Сьюзен Виггс - Рецепт счастья

Потом у Дженни перед глазами промелькнуло лицо Зака, так похожее на лицо его отца, она увидела, как его глаза светились отчаянным желанием любить и защищать своего отца.

— Ты ублюдок, — сказала она Мэттью и поискала глазами его ружье, но не смогла найти. — Шевелись, — приказала Дженни. — Мы идем искать Рурка.

Мэттью не торопился и стоял прищурив глаза. Руку он держал под курткой. Он ранен? Или сжимает оружие? Нет, если бы это было так, то он бы его уже использовал.

— Не вынуждай меня это делать, Мэттью, — прошептала Дженни. — Я не хочу, но клянусь богом, что убью тебя.

Мэттью вытащил руку и направил ствол в лицо Дженни.

— Я тоже, — ответил он. — Сделай это и не узнаешь, где сейчас Рурк.

Дженни знала, что Мэттью блефует, что он, возможно, лжет насчет Рурка, но даже самый крохотный шанс — это лучше, чем вообще никакого. Дрожащей рукой она опустила пистолет и с глухим стуком уронила на пол. Когда Мэттью наклонился, чтобы поднять его, она рванула к кухне. Там было единственное, чего хотел Мэттью. Бриллианты. Она сгребла их в руку и побежала к двери. В лицо ударил холодный ветер. Дженни выбежала на улицу, осматриваясь в попытке отыскать Рурка. Но ни его, ни собаки она нигде не видела.

С громкими криками на крыльцо выбежал Алджер. Прогремел выстрел, и у Дженни вырвался всхлип, потому что она двигалась через сугробы слишком медленно. Дженни добежала до пристани и повернулась к Мэттью, выставив руку над покрытой снегом поверхностью озера.

— Не подходи ближе! — крикнула она. — А не то я их выброшу! И ты никогда в жизни их не найдешь!

Мэттью остановился, все еще целясь в Дженни.

— Дай их мне! — приказал он.

Хорошо, подумала Дженни. Этого она и добивалась.

— Скажи мне, где Рурк!

Снег прекратился, и небо раскрасили слабые солнечные лучи, насыщая местность магическим светом. Ветер совсем затих. Где же Рурк? Вдалеке мелькнула тень, и Дженни овладела отчаянная надежда. Она заставила себя не сводить глаз с Алджера, чтобы не выдать себя ищущим взглядом. Тень как будто исчезла, потом снова появилась.

Рурк? Или, может, собака?

Мэттью направился к ней, и Дженни знала, что он не остановится. Но еще она знала, что он не станет стрелять, пока бриллианты в ее руке. Краем глаза она различила за спиной Мэттью какое-то движение. Он подался вперед, и в тот же момент Дженни разжала руку. Камни рассыпались в воздухе широкой аркой и исчезли, утонув в снежной поверхности озера.

Дженни вошла в ярко освещенный вестибюль госпиталя и почувствовала, как ей сдавило легкие. Она была здесь три раза: когда приходила к дедушке, к бабушке и когда спускалась в подвал, в морг к телу Джоуи. Каждый раз она покидала это место с разбитым сердцем. Вынув из кармана коробку с таблетками, Дженни направилась к кулеру с водой.

Секундочку, подумала Дженни. Худшее ведь позади. Мэттью Алджер находится под арестом, а Рурка по воздуху доставили в госпиталь. Руфус у ветеринара. Двое полицейских привезли Дженни в город, а еще двое забрали Алджера. Снежный шторм утих, и город расчищали. Волноваться не о чем. Ну, кроме того, что Рурк перенес срочную операцию. От этой мысли Дженни чуть было не согнулась пополам, вспомнив об опасности любви к кому-то. Она любила Рурка так сильно, что потерять его было равносильно смерти.

От этой реальности никуда не убежать. Сердце Дженни принадлежало Рурку, и даже его смерть не смогла бы этого изменить. И вместе с тем Дженни не хотелось ничего менять. Это было так не похоже на ту старую Дженни, которая постоянно боялась своих чувств. Конечно, мало хорошего в том, что на тебя направляют ружье, но зато это помогло ей многое понять.

Сопровождающий Дженни полицейский — племянник Нины — заметил ее сомнения и остановился рядом в ожидании. Дженни прикрыла глаза, глубоко вздохнула, положила коробку с лекарствами обратно в карман и продолжила путь.

Выйдя из лифта, она увидела, что в приемном отделении собрался чуть ли не весь полицейский участок. Кто-то пил кофе, кто-то вполголоса переговаривался, но при появлении Дженни все затихли.

«Нет», — подумала она, чувствуя, как внутри все леденеет. «Не смейте так страшно затихать при мне».

— Какая палата? — спросила Дженни. — Где он?

— Отделение интенсивной терапии, — ответил кто-то, указывая в сторону палат со стеклянными дверями. — Только что из хирургического отделения. Но только родственники…

— И что вы сделаете? — разозлилась Дженни, направляясь к палатам. — Арестуете меня?

Но этого и не требовалось. Дверь закрывалась на магнитный замок, открыть который могла только медсестра, и Дженни, как и всем, оставалось лишь стоять и смотреть. Больничную койку Рурка за двойным стеклом окружал медицинский персонал и столько оборудования, что его самого почти не было видно.

К Дженни подошел один из помощников Рурка.

— Он держался молодцом. Теперь его состояние стабильно. Нам сообщат, когда будет разрешено его навестить.

Дженни кивнула, почувствовав, как пересохло в горле. Усталость брала свое. Сказывался ужас пережитых часов. Дженни понятия не имела, который сейчас час, но знала, что уже стемнело. Она не могла вспомнить, когда в последний раз ела или спала. Несмотря на ледяной компресс, рука распухла и болела. Покачиваясь и слегка запинаясь, Дженни направилась к окну.

— Эй, осторожнее, — произнес мягкий голос, и кто-то ласково обхватил ее за плечи.

Это была Оливия, в накинутой на плечи куртке, с растрепавшимся хвостиком светлых волос. Рядом с ней стоял Филипп Беллами. Дженни вспомнила, что он приехал в Авалон на этой неделе.

— Мы только что узнали, — сказала Оливия.

Филипп помолчал, прочистил горло.

— Дэзи рассказала нам о… Маришке.

Дженни было трудно говорить, и она просто кивнула. Она так устала: после пережитой опасности, от переживаний за Рурка и шока от правды о своей матери. Но вместе с тем Дженни понимала, что теперь она не одна. Сестра и отец окружили ее неожиданной заботой.

Оливия принесла Дженни стакан крепкого чая.

— Спасибо, — ответила Дженни, наконец снова обретя голос. — Я рада, что вы здесь. Это было… В это было сложно поверить.

— Я знаю. — Филипп успокаивающе похлопал Дженни по плечу. По сравнению с прошлым теперь это не напрягало, а действительно успокаивало. — Мне так жаль слышать о том, что случилось с твоей мамой, — сказал Филипп. — Так жаль.

Дженни отпила чаю. Она не сводила глаз с поста медсестер.

— Спасибо. Я… на самом деле это не стало для меня шоком. Ведь ее так долго не было, и мы не слышали о ней ни слова. Мы и сами порой думали, что она уже мертва. Но в отсутствие каких-либо подтверждений этому я продолжала считать ее живой.