Рут Харрис - Сотворившая себя

– Макс, она не имеет права! – взмолилась Джоанна, все еще не удостаивая Элен прямого обращения.

– Я имею полное право! – перебила ее Элен, которую вывело из себя то, что Джоанна смеет ее игнорировать. – И я это сделаю, если ты их не отдашь. Я жду эти письма до двух часов, или мой адвокат будет добиваться их возвращения по суду как части принадлежавшего Филу имущества.

– Значит, у меня нет выбора? – спросила Джоанна неожиданно тихо, впервые взглянув на Элен и обращаясь непосредственно к ней.

– Нет, – сказала Элен. – Никакого.

Даже в начале восьмидесятых женщина – президент компании стоимостью в десять миллионов, которая достигла своего положения не благодаря тому, что она была чьей-то дочерью или женой или пользовалась поддержкой сильной мужской руки, тайно приводившей в действие нужные пружины, была редкостью. Когда было публично объявлено о том, что «Декор» приобретен компанией «А Ля Карт», Элен стала настоящей героиней для представителей деловой прессы, для редакторов женских журналов, для деканов школ бизнеса. Ее имя гремело во всех знаменитых журналах: о ней писали «Пипл» и «Форчун», «Вог» и «Лэдиз Хоум Джорнал», «Донэхью» и «Сигначур».

Почти все горели желанием узнать, в чем состоит ее «секрет». Как будто этот «секрет», став известным, мог тиражироваться, продаваться и покупаться, приспосабливаться, одалживаться или уворовываться, предлагаться для достижения мгновенного успеха любому, кто пожелает его применить.

– Нет никакого секрета, – снова и снова повторяла Элен. – А если и есть, то по крайней мере мне неизвестно, в чем он состоит.

– Что для вас было труднее всего? – вновь и вновь спрашивали ее. – Начать? Приобрести клиентру? Готовить еду? Или самой большой трудностью была экономическая нестабильность – спады и подъемы? Угроза конкуренции? Непрерывные колебания кулинарной моды? Нехватка времени? Усталость? Может быть, труднее всего было совмещать воспитание детей с деловой деятельностью? Находить время для личной жизни?

– Все это в разное время представляло трудность. Но труднее всего было найти себя и определить как личность, независимо от общепринятых представлений о том, какой была или должна быть женщина, – ответила Элен. И добавила, нарушая правила строгой логики: – Самое трудное для женщины, которая хочет быть обязана своим успехом самой себе, – это обрести себя, стать личностью…

– А этого можно добиться? – задавали ей вопрос.

– Если я смогла, – отвечала Элен с улыбкой, но серьезно, – то и другие могут…

А затем она обнаружила, что есть еще одна ступень, на которую надо подняться.

Она ценила Бренду.

Гордилась Денни.

Баловала Каро и ее новорожденную сестренку.

Ровно и спокойно относилась к Лью.

Восхищалась Каролиной.

Дружелюбно подшучивала над Максом.

Презирала Джоанну.

Уважала и даже немножко побаивалась Тони.

Уверенно держалась с клиентами.

Была любезна и деловита со своими сотрудниками.

Сияла очарованием на телевидении.

Проявляла творческий подход при организации банкетов и составлении меню.

Обнаруживала твердость там, где это было необходимо.

С юмором воспринимала происшествия, если они были забавны.

Не допускала никаких шуток, если случалось что-нибудь серьезное.

А в отношениях с Элом она проявляла и другие свои качества.

Она утешала его, если он нуждался в утешении, и ожидала получить – и получала – от него то же самое.

Она хотела, чтобы он радовался ее успеху, когда ей что-нибудь удавалось лучше, чем она ожидала, и поддерживал ее, когда у нее случались неудачи и провалы.

Она искала в нем ласку и нежность, время от времени ничего не имела против доброй ссоры, хотела найти внимательное отношение, надежную опору и верное сердце.

Она и сама отдавала то, что хотела найти в другом, – и Эл поступал так же.

– Оказывается, мне надо было найти не себя, – сказала она ему. – Мне надо было найти нас – а то, что я искала, все время было рядом.

И она узнала кое-что новое для себя о счастье. Счастье было не в успехе, или деньгах, или славе. Счастье состояло в том давно знакомом, что всегда делало ее счастливой: в семье, в друзьях, в том, кто ее любил и кого она любила.

И никогда она не чувствовала себя более счастливой, чем когда была на кухне, где горели все конфорки, и готовила что-нибудь вкусное для тех, кого она любила.

– Я так давно не готовила для двоих, – сказала она Элу ранней весной восемьдесят третьего года. – А от Рейнхарта как раз прислали чудесных перепелов – они теперь поставляют и перепелов в дополнение к своим прекрасным курам. – Мне так хочется их приготовить – с рисом и ягодами можжевельника. Ты любишь перепелов?

– Даже больше, чем рис и ягоды можжевельника, – ответил Эл.

– Тогда приходи на обед, – сказала Элен. – Последний обед в доме номер семьдесят шесть на Догвуд Лейн.

Она собиралась переезжать, а в дом должны были въехать новые владельцы. Она продала дом, когда нужны были деньги на покупку «Декора». Дом, который она когда-то не могла продать за тридцать тысяч долларов, теперь принес ей почти сто пятьдесят тысяч.

– А мы будем вдвоем? – спросил Эл.

– Только вдвоем.

– Дело в том, что я хочу задать тебе один вопрос…

Элен улыбнулась.

Она была почти уверена, что знает, какой это будет вопрос. И она была абсолютно уверена в том, каким будет ответ.