Бунт Хаус (ЛП) - Харт Калли

— Да! О боже, да! Вот почему я чувствую себя так ужасно.

Я протягиваю ей руку.

— Иди сюда.

Сначала она колеблется, но как только оказывается в пределах досягаемости, я беру ее за руку и притягиваю ближе, так что она садится на край кровати рядом со мной.

— Если бы я сразу все объяснил Маре и Уэсу, то мы бы вообще не оказались в такой ситуации.

Она осторожно изучает мое лицо; я вижу, что она обдумывает то, что хочет сказать дальше.

— Тогда почему ты этого не сделал?

— Потому что я был глуп. Потому что я думал, что все будет хорошо, если мы будем держать рот на замке. Я полагал, что как только окончится выпускной, мы будем свободны от академии и от Фитца тоже. Мне не хотелось говорить тебе, что я связался с Фитцем.

— Почему? — Она искоса бросает на меня дразнящий взгляд. — Потому что он парень?

— Нет. Потому что он член гребаного факультета, и вся эта история с учеником / учителем — просто гребаное клише. Мне нравится гордиться своей оригинальностью.

— Значит... тебе не нравятся парни?

Я не очень хорошо понимаю выражение ее лица, но... черт возьми. Мне кажется, она чувствует себя немного неуверенно. Перевернувшись на бок, я… о черт, нет, это не сработает. Я откидываюсь на подушки, простонав от боли.

— Меня всегда привлекали люди, малышка Эль. Их пол никогда не имел особого значения. Но это все не имеет значения сейчас, во всяком случае.

Элоди морщит нос, играет с моими пальцами, поглаживая своими, слегка хмурясь.

— Почему?

— Ты знаешь почему. Потому что сейчас я нашел своего человека. На тот случай, если ты еще не поняла этого, Элоди Стиллуотер, для меня ты конечная цель. А все остальные в целом мире могут катиться к черту.

ЭПИЛОГ

РЭН

ДВЕ НЕДЕЛИ СПУСТЯ

— ТЫ В ЭТОМ УВЕРЕН? Ты всегда можешь передумать, — ворчит Пакс.

Он уже двадцать минут сидит в машине и пытается меня уговорить. Я не совсем понимаю, откуда берется все это сопротивление, но я почти уверен, что у него аллергия на перемены. Вот уже много лет все остается по-прежнему. Только мы трое. И хотя мы все еще будем жить вместе и до окончания школы осталось всего несколько месяцев, мысль о том, что кто-то новый, кто-то более постоянный выйдет на нашу официальную орбиту, вызывает у него зуд.

Сидя на заднем сиденье, я протягиваю руку через щель в переднюю часть машины и вяло толкаю его в плечо.

— Это еще не конец света, чувак. Все в порядке. Остынь. Ты говоришь так, будто иметь девушку — это судьба хуже смерти.

— Для тебя в этом есть плюсы. Ты получаешь регулярный секс из этого соглашения. А что получим мы? У нас украдут места на диване? Странные клочки волос в душе? Гребаное нижнее белье с оборками, попадающее в нашу прачечную? Тампоны в аптечке? Бррр.

— Она не переедет к нам, придурок. Она будет оставаться на ночь в выходные дни. Я прослежу, чтобы она держала свои тампоны при себе. И не волнуйся. Никто не посмеет украсть твое место на диване.

Я чувствую себя так, словно консультирую травмированного ребенка, чей отец только что начал встречаться с кем-то новым. В любую секунду я почти ожидаю, что он закатит истерику и выскочит со словами: «Я не буду называть ее мамой».

— Неужели тебе нечего сказать по этому поводу? — Пакс сердито смотрит на Дэшила, сидящего на пассажирском сиденье.

Дэшил вздыхает, но его разочарование только напоказ.

— После долгих раздумий я решил, что Рэн может делать все, что ему заблагорассудится. Кроме того, перемены — это хорошо. Может, и тебе стоит завести себе подружку?

Пакс в ужасе отшатывается.

— Ни за что, бл*дь! Зачем мне добровольно сажать себя в тюрьму?

Я смеюсь. Дэш смеется. Единственный человек, который не смеется, это Пакс. Он очень близко к сердцу принимает это потрясение в своей повседневной жизни.

— Ладно. Как скажете, придурки. Я ухожу. — Он выходит из машины и направляется ко входу в академию, подняв плечи к ушам. Даже его походка выглядит раздраженной, с его резким шагом и агрессивным размахиванием руками.

— Не волнуйся. Он придет в себя, — говорит Дэш.

— Лучше бы ему так и сделать, ради твоего блага. Он просто с ума сойдет, когда поймет, что у тебя тоже есть подружка.

— Даже не произноси это слово, мать твою, — говорит Дэш очень серьезным тоном. — Мы должны облегчить ему это шаг за шагом. Он и так уже достаточно бесится. Жить с Паксом, в середине экзистенциального кризиса, было бы не очень весело.

Я склонен с этим согласиться.

Мы направляемся в школу, и я странно нервничаю. Я совершил немыслимое и бросил вызов своему отцу. Ещё я присутствовал на предварительном судебном заседании и давал показания против сумасшедшего. Все остальное в моей жизни должно быть пустым звуком, но публично объявить миру, что я влюблен в кого-то, и я ничего не хочу больше, чем заставить ее улыбаться каждый день — это ужасающая гребаная перспектива.

Весенние каникулы уже не за горами, так что мне придется иметь дело с пристальными взглядами и шепчущимися комментариями еще пару недель, но даже в этом случае... мои ладони вспотели, как никогда раньше.

«Инцидент», как называют его преподаватели Вульф-Холла, до сих пор остается горячей темой для разговоров и, вероятно, будет таковой до конца учебного года. Не каждый день учитель теряет свой чертов рассудок и пытается убить горстку учеников. К тому же мертвое тело не так уж часто обнаруживают на территории академии. Пока мы идем к кабинету английского языка, студенты болтают и сплетничают о последних событиях — лицо Фитца расклеено по всему интернету, интервью с родителями Мары на CNN, сообщения о том, что Фитц признался в своих преступлениях и ничего не отрицает. Поговаривали, что после всего случившегося занятия переведут в другой, обычный класс, но ученики так сильно сопротивлялись, что Харкорт объявила, что мы все еще можем учиться там, при условии, что уровень концентрации или оценки не пострадают из-за нашего окружения. Лично мне плевать, где я буду учиться теперь, когда Фитц ушел.

Когда мы с Дэшем входим в кабинет, в классе воцаряется тишина. Дамиана сверлит меня уничтожающим взглядом. В какой-то момент она решила, что ненавидит меня, и меня это вполне устраивает. Пакс уже сидит на своем месте на полу под окном. Дэш закатывает глаза, проходя через комнату, чтобы занять свое обычное место рядом с нашим другом.

Находясь на полпути к потрепанному кожаному дивану под рядом окон, я поворачиваю налево, меняя направление. Моя грудная клетка сильно сжимается, когда я вижу ее, сидящую на цветастой кушетке под гравюрой Густава Климта «Поцелуй».

Элоди Стиллуотер — самое потрясающее создание, которое я когда-либо видел.

Ее новоиспеченные темные волосы собраны сзади в намеренно беспорядочный пучок, длинные волнистые завитки свисают по обе стороны лица. Ее глаза стали еще более голубыми от теплого утреннего света, омывающего ее лицо, подчеркивая веснушки, которые начали появляться на переносице.

Она грызет кончик шариковой ручки, ее брови слегка приподнимаются в удивлении, когда она смотрит, как я иду к ней. Место рядом с ней заметно опустело. Пройдет еще неделя или две, прежде чем Карину выпишут из больницы. Она делает свою школьную работу на больничной койке. Дэш каждый вечер таскает их ей, утверждая, что собирается в спортзал. Ха!

Я стою перед Элоди, указывая подбородком на свободное место рядом с ней.

— Я должен спросить: «Это место занято?», или должен поддерживать иллюзию, что я все еще крут?

Она надувает губы, обдумывая это.

— Пожалуй, я избавлю тебя от этого клише. Но только потому, что ты выглядишь сексуально в этой рубашке.

Я провожу рукой по своей груди.

— Это старье? — Но я весь сияю, как долбаный идиот, от этого комплимента.

Одно дело знать, что ты хорошо выглядишь, и совсем другое дело, когда девушка, которую ты любишь больше всего на свете, говорит тебе об этом. В ужасе я подозреваю, что даже покраснел. Господи, я покраснел! Да кто я такой, черт возьми?