Unknown - Когда птицы молчат (СИ)

Я хватаюсь за широкие плечи, чтобы не упасть. У него потрясающий вкус – желания и секса. Я отвечаю так же неистово, не уступая ему в страсти. Мы словно голодные звери стоим посреди улицы, не в силах оторваться друг от друга. Горячая волна обдает меня сверху донизу, колени начинают дрожать.

Он увлекает меня в переулок и прижимает к стене дома. Я забрасываю ногу ему на бедро, вжимаясь теснее в мускулистое тело. Его рука уже под моей юбкой ласкает кожу, крепко сжимает попку. Господи, как же я хочу его. Это наваждение. Мое тело забыло, что так бывает. И сейчас ощущения наваливаются, словно камнепад, придавливая волю, сомнения, стыд.

Он целует мою шею. Я запрокидываю лицо и закрываю глаза. Мои руки под его пиджаком исследуют твердые мышцы пресса и груди. Больше всего на свете я сейчас хочу прикоснуться к его коже.

Мы дрожим то ли от холодного дождя, то ли от невообразимого, сшибающего с ног желания.

Тяжелое неровное дыхание толчками вырывается из груди. Внутри жжет так сильно, словно артерии больше не могут сдержать давление крови.

Он приподнимает меня за ягодицы и вдавливается бедрами между разведенных ног. Юбка сбилась где-то на поясе. И то, что я ощущаю, тело требует немедленно принять в себя, удерживать, сжимать, не отпускать, пока небо не упадет на нас и не рассыплется звездами вокруг.

Он трется об меня, терзая губы, вызывая потребность упасть на грязный мокрый асфальт и прямо здесь разрешить ему делать все, что он только захочет.

Разве это я? Так должна вести себя женщина, нашедшая покой и защиту от сердечных ран рядом с любящим мужем?

Что мы творим? Открываю глаза и вижу его напряженное лицо, перекошенное от страсти.

Нет, - выдавливаю я.

Да. Едем ко мне. Я хочу тебя.

Нет. Или ты сейчас отвозишь меня домой, или я добираюсь туда сама.

Его глаза становятся жесткими. Он с трудом переводит дыхание. Наконец, убирает руки, и мое тело захлебывается от отчаяния. Но я молчу.

Он отворачивается и уходит. Я решаю, что он бросил меня, закрываю глаза и откидываю голову назад, опираясь о стену. Чего еще ждать от мужчины, которого сначала возбудили, всеми действиями дали понять, что он может рассчитывать на продолжение, а потом грубо отшили? И откуда у меня взялись на это силы?

Что-то прикасается к моей щиколотке. Он сидит передо мной на корточках, одевая потерянную туфлю. Потом берет за руку и ведет к машине, припаркованной у тротуара.

Как только он тормозит у моего подъезда, я без единого звука выскакиваю и, не оглядываясь, мчусь домой, в свою крепость одиночества.

Дома пока никого нет. Мне повезло. Я закрываюсь в ванной и смотрю на свое отражение. Губы припухли и покраснели, на шее легкая ссадина от щетины, одежда и волосы в беспорядке. Но глаза! Они живут своей жизнью на бледном лице. Они говорят о восторге и сладострастной истоме. Взгляд все еще подернут томной поволокой. Он выдал бы меня с головой.

Горячая вода смывает следы прикосновения другого мужчины, запах его одеколона.

Щелкает дверной замок. Влад привел Женю из садика.

Мои едят ужин, а мне не лезет кусок в горло. Смотрю на то, как муж с жадностью глотает пищу. На его русые волосы, светлые глаза, на такое знакомое лицо. Эти легкие морщинки у глаз появились после рождения Жени. А шрам на лбу он заработал, когда упал с утеса во время похода в горы. Когда он смеется, его брови взлетают верх. И еще он не может разговаривать по телефону, оставаясь на месте. Обязательно меряет комнату шагами. Это раздражало меня с самого начала.

Я знаю о нем так много, что он уверяет, что сам так не разбирается в себе, как я. Мы угадываем мысли друг друга, понимаем, в каком настроении сейчас находимся.

Но эта близость обесценилась сейчас. Потому что она не греет, не дает тепла. Только чувство еще большего одиночества.

Влад, давай уедем на недельку куда-нибудь.

Куда? С чего это ты надумала?

Просто давай уедем. Женю оставим бабушкам, а сами сбежим ненадолго.

Я не могу. На работе аврал.

Влад, ну хотя бы на три дня, а? – мне почему-то кажется, что если мы сейчас сумеем поймать конец нитки, составляющей клубок наших семейных отношений, то сможем еще что-то связать из нее.

Ира, давай летом. Тогда всех отпускают на недельку-другую без проблем. Вот и съездим на море или в Турцию. Куда захочешь. А сейчас не время.

Как раз самое время, думаю я. Жизнь летит под откос. Сегодня я целовала другого мужчину. И это были лучшие переживания за долгие годы.

Я так хочу укрыться где-то, где меня не найдет взгляд бирюзовых глаз, где снова смогу увидеть в муже того прекрасного парня, за которого вышла замуж. С отчаянием смотрю на него, но в этот раз он абсолютно не чувствует меня, не видит, что я встревожена, что нуждаюсь в его поддержке.

Он приносит мне грязную посуду и чмокает в губы. Я пытаюсь продлить поцелуй на секунду, но ему это сейчас неинтересно.

Проиграв с Женей весь вечер, я немного отвлеклась и успокоилась. Дождавшись, пока она уснет, я оторвала мужа от компьютера.

Поговори со мной.

О чем ты хочешь поговорить?

Давай о кино.

В последний раз фильм в кинотеатре был просто ужасным. До формата, который они обещали, совершенно не дотянули. Может быть что-то из новинок порадует. По рейтингу IMDb …

Может быть сейчас посмотрим что-то? Что нравится тебе и мне?

Давай «Пятидесятый штат»?

Не люблю я его.

Ну тогда «Слоеный пирог»?

А может быть «Зеленую милю»?

Слишком скучно. Да и показывали его недавно.

«Облачный атлас»?

Хорошо.

Я привычно устраиваюсь у него под боком. Мы часто проводили так вечера раньше. Женя внесла существенные коррективы в распорядок дня. И теперь, когда появлялось свободное время, каждый из нас стремился заняться тем, о чем мечтал весь день. Почитать книгу, поиграть в видеоигру, посмотреть фильм, зависнуть в соцсетях.

Мы разучились совместно использовать это время, искать тонкие невидимые мостики, по которым раньше находили дорогу другу к другу.

Он обнимает меня, и уже через пять минут его рука начинает блуждать по моему телу. Привычные движения не несут для меня никакого сексуального посыла, хотя я точно знаю, чего он хочет. Поворачиваюсь и подставляю губы под его ищущий рот, а внутри пустота. Ни проблеска страсти, ни маленькой искры желания.

Но, кажется, он не замечает этого. Раздевает меня, целует все укромные местечки, но не добивается ни единого моего стона или всхлипа. В конце концов я просто развожу ноги и чрез пять минут он урчит:

Это было великолепно.

А я лежу опустошенная, словно из меня вынули душу. Вскоре я уже слышу тихое сопение. Фильм даже не дошел до средины.