Марион Леннокс - Счастье с отсрочкой на год

Никакого брака не существовало.

Потом последовал жуткий, отвратительный, душераздирающий скандал. Хорошо, что Эйлин не могла уже этого видеть. Аласдер не станет привлекать Дона к ответственности. Это ослабило бы компанию, а хуже всего то, что это разрушило мир, которому он доверял.

Не доверяй никому.

– Слава богу, у меня есть Джинни. Слава богу, я могу вернуться к ней, доверять ей. Единственный выход – разделить эти два мира. Если разделю наши жизни, это поможет. Единственное, что я могу сделать.

Он отсутствовал два дня. Вернулся к вечеру. Вертолет низко летел с востока, сел, и он выскочил, как только перестал крутиться винт.

Джинни работала на кухне и видела в окно, как приземлился вертолет. Выпустила собак, наблюдая, как они в безумной радости бегут ему навстречу. Он поставил чемодан, обнял их. Она подумала, может быть, ей тоже нужно побежать к нему.

Маленькая женушка приветствует мужа, возвращающегося домой после войны с большим плохим миром.

Он уезжал с таким видом, словно его придавило непереносимое горе. Не позвонил. Ничего ей не рассказал.

Она медленно вытерла руки и пошла его встречать.

Он выглядел измученным. Бледным. Она хотела обнять его, но его отрешенное лицо говорило о том, что он еще в другом мире.

А потом он увидел, что она ждет его, и изменился в лице.

Она это увидела. Он уезжал потрясенным и потерянным. Случилось что-то плохое, не нужно быть Эйнштейном, чтобы понять это.

Теперь она видела, как он освобождался от всего, снова превращался в Аласдера. В мужчину, который пригласил ее в свою постель.

Он заулыбался той улыбкой, которую она знала и любила. В три больших шага приблизился к ней, взял на руки и закружил, как пушинку.

Его лицо излучало удовольствие, когда он наконец перестал ее кружить и отпустил, обхватил ее лицо руками и поцеловал.

Любая девушка просто утонула бы в таком поцелуе.

Но она не утонет. Где-то в глубине сознания было место, куда страсть еще не добралась. И там прозвучал сигнал тревоги, который она слышала раньше.

Когда-то она воображала, что влюблена в Рори, и радовалась, когда он попросил выйти за него замуж, но тихий голосок где-то в глубине высказывал сомнения.

Хочешь всю жизнь чистить его рыбу и смотреть футбол по телевизору?

Она не прислушалась.

А Алан. И тот же голосок предостерегал, когда она уезжала с острова, ринувшись в мир своей мечты. А голосок шептал: Что такой мужчина, как он, может хотеть от такой девушки, как она? Это не имело смысла.

Теперь тот же проклятый голос уже даже и не шептал. Кричал.

У него беда, а он ничего не рассказывает. Я просто маленькая жена, голову которой не стоит занимать подобными вещами. Я просто кухарка, посудомойка и теплое тело в постели.

– Аласдер, что случилось?

– Ничего, что касалось бы тебя. Дай мне тридцать минут. Нужно сделать пару звонков, и я буду с тобой.

– Я на кухне.

Он услышал натянутость в ее голосе.

– Что-то не так?

– Ничего, что касалось бы тебя.

– Джинни.

– Иди переоденься. Увидимся, когда будешь готов.

Звонки растянулись на час. Если бы о мошенничестве Дона не трубили все заголовки в финансовых газетах, ему не пришлось бы успокаивать столько людей. Утечка информации пошла от внештатного аудитора и фирм, которые он нанял для расследования. Пошли слухи, их нужно было остановить.

Проблемы с законом – другое дело. Это мина замедленного действия.

Когда в конце концов он дошел до кухни, то был уже на пределе. Джинни ждала. Он улыбнулся, увидев ее, изо всех сил надеясь, что она не станет расспрашивать о том, что случилось, невероятно благодарный ей за одно присутствие.

Она готовила песочное печенье, выкладывая тесто в деревянные формочки с выдавленными на них цветками чертополоха, а потом клала формочки на противень. Он сел и принялся наблюдать за ее работой. Она некоторое время не обращала на него внимания. Три печенья. Четыре.

– Тебе нравится их делать? – Ничего не значащий вопрос. – Такое печенье, наверное, и должна выпекать хорошая шотландская жена.

– Тебе не хотелось бы заняться чем-то еще?

– Научиться летать! – неожиданно проорала она. И показала жестом на окно; он разглядел вдали орлов, парящих в воздухе. – Как те парни. Не стоит, каждому свое. Они летают. Я выпекаю песочное печенье. Аласдер, я вынуждена снова спросить. Что случилось?

– Просто проблема в головном офисе.

– Большая проблема. – Это не было вопросом.

– Может быть. – Его тон не позволял расспрашивать дальше.

Она посмотрела на него и наполнила тестом еще несколько формочек. Формочки были красивыми, круглыми, с цветком чертополоха. Но он едва замечал их.

Достаточно того, что она находится здесь, рядом с ним. Больше он ничего не хотел. Джинни – небеса обетованные, где он может укрыться от всего мира.

Он посмотрел на орлов и подумал, что очень рад, что она не в состоянии улететь. Он хотел, чтобы она была здесь, рядом.

Хорошая шотландская жена?

– Аласдер, впусти меня, – просила она, и он задумался. Почти животный инстинкт, заставивший его расслабиться, отступил.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты знаешь что. – Она глубоко вздохнула и продолжила: – Что-то случилось. Явно что-то плохое. Я видела, какое лицо было у Элспет. Я видела, как ты потрясен. Ты уехал бледный как смерть. Я ничего не слышала о тебе два дня, и вот ты возвращаешься в таком виде, будто из тебя выжали все соки. И говоришь, что это меня не касается. Но от этого я беспокоюсь еще больше.

– Не беспокойся.

– Ты каждую ночь лежишь в моих объятиях, а я не должна о тебе беспокоиться?

Он не хотел продолжать этот разговор. Слишком устал.

– Джинни, ты не связана с этими проблемами. Ты здесь, ты часть этого места, и в этом все дело. Я не верю, что мы сможем как-то изменить это. Если бы ты знала, как я хотел вернуться к тебе.

– Ты вернулся, и тебе плохо, – нейтральным голосом заметила она. – Но ты все равно не хочешь поделиться со мной. Почему?

– Ты не часть того мира.

– И ты не хочешь, чтобы я знала о нем?

– Я опасаюсь доверять.

Как только это сказал, он сам понял, как что-то убил. Увидел по ее лицу. С таким же результатом он мог ударить ее.

Если бы он так не устал, выразился бы по-другому, обошелся другими словами, придумал более обтекаемую фразу. Но слова сказаны, и они, казалось, повисли над его головой, как меч, готовый в любую секунду обрушиться на него.

– Ты мне не доверяешь, – сказала она тихо, словно сама испугалась этого меча.

– Нет, доверяю.

– То есть ты можешь доверять мне только в той части мира, в котором мне позволено находиться. В той части, где существуют поющие пироги, песочное печенье, прогулки с собаками и объятия по ночам. Но в других частях мне нет доверия.

– Нет. Я…

– Это что, государственная тайна, от которой могут рухнуть другие государства, а меня будут пытать секретные агенты, чтобы я ее им выдала, если узнаю об этом?

Он с трудом улыбнулся:

– Вряд ли, Джинни.

– Тогда что? – Она провела рукой по волосам, оставив на них след от муки, при этом ничего не заметив. – Что может быть важнее?

– Только то, что у нас разные миры. – Он слишком устал, чтобы пускаться в объяснения. Он не в состоянии ничего сейчас объяснить. – Я не вмешиваюсь в твою жизнь.

– А по мне, так очень даже вмешиваешься. – Она говорила спокойно, но опустив голову. – Ты женился на мне, чтобы спасти наследство. Ты входишь и покидаешь мой мир, когда тебе вздумается, но это односторонний процесс.

– Ты не хочешь быть частью моего мира.

– Частью твоего мира бизнеса?

– Точно. Он совершенно не соприкасается с тобой.

– А если соприкоснется, то я, скорее всего, что-то предам? Ты действительно так думаешь?

– Нет. – Теперь он растрепал волосы. Он так устал, что никак не мог подобрать правильные выражения. Тем не менее ему было необходимо подобрать правильные слова. Что сказать?

И наконец, в полном отчаянии он признался:

– Джинни, я влюбился в тебя. – Ну вот, слова и сказаны, прозвучали очень даже неплохо. На самом деле очень даже правильно прозвучали. Хорошо, ровно. Этот замок, эта женщина, этот дом.

– Это все, что я хочу, – сказал он. – И не желаю все это испортить.

Он признался женщине в своих чувствах, сказал, что любит ее. Это очень даже много. Много значит. Только вот Джинни смотрела на него так, будто он предлагал ей яд.

– Разве поделиться – значит испортить?

– Не знаю, – честно сказал он. – Может быть. Я только понимаю, что люблю все, что у нас тут есть. Неужели ты не можешь просто принять это?

– Я уже приняла, – мертвым голосом проговорила она. Она ожидала любого ответа, но не такого.

– Ты хочешь сказать, что любишь меня?

– Нет. Или, может быть. Но это не имеет значения. Не может иметь значения. – Казалось, она убита горем. Она сделала два шага, увеличивая дистанцию между ними. – Я имею в виду, что уже была замужем, Аласдер. В браке, но не замужем. В браке на тех же условиях, какие мне предлагаешь ты.