Джоди Хедланд - Свет твоих глаз

Она едва не упала, но не останавливалась, пока не достигла двери, задыхаясь, дрожа всем телом от напряженного ожидания.

Но когда она нырнула в сумрак комнаты и прищурилась в темноте, ее дыхание оборвалось при виде Мириам, обнимавшей… Жана.

Конечно же, это был Жан. Пьер погиб.

Изумленный ее внезапным появлением, он отстранился от Мириам и провел рукой по лицу, вытирая слезы. Жан был чисто выбрит, исчезла неопрятная борода, которую он носил во время боя. Волосы были подстрижены, лицо сияло здоровьем.

– Анжелика? – Радость в его голосе, красота его улыбки и нежный взгляд заставили ее задрожать.

Она знала, что должна улыбнуться в ответ, но не смогла. Губы задрожали. Разочарование было слишком велико, чтобы пытаться его скрыть.

Свет в его глазах угас, сменившись настороженностью.

– Жан? – ей почти удался радостный тон. – С возвращением домой!

– Разве не чудесно? – спросила Мириам, по щекам которой текли слезы, совсем как прошлой весной, когда они встретили Пьера. – Жан вернулся. Благодарение Богу.

– Это правда чудесно, – искренне ответила Анжелика. Она желала Жану всего самого наилучшего. Он был хорошим, честным, добрым человеком.

– Я приехал, как только смог, – сказал он. – Жаль, что не успел вернуться в декабре, сразу после подписания Договора.

– Мы всего несколько недель как узнали, что война закончилась, – ответила Мириам, держа его за руку. – Господь был добр к нам. Он послал нам на помощь Желтого Бобра. Этой зимой мы ни разу не голодали.

Жан кивнул старому индейцу, который вошел в дом следом за Анжеликой:

– Не знаю, как и благодарить тебя за то, что помог им пережить эту зиму.

Желтый Бобер кивнул в ответ:

– Ангел для меня как дочь.

За зиму он немного улучшил свой английский и даже начал учить Анжелику языку чиппева. Будь здесь Пьер, он бы ею гордился. Анжелика все еще надеялась увидеть Рыжего Лиса. Но его нигде не было.

Разочарование вновь охватило ее. Анжелика хотела поговорить с ним, выяснить, не знает ли он еще чего-нибудь о смерти Пьера, чего-нибудь, что могло бы ее утешить.

Жан взглянул на нее с надеждой.

– Я с трудом дождался возвращения, чтобы наконец жениться на Анжелике.

Она испугалась, что он сейчас подойдет к ней, подхватит на руки и поцелует. Не знала, сможет ли это выдержать. Она наверняка разрыдается.

– Я скучал по тебе, Анжелика, – тихо сказал он. – И мечтал об этом дне все три года, ждал дня, когда смогу вернуться домой и сделать тебя моей женой. Было время, когда лишь мысли о тебе помогали мне выжить.

Ее горло сжалось. Что же ответить ему? Как объяснить теперь, что она собиралась ответить ему отказом?

Жан шагнул вперед, и она впервые заметила, что он опирается на трость. И опустила взгляд на его ногу, ту самую, что была ранена в бою за остров. Жан тоже посмотрел вниз.

– Хирург спас мне ногу, но ему пришлось нелегко. Все эти месяцы его дочь ухаживала за мной.

– Я видела ее этим утром. Она красавица.

– Мы должны ее отблагодарить, – вмешалась Мириам. – И сказать спасибо ее отцу. Ты наверняка им небезразличен, они ведь уделили тебе столько внимания.

Жан пожал плечами:

– Они оба были добры ко мне.

– Я бы хотела с ней познакомиться, – настаивала Мириам, и ее лицо посерьезнело. Губы застыли. Она явно хотела что-то добавить, но не знала, что именно.

Жан сделал еще один шаг вперед, и трость глухо стукнула по деревянному полу.

– Я благодарен им за помощь и за спасение моей ноги. Но дело в том, что я охромел. И буду хромать до конца моих дней.

– Ты хороший человек, – сказала Анжелика. – И состояние твоего тела этого не изменит.

– Так ты все еще хочешь стать моей женой? Несмотря на то что я теперь меньше мужчина?

– Ничуть не меньше, – сказала она одновременно с возражениями Мириам. – Тебя ничто не испортит.

Пусть так, но он едва ли сможет один управиться с фермой. Как ему теперь заниматься тяжелым трудом, как он вспашет поле, будет пилить дрова, собирать урожай?

Жан неуверенно улыбнулся.

– Я думал, что ты откажешь мне, не захочешь становиться женой калеки. Но я не был уверен. И не стал бы винить тебя за отказ.

– Ну, конечно же, я не откажусь из-за этого!

«Что она говорит?» – Анжелика никак не могла подобрать слова, чтобы выразить свои настоящие чувства.

– Тогда давай поженимся как можно скорее, – сказал он, покраснев и сияя глазами. – Сегодня. Как только я приведу себя в порядок с дороги.

А может ли она стать его женой теперь, зная, что совершенно его не любит?

И до войны не любила тоже. Он говорил ей, что это неважно, что его любви будет достаточно. Но так ли это? После того, что она испытала с Пьером, сможет ли она смириться с браком без любви?

– Прошу, скажи «да». – Во взгляде Жана читалось прежнее обожание.

Она не хотела, чтобы он решил, что она отказывает ему из-за хромоты. Но если она скажет ему «нет», он будет верить, что Анжелика охладела к нему именно из-за ноги.

Как она может так с ним поступить? И если она сейчас ему откажет, кто будет помогать им на ферме? Жан нуждается в ней больше, чем когда-либо, чтобы обрабатывать землю и присматривать за Мириам.

– Анжелика, прошу тебя… – Он захромал к ней по дому. Шарканье покалеченной ноги и стук палки давили на нее, кричали, что нужно соглашаться.

Мириам больше ничего не сказала. И Анжелике хотелось кричать от злости. Она хотела, чтобы подруга хоть раз озвучила свое мнение, поделилась своей мудростью, раскрыла ей глаза на Божью волю.

Но Мириам лишь шевелила губами в беззвучной молитве, в ее ответе на все беды мира.

Анжелика подавила вздох. Ну неужели Мириам не могла хоть раз поступить иначе?

Спиной она чувствовала, как недоумевает Желтый Бобер.

Он ведь видел ее с Пьером. Он видел любовь, которая была взаимна. Возможно, он выйдет вперед и поможет ей?

Жан протянул ей руку.

– Я обещаю всегда любить тебя и клянусь дать тебе все, что ты хочешь. – Его глаза умоляли. В них было отчаянье, которого она никогда раньше не видела. И это рвало ее сердце на части.

Она не могла отказать Жану. Она просто не сможет жить в мире с собой, если сделает это. И не было причин откладывать свадьбу с Жаном. Никаких причин. Потому что Пьер был мертв.

Жан, Мириам и ферма значили для нее так много, что она просто не могла отвернуться от них и уйти. Да и куда ей идти? Теперь, когда она была свободна от Эбенезера, она ни за что не вернется на постоялый двор.

Анжелика сглотнула и кивнула Жану. Да, она станет его женой. Она оставит свою любовь к Пьеру в прошлом и будет просить у Бога сил позаботиться о Жане, стать ему женой, которой он заслуживает.

И, рано или поздно, ей придется сообщить Мириам, что Пьера больше нет.

Пьер пробирался сквозь лес. Ветки хлестали его по лицу, лозы и трава хватали за ноги, пытаясь повалить.

– Даже ты говоришь мне, что не стоило возвращаться домой, – сказал он острову.

Утром, когда он смотрел на Мичилимакинак с материка, нервы его были напряжены от желания прыгнуть в каноэ и поспешить к Анжелике. Но он говорил себе, что не сделает этого, что будет слишком тяжело смотреть на нее и знать, что они не могут быть вместе.

Всю зиму он цеплялся за свое решение пожертвовать собственным эгоистичным желанием быть с ней и поступить так, как будет лучше для нее и Жана. Но знал, что, если он хочет сдержать свою клятву, ему нельзя возвращаться на остров. Он не доверял себе. Даже принимая во внимание то, как он вел себя в прошлом году, через что прошел, Пьер знал, что далеко не идеален. Бывали дни, когда он проигрывал битву с прежним, эгоистичным собой.

Но Рыжий Лис все утро наседал на него, пока Пьер брился и отмывался, и в результате заставил друга сдаться.

Теперь, когда американцы вернулись на остров, он был в относительной безопасности. Главное было не попадаться на глаза англичанам, особенно лейтенанту Стили. Он не хотел рисковать и показывать лейтенанту, что все еще жив. Кто знает, что может сотворить с ним лейтенант, несмотря на то что война уже закончена.

Добравшись до острова на каноэ, Пьер никак не мог набраться храбрости возвратиться на ферму. Ему отчего-то казалось, что Жан уже там. А сможет ли он увидеть Жана с Анжеликой и просто уйти, позволив им счастливо жить вместе?

– Ты должен помочь мне пройти через это, – взмолился он Богу. – Но даже с Твоей помощью в этот раз мне придется непросто.

Ноги сами свернули с тропинки, ведущей к ферме, и Пьер обнаружил, что шагает к месту, где всегда мог успокоиться. Он знал, что лишь оттягивает неизбежное, но плавание в холодной воде могло помочь ему справиться с грядущим искушением.

Плеск воды и проблеск чего-то белого сквозь ветви заставили его замереть. Он присел и уставился сквозь сплетение ветвей и высокую траву на валуны, окружавшие его тайное место для купания.