Душа Ягуара - Анна Ривн

Здесь. Сейчас. Со мной наедине. Что там обычно делают в таких ситуациях героини американских ужастиков? Умоляют, чтобы их не трогали и не убивали. Объяснимо и логично, но не мое.

Я не трус! Но… я боюсь… А когда меня загоняют в угол, я кусаюсь.

Я стремительно обернулась назад и… попала в теплые сильные лапы хищника. Боже, какой у него парфюм! Закачаешься.

Теплое горячее дыхание опалило мне висок, разнеся по телу предательские нотки возбуждения. Да ладно! Мужская рука, медленно оглаживая, спустилась вниз и жестко захватила в плен мои нервно трясущиеся руки. Оголенные запястья почувствовали нежное прикосновение дорогой ткани. Я была так ошеломлена происходящим, что не могла даже возразить или закричать, так как теплое дыхание мужчины обожгло мне щеку, выбив все мысли из головы напрочь.

Связав мои руки и опустив их вниз, мужчина немного отошел назад, разделяя наши тела парой сантиметров. Слишком мало и так невыносимо далеко. Это сейчас вообще мои мысли были?

Горячие ладони прошлись по моим рукам вверх, замерев на плечах. Незнакомец медленно, как будто играя, склонился к моему лицу, прошелся кончиком своего прохладного носа по виску и скуле и легко поцеловал уголок приоткрывшихся от неожиданности губ. Вселенная, что он делает?

Легкий вздох сорвался с моих губ, когда он нежно, но твердо зафиксировал свои руки у меня на бедрах. Резкий поворот вокруг своей оси, и я уже стою в темноте перед своим отражением. К попке прижались мужские бедра, вырывая из груди нервный выдох и бешеное возбуждение. Он собрался меня изнасиловать здесь? В женском туалете? Дожила-а-а-ась.

Но если судить о реакции предательского тела, то это было вряд ли. Как бы не получилось наоборот, и мы не поменялись местами. Я насильник, он жертва. Никогда такого не испытывала раньше с парнями, и это беспокоило и наводило на определенные мысли.

Тем временем, мою правую грудь нежно оглаживали и мяли. Каак прия-я-ятно, не передать. Но что-то в этой ситуации меня напрягало и настораживало. И предчувствие меня не обмануло.

Первый удар был несильным, но ощутимым. Мой вскрик ударился кафельные черные стены.

– Да как ты… Ай! – снова удар, но уже ощутимей.

– Не смей, коз… Ой. Если еще раз ударишь, то я… Боже! – рычала я на него в темноту, глотая не пролившиеся слезы. Мой всхлип его остановил, хотя я изо всех сил старалась удержаться от этого.

Я слышала его хриплое шумное дыхание. Оно пугало меня до дрожи, и в тоже время безумно волновало. Он больше не бил. Его легкие поглаживания успокаивали кожу и были не хуже обезболивающего. Мои руки, по-прежнему связанные, сжимались от ярости и обиды. Чем я это заслужила? Какое право он имел меня бить?

– В следующий раз будешь думать, прежде чем дерзить мне, моя Татлим, – услышала я горячий шепот у себя над ухом. Этот голос…

– Ты… – я яростно забилась в его руках.

– Чш-ш-ш, моя Татлим. Успокойся. Иначе мне придется продолжить. И кто знает, чем это все может закончиться, – сладко выдохнул мне в шею этот гад, при этом ощутимо прикусив нежную кожу.

– Что ты делаешь? – зарычала я, дергаясь всем телом. – Я невкусная.

– Неправда. Ты о-о-очень вкусная, моя Татлим, – и что он заладил с этим «моя Татлим», будто я понимаю, о чем он говорит. Бесит!

– И, отвечая на твой вопрос, скажу, что помечаю тебя, – нагло заявил этот отчаянный собственник. – В животном мире так самец ягуара помечает свою самку, с которой он хочет спариться.

Мне вот интересно, он это серьезно?

– Что за каменный век? Ты рехнулся! Ай, – он что, снова это сделал? Бедная моя попка. Ничего, вот приду домой и засуну ее в холодильник, а потом открою охоту на этого больного озабоченного кошака.

– Загрызу, – тихо рыкнула я ему на ухо. И как только извернулась!

– Много-обеща-а-а-а-ающе-е-е-е, – сладко протянул в ответ этот сумасшедший и… ушел. Взял и ушел!

Свет включился внезапно и болезненно ударил по глазам, которые уже привыкли к темноте. Опустив голову вниз и проморгавшись, я увидела, чем мужчина меня связал, и охнула. Галстук. Шикарная мягкая ткань черного цвета с золотыми полосками по обоим краям. Больше не было никаких сомнений, кто был у меня за спиной. Вот же… чертов доминант!

Кое-как освободив руки, я раздраженно умылась и помыла наконец руки. Черт, а я, кажется, завелась не на шутку. Голос у него сказочный – глубокий, бархатный, возбуждающий. О-о-о, что-то меня не туда заносит. Вот ведь – приехал же, нашел, чтобы наказать лично!

– И что он там нес насчет метки? Заявил права. Ну что ж, пусть заявляет, только позволит ли это ему сама самка? – задала я вопрос девушке, которая сейчас отражалась в зеркальной поверхности напротив меня.

И впервые она была растеряна. Да ла-а-адно…

Пробуждение было фееричным. Голова гудела, как церковный колокол, горло саднило и першило, попу жгло невероятно, да еще к тому же на шее обнаружился приличный синяк. Я где вчера была? На боях без правил?

Быстренько приняв душ, я пошла на кухню, на ходу высушивая волосы полотенцем. Хорошо, что оделась в нижнее белье, а то так бы и предстала голой перед шика-а-арным черным котом, который гордо сидел в центре кухни, по всей видимости, ожидая меня.

– Ты кто такой?! – ошарашено спросила я кота. У меня котов отродясь не было, хотя всегда хотелось.

Кот, естественно, мне не ответил, но так по-хозяйски осмотрел мое тело, что я от такого оценивающего взгляда смутилась. Извращенец пушистый. На его шее красовался черный кожаный ошейник, к которому был прикреплен белый клочок бумаги.

– Так, что тут у нас – с любопытством протянула я и, наклонившись к коту, осторожно вытащила листок. Кот на меня так посмотрел, что я растерялась.

«Как ты посмела, смертная, касаться меня», – вот о чем говорил его взгляд.

Не обращая на него больше внимания, я развернула белый листок и вытаращила глаза:

«С бодрым утром, моя Татлим», – насмехается, гад! – «Пока меня с тобой рядом нет, мое место займет мой кот Самуэль. Он воспитан и образован. Ухаживай за ним так, как ухаживала бы за мной. До скорой встречи. Твой Ягуар».

– Что-о-о? – я была