Империя Греха - Кент Рина

Я собираюсь доказать, что возраст — это просто цифра.

Это одна из немногих вещей, в которые я верю с того места, откуда я родом. Пережив многолюдную поездку в лифте, в которой мне пришлось несколько десятков раз поправить очки и еще сотню раз коснуться груди, я наконец прибываю в отдел информационных технологий на двадцатом этаже.

Я выпускаю длинный выдох под сладкий звук тишины. Здесь нет ни быстрого ритма, ни шарканья ног.

И уж точно никакого зрительного контакта.

Есть только чистый кабинет с мраморным полом и ослепительным естественным светом, льющимся из открытого окна в конце коридора.

Я перевожу взгляд на него, и мой хаотичный мозг оживает, как старый двигатель. Пальцы дрожат на ремешке сумки, а короткие ногти впиваются в ладони. Какого черта это окно открыто? Они не знают, как это рискованно?

— Ты, должно быть, Джейн.

Я вздрагиваю от приступа паники, услышав мягкий голос женщины средних лет, сидящей за стойкой администратора. Они действительно сказали, что кто-то из ИТ-отдела расскажет мне о здании.

— Да, все верно.

Я подхожу к ней медленными шагами, хотя мне действительно стоит перестать думать, что кто-то из присутствующих здесь людей достанет пистолет и начнет расстреливать здание.

Это не тот опасный мир, из которого я пришла.

— Меня зовут Джилл, и я секретарь технической части ИТ-отдела.

Она встает, и, к моему удивлению, она примерно моего роста. Это чертова редкость, поскольку все всегда выше меня.

Всегда.

На Джилл оранжевая помада и шарф в тон, но он аккуратно заправлен в пиджак, поскольку я уверена, что яркие цвета не очень приветствуются в юридической фирме.

— Здесь ты будешь работать.

Она ведет меня в открытую зону с бесчисленными экранами, висящими на стене. Двое мужчин, которым на вид около тридцати лет, уже сидят перед своими собственными мультиэкранами.

Один из них носит очки без оправы, которые кажутся частью его лица, а другой одет в клетчатую фланелевую рубашку, испачканную, как я полагаю, кофе.

Оба быстро печатают и следят за экранами, и я мгновенно ощущаю чувство сопричастности. Звук клавиатуры всегда заставлял меня ощущать спокойствие, даже посреди хаоса.

— Это Чад и Бен. Ребята, Джейн начнет работать с вами сегодня.

Они не признают меня. Даже не шевелят пальцами и не смотрят в глаза, что я так ненавижу.

— Не беспокойся о них, они ботаники, — говорит мне Джилл со смехом, скрывая неловкость.

Я тоже ботаник, поэтому не одариваю ее ободряющей улыбкой, и это сразу же заставляет ее ощутить неловкость.

Люди такие. Они ожидают, что ты будешь подчиняться тому, чего хочет общество, и избегать конфронтации. Но мне надоело быть куклой на показ.

Надоело гнуть себя, чтобы соответствовать обстановке, которая мне не подходит.

Джилл прочищает горло.

— В общем, кафетерий находится на седьмом этаже. Твой пропуск дает тебе доступ на все этажи, кроме верхнего, где находятся офисы управляющих партнеров. Тебя туда не пустят, если только они специально не вызовут тебя и не предоставят охранный доступ. Тебя могут время от времени вызывать на этаж партнеров для решения компьютерных проблем. Если возникнут вопросы, дай мне знать.

И с этим она уходит, стук ее каблуков раздается в тихом пространстве, как зловещая музыка из фильма. Двое мужчин все еще не обращают на меня внимания, поэтому я сажусь на единственное свободное место перед тремя мониторами.

Прижимая ноутбук к груди, я поворачиваюсь к ним лицом.

— Вам нужна моя помощь с чем-нибудь?

Они на секунду приостанавливают свое постукивание, смотря на меня.

— Нам не нужна девушка, — говорит мужчина в очках, Чад.

Бен, тот, что с пятном от кофе, смеется.

— Иди играй со своими куклами, простушка Джейн.

Ладно, значит, они из тех, кто наглеет.

Я обычно не позволяю себе наглости. Те, кто так поступает, поплатятся гневом моих телохранителей, но у меня их нет, и никогда больше не будет.

Потому что я свободна.

А они не стоят того, чтобы я так волновалась. Я больше не следую кодексу чести моей семьи.

Я следую своему собственному.

Поэтому я игнорирую их и устраиваюсь в кресле. Затем включаю компьютер, ввожу предоставленные мне данные для входа в систему и начинаю атаковать задания, которые глава IT-отдела оставил мне в электронном письме.

Мои губы растягиваются в небольшой улыбке, когда я погружаюсь в ощущение этой мирной, спокойной обстановки, где никто не лает на меня. Вот что делают свободные люди. Работают, обеспечивая себя.

Мне не требуется много времени, чтобы закончить порученные мне задания. Должно быть, в первый день они не слишком усердствуют, потому что к обеду я уже заканчиваю.

Бен и Чад уже ушли, вероятно, чтобы поесть в кафетерии. Насколько я поняла, почти все работники компании едят в этом месте. А я? Я никогда даже не рассматривала вариант обедать там. Много незнакомых мне людей? Нет, спасибо.

Я открываю бокс, достаю сэндвич, разворачиваю его и откусываю, следуя за экскурсией на сайте для сотрудников. Мне нравится тот, кто предложил им добавить это для новичков вроде меня.

Это изысканно, и нет необходимости в ненужных контактах с сотрудниками отдела кадров.

На мгновение я сосредотачиваюсь на вводном видео, но через несколько минут мои мысли уплывают куда-то еще.

Легко блокировать эти мысли, когда я сосредоточена на задаче, но теперь, когда мой мозг находится в состоянии паузы, невозможно направить его в другое русло.

Потому что мысли уже там, в отеле «Чёрный Бриллиант», где я позволила британскому незнакомцу грубо и без удержу лишить меня девственности. Я позволила незнакомцу оставить сердитые красные следы на шее и груди, которые я не смогла скрыть тональным кремом, и мне пришлось некоторое время носить шарф.

Хотела бы я, чтобы на этом все закончилось. Лучше бы я уехала той ночью в Джерси.

Но я этого не сделала.

Мне снились сны об этом, о его безжалостном темпе и карающем взгляде. О том, как он схватил меня за горло, потом трахнул, потом снова схватил. Я тоже представляла себе эти моменты, как сейчас.

И от этого меня всегда передергивает, и температура поднимается на ступеньку выше. Обычно я пытаюсь бороться с этими чувствами изо всех сил, но, похоже, у меня нет желания.

Мне кажется, я стала одержима тем, что произошло той ночью. Все, что я могу представить, это светло-каштановые волосы, интенсивные ореховые глаза и этого разъяренного самурая.

Такого же злого, как его движения внутри меня.

Как он глубоко вдыхал в меня.

Не думала, что когда-нибудь стану такой, той, кто получает удовольствие от насилия и грубого обращения, но я должна была знать лучше.

Я действительно, действительно должна была.

С тех пор как я была подростком, мне снились кошмары о том, как меня держат и насилуют. Затем я просыпалась вся в поту и со странным ощущением между ног.

Именно тогда я должна была понять, что это не кошмар, а фантазия. Опасная и смертельная.

И доказательством тому служит то, что я не могу перестать думать об этом.

Это не входило в мои планы, но это случилось, и теперь я не могу избавиться от воспоминаний. Время должно заставить меня забыть, не так ли? Оно должно стереть мои воспоминания о нем, его бездушных прикосновениях и запахе его одеколона.

Но все произошло с точностью до наоборот. С той ночи все увеличилось до размеров, которые я не могу контролировать. Он стал запретной темой, которую я представляла перед сном, а потом надеялась, что никто не догадается, о чем я думаю.

Или чем я занималась.

Все кончено, Ана. Теперь ты новый человек.

Я продолжаю говорить себе это, когда снова погружаюсь в работу. Я начинаю возиться, создаю макет системы безопасности, которая может быть доступна всем.

У меня это хорошо получается. Системы. Это не только идеальный способ сохранить мои планы, но и использовать их как фасад, чтобы казаться безупречной снаружи несмотря на то, что внутри я разбита.