Кэтрин Куксон - Нарушенная клятва

Несколько человек, ухаживавших за ранеными, оставили свое занятие и подняли головы. Мужчина в военной форме что-то говорил доктору, но очень тихо, а вот ответ доктора слышали все.

— Санкции, договора! — кричал доктор. — Что они там могут знать. Вот их бы сюда, тогда они увидели бы, что стоят их санкции с договорами… Санкции, договора! — последние слова доктор выкрикнул с особой злостью.

— Им нужна помощь, — возвысил голос офицер. — Если они ведут себя как дикари — это не означает, что и нам следует поступать так же. Стрелять в них — это честно. Но нельзя оставлять их умирать в муках.

— Бросьте, не хочу слушать эту вашу чушь. Умирать в муках. Такое сказать! — Доктор взмахнул рукой с зажатым в ней скальпелем, и лезвие блеснуло на солнце. — Иногда я спрашиваю себя, на чьей стороне армия? — склоняясь над пациентом, фыркнул доктор. — Рейнджеры не задают вопросов, они действуют.

— Нам еще придется вернуться к этому разговору, — буркнул себе под нос офицер и, круто повернувшись, направился к двери, которую ловко распахнул перед ним солдат. — Пьяный дурак! — достаточно отчетливо бросил он, выходя за порог.

Тилли уставилась на женщину, которая стояла, низко опустив голову.

— К… к кому я должна обратиться. Мне нужно перевезти раненого, — тихо спросила Тилли.

Женщина подняла голову, и Тилли только сейчас заметила, что она казалась старой, хотя и была моложе ее.

— Извините, — сказала женщина. — Он совершенно вымотался, мой муж. Два дня и две ночи работает без роздыха.

Жена доктора и в таком месте, похожем на бойню. Но она сама находилась на этой бойне из любви к мужчине, и эта молодая женщина тоже оставалась здесь из любви к мужчине. Любовь являлась той силой, которая цепью, составленной из жалости и сочувствия, была способна затащить и в такие места, как это. Тилли снова посмотрела на неподвижную фигуру на кровати. Мэтью лежал с закрытыми глазами.

Жена доктора взяла Тилли за руку и вывела ее на улицу. Тилли, наконец смогла как следует рассмотреть форт. Она увидела большое пространство, обнесенное высокой стеной из крепких толстых бревен. Немного ниже верхнего края частокола располагался карниз, на котором находились солдаты. Внутри частокола кипела жизнь. Тилли сразу же поразил контраст: с одной стороны форта беззаботно играла небольшая группа детей, а по другую — бронзовыми изваяниями застыли индейцы. На ногах оставалось всего несколько человек. Приглядевшись, Тилли поняла, почему офицер просил доктора уделить им внимание. Но в душе своей она не нашла жалости. Перед ее глазами вновь предстала страшная картина: тело Берты у веранды с разможженной головой и снятым скальпом. Тут же Тилли вообразила огромный костер, о котором говорил доктор.

Все также, придерживая ее за руку, жена доктора отвела Тилли в кабинет полковника. Из-за стола навстречу ей поднялся коренастый человек с бородой. Он кивнул в знак приветствия и указал на стул. Не тратя времени даром, офицер перешел к делу.

— В настоящий момент ехать без сопровождения в высшей степени неразумно. Но сейчас я не имею возможности отправить с вами солдат. Более того, вашего мужа лучше не тревожить в течение нескольких дней. Тем временем в окрестностях станет спокойнее.

— Как далеко… они дошли? — спросила Тилли.

Он понял ее вопрос и ответил без промедления.

— Точно сказать не могу. Я выслал три патруля. Те, кто доставил вас вчера, сообщили еще о трех разоренных фермах. Вы можете считать, что вам повезло — кроме вас в живых не осталось никого, если только их не захватили в плен.

— Я оставила детей с друзьями, — еле выговорила Тилли. — Я очень беспокоюсь о них, поэтому так тороплюсь домой.

— Как мне известно, вы живете за Бунвиллем. Полагаю, так далеко они не прорвались. Хотя трудно сказать что-то наверняка — они непредсказуемы. Несколько лет считалось, что они очень далеко на своих равнинах и никогда не дойдут до Сан-Антонио. А они пришли не только туда, но и в Гонзалес. Те, кто жили на приграничных территориях, всегда оставались начеку. А уж храбрости им было не занимать. Потомки первых переселенцев — они родились и выросли в Америке, так же как и предки — достаточно повоевали с мексиканцами и индейцами. Но, тем не менее, в тот августовский день им пришлось несладко. Но все это история, о которой вы уже много слышали. Не буду повторяться. Я говорю это к тому, что нельзя недооценивать индейцев. Конные индейцы, особенно команчи, могут преодолевать огромные расстояния. Поэтому, миссис Сопвит, вы должны понимать, что отправляться в путь без охраны очень опасно, пока мы не убедимся, что в округе все спокойно.

— А когда ваши люди отправятся на разведку?

— Я не высылаю дозор далеко к востоку. Однако, мы ждем роту рейнджеров, вчера они привезли к нам несколько раненых. Но все равно я сомневаюсь, что при такой серьезной обстановке вы можете уехать с ними. Кроме того, все что у меня есть — это телега, которая должна ехать медленно и осторожно. Боюсь, мадам, что вам придется запастись терпением.

У Тилли не было сил спорить и она уже поднялась, чтобы уйти, но тут дверь отворилась и вошедший сержант, отдав честь, вытянулся перед начальством.

— Что у вас, сержант? — Полковник вместе с другим находившимся в комнате офицером вопросительно смотрел на вошедшего.

— Прибыл капитан Коллинз со своими рейнджерами, сэр. У них шестеро раненых, а рейнджер Макнилл просит разрешения переговорить с вами, сэр.

— Рейнджер Макнилл? Мак Макнилл? — опередила полковника Тилли.

— Да, мадам, так он назвался. — Сержант повернулся в ее сторону.

Не попрощавшись с полковником, Тилли бросилась к двери, и столкнулась с входившим в комнату Маком. Она порывисто бросилась к нему на грудь, и Мак смущенно оглянулся на стоявших за ним троих мужчин.

— Все в порядке, — сообщил он, осторожно отстраняя ее. — Рейнджер Майкл Макнилл, сэр, — отдав честь, отрапортовал он, обращаясь к полковнику. — Я отпросился у капитана Коллинза, чтобы поговорить с вами, но теперь… — он замялся. — Как Мэт, с ним все хорошо? — Мак перевел взгляд на Тилли.

Тилли отрицательно покачала головой, но ответить не успела.

— Передайте капитану, что я хочу его видеть, — отчеканил полковник.

— Слушаюсь, сэр, — браво отсалютовал Мак, и вышел из комнаты, сопровождаемый взволнованной Тилли.

— Мак, как они? Как там были дела, когда ты уезжал? — с беспокойством расспрашивала она.

— Все были живы-здоровы. Почти сразу после вашего отъезда появился Дэн Коллинз и рассказал, что здесь стало неспокойно. Я попросился к нему в отряд.