Линдсей Армстронг - Свидание с прошлым

– У меня все хорошо.

– Это немного разные вещи. Правда, может, в твоем случае – это одно и то же.

– То есть?

– Полгода назад я приезжал сюда и снова просил тебя стать моей женой. Я тогда рассказал про Нину, но далеко не всю историю. Я хотел предложить оставить прошлое в прошлом, имея в виду не только ее, а потом напомнил бы тебе про Байрон-Бей. – Немного помолчав, он продолжил: – А обнаружил, что тебя волнует лишь судьба «Беллберда». Узнав, что я готов его продать, ты расплакалась и предложила сотрудничать. Так что теперь я действительно подозреваю, что «все хорошо» в карьере и бизнесе – это единственное, что для тебя по-настоящему важно.

Мия издала какой-то невнятный звук.

– Или ты до сих пор не можешь простить меня за то, что было семь или уже даже восемь лет назад? Меня и мою мать? И после всего что у нас было в Байроне, у тебя для меня есть лишь деловые предложения?

Мия облизнула пересохшие губы:

– Карлос, неужели ты думал, что, как только скажешь про Нину и Тальбота, я брошусь тебе на шею? Ты это пытаешься сказать? Да за четыре месяца ты мне вообще ни слова не сказал!

Карлос устало потер подбородок.

– Нет, – выдохнул он наконец. – Но я не нашел слов, чтобы описать, как я пытался ее остановить. Я объяснил ей про отца, и она пришла в ужас, а потом спросила, как я собираюсь разрушить твою жизнь. Не знаю, известно ли ей что-нибудь о том, что между нами было, или она просто бросила наугад, но эти слова произвели на меня огромное впечатление.

– Почему?

– Потому что я решил, что, возможно, лучше всего будет тебя избегать. Потому что эти слова заставили меня сомневаться во всех моих решениях и в здравости собственного рассудка. Может, она этого не поняла и даже не хотела, но одним коротким вопросом она полностью выбила меня из колеи.

– Значит, все это время ты меня избегал?

– Да. К тому же ты сама этого хотела, – напомнил он. – Но за день до того как ты должна была отсюда съехать, я понял, что не могу жить, не узнав, как ты. Только эта встреча отправила меня прямиком в ад.

Мия моргнула.

– При одной мысли, что «Беллберд» придет в запустение, мне стало невыносимо грустно, – прошептала она, – но я все равно не верила, что между вами с Ниной все кончено. И не могла решить, что для тебя хуже, видеть, как она счастлива с Тальботом или, наоборот, несчастна.

– Нет, между нами все кончено. И я счастлив, что она наконец нашла свое счастье.

Закрыв глаза, Мия впервые в жизни почувствовала настоятельную потребность рассказать все свои тайны и полностью открыться.

– Но все равно остается кое-что, чего ты не понимаешь. Да, работа для меня действительно очень много значит, но лишь потому, что чем больше я добиваюсь, тем дальше остается воспоминание о том, как меня заклеймили «дочкой экономки». Но это далеко не все.

– А как насчет Байрона?

– Там все было замечательно. – Мия почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. – Но там ты заработал настоящее потрясение. Так же как и Нина. – Она одним глотком осушила бокал. – И я не могу этого забыть.

Карлос машинально подался чуть вперед, но потом снова разлил шампанское и откинулся на спинку стула.

– Спасибо. Я уже говорила, что не хочу участвовать в ее добивании, но… Ты слишком много для меня значишь, чтобы смотреть, как ты связываешь себя с кем-то, кого по-настоящему не любишь.

– Мия…

Но она не дала ему договорить.

– А еще… – Она пристально на него посмотрела, но все же собралась с силами и продолжила: – А еще у меня огромный комплекс неполноценности. Я никогда об этом не думала, но, например, та же Хуанита такая самоуверенная. И Нина. Той ночью она была на высоте, пока ты не сказал, что мы собираемся пожениться. Но я не такая. Особенно когда ты рядом. Я никогда этого не понимала, но эта неуверенность всегда меня сдерживает.

Она потерла лицо.

– Так что, как видишь, комплексы есть далеко не у одной Нины.

Он недоверчиво на нее уставился.

– Что?

– Ты все слышал.

– Слышал, но в это сложно поверить.

– Странно, ведь именно из-за…

– Из-за меня они и начались?

– Не знаю, возможно, просто уж такой я родилась.

Карлос долго разглядывал влажные от слез ресницы, роскошные губы и божественную фигуру, как никогда, ясно понимая, что успел совершить с этой женщиной все мыслимые и немыслимые ошибки. И это его убивало. Убивало и то, что «Беллберд» значит для нее больше его самого… Но как исправить причиненный вред? Если бы он только мог сделать так, чтобы рядом с ним она смеялась… Или все гениальное просто?

– Это были самые трудные полгода моей жизни, – выдохнул он. – И я выполнил отцовскую мечту и развернул стройки по всему Сиднею.

– Поздравляю.

– Спасибо, но лучше не стало.

– Ты о чем?

– Я не стал лучше к нему относиться. Скорее еще больше разозлился. А еще есть мать.

Мия нахмурилась.

– Да. – Он покрутил в пальцах бокал. – Мысли о ней всегда полны горечи, но я уже давно смирился, что семья для нее превыше всего, и стараюсь об этом не задумываться. За исключением случая с тобой, но тут уже слишком поздно что-то менять. Но в последнее время она со своим новым муженьком успела меня достать. Оказалось, что, как ни странно, он такой же сноб, как и она.

– Повар?

– Похоже, и ты не лучше. Да. Стоит разговору зайти о еде или напитках, и его уже не остановить. Он готов с ножом в руках отстаивать правильную сервировку стола и до хрипоты спорить, что подавать к вину и как правильно готовить.

– Кошмар.

– Именно. А еще есть Хуанита. В качестве сводной сестры она мне скорее нравилась, чем нет, но, превратившись в замужнюю матрону с двумя детьми, стала просто невыносима и еще больше зазналась. Даже не представляю, как Дамиен ее терпит.

– Карлос…

Но он лишь махнул рукой.

– Подожди. А потом остается строительный бизнес в целом. У меня были определенные разногласия с отцом, но я действительно увлеченный инженер и строитель… Или, во всяком случае, был.

– Был?

– Мне плевать, даже если я никогда больше ничего не построю.

– Карлос… Не уверена, что ты сейчас говоришь на все сто процентов серьезно.

– А я уверен. И даже больше того. Не в силах получить тебя, после Байрон-Бей, я жил как монах.

Она резко вдохнула, и Карлос осторожно накрыл ее руку своей.

– Серьезно?

Он кивнул.

– А ты… ты пробовал?

Он снова кивнул.

– Пару раз. С ужасными последствиями. А ты?

– Ну, я ничего не хотела, так что мне даже пробовать в голову не приходило.

Его пальцы чуть сжались.

– Ты думаешь… это что-то значит?

– Карлос…

– Мия, я жить без тебя не могу. Это меня убивает. Убивают все допущенные ошибки. Ну а что до твоих комплексов… – он на мгновение прикрыл глаза, – лучше сразу их выбрось, для меня они ничего не значат. И пожалуйста, прими меня обратно, делай что хочешь, только не прогоняй. Иначе я не выживу. Вот тебе простая правда, а дальше поступай как знаешь.

Чувствуя, как дрожат губы, Мия не смогла побороть улыбку.

Поднявшись, Карлос осторожно обошел вокруг стола и, остановившись рядом с Мией, аккуратно взял ее за подбородок, а его глаза явно требовали ответа.

– Ладно, – прошептала она. – Не знаю почему, но, думаю, я всегда тебя любила и всегда буду любить.

– А в этом есть что-то плохое?

– Нет, больше нет. Похоже, у меня не осталось сил бороться. Мне так тебя не хватает.

Он крепко сжал ее в объятиях.

– А мне тебя еще больше. Мия, выйдешь за меня замуж?

– Да, да и еще раз да, – выдохнула она, понимая, что даже при желании не может перестать улыбаться.

– Твои ямочки вернулись.

– Это потому, что ты вернулся.

– Вот и замечательно. – С этими словами Карлос принялся ее целовать.

Они лежали в обнимку на диване и любовались грозой за окном.

– Я же говорила, что обещают дождь, – объявила она, потершись носом о плечо Карлоса.

Он нежно погладил ее по голове.

– Хуанита расстроится, что не в силах указывать погоде.

– Какой ты злой, – усмехнулась Мия. – Не может же она быть настолько вредной? Или может?

Пожав плечами, он провел пальцем по ее губам.

– У нее сейчас всего две заботы. Дамиен и близнецы.

– Расскажи мне о них. Я знаю только, что это мальчик и девочка.

– Верно. – Карлос продолжал неторопливо ее поглаживать. – Хуанита хочет назвать их Шарлотта и Генри, но, если это не попытка примазаться к аристократии, я не знаю, как еще это назвать. А Дамиен хочет, чтобы их звали Барбара и Банджо. Барбара – это в честь любимой бабушки, а откуда он взял Банджо, я не знаю. Разве что вслед за поэтом Банджо Петерсоном. Когда я вчера их видел, они как раз спорили, но что в итоге решили, я не знаю.

Мия снова усмехнулась:

– Они затянули до последнего.

– Хм… – Его пальцы взялись за верхнюю пуговицу ее блузки. – Я, кстати, буду их крестным. Думаю, тебе придется мне немного с этим помочь.

Но стоило ему справиться с пуговицей и взяться за застежку ее бюстгальтера, как она разом забыла о близнецах.