеременно вспыхивающих в моей голове. — Но сначала я хочу перетереть вот о чем — все время ты была… под присмотром; я не мог оставить тебя без внимания, чтоб ты косяков от радости не напорола и лишнего сычам не напела. Меня порадовало твое решение оставить наш договор в силе, ты все сделала как надо. И я пришел тебя поздравить как с совершеннолетием, так и с правильным поведением.

— И что же все это значит?

— Не трясись, — вновь помолчав, расшифровал Хаос. — Я хотел сказать, что на этом мы разлетаемся. Все, баста, можешь жить, не оглядываясь вокруг в моих поисках. У меня больше нет к тебе предъяв.

— Что, серьезно оставишь меня в покое? — я скептически усмехнулась.

— По чесноку, — Хаос обнажил в улыбке имеющиеся зубы, но не впечатлил. — Мне ничего от тебя не нужно, рыбинка. Живи как знаешь и забудь о нашем знакомстве.

— Меня это устраивает, — пробормотала я в ответ. — Если не врешь, конечно…

— Думаешь, хочу тебя обуть (прим. обмануть)? — Хаос на глазах терял былое добродушие. От этого его взгляда кровь застывала, за секунду превращалась в твердый кристаллизованный лед, сковывала вены тяжелым захватом.