Дженнифер Доусон - Что это за игра?

В следующее мгновение упомянутая мегера появилась на лестнице и стала спускаться. У Джеймса захватило дух. Мадди присвистнула – издала длинный низкий звук, похожий на волчий вой.

– Черт подери, Грейси, ты прямо женщина-вамп!

Джеймс поневоле с этим согласился. Он только и мог, что таращиться на нее в ошеломленном молчании. Черное мини-платье облепило тело Грейси, обрисовывая каждый его изгиб, на талии и бедрах оно сидело так плотно, как будто было нарисовано на коже, а подол заканчивался так высоко, что Джеймса бросило в пожар. Глубокий вырез открывал взгляду немалую часть ее груди – права была Сесилия, когда сказала, что это платье может вызвать сердечный приступ. Сердце Джеймса забилось так сильно, что ему стало не хватать воздуха. В этом платье, в высоких черных сапогах, с ярко-красной помадой на губах и буйными белокурыми кудрями Грейси и впрямь выглядела весьма впечатляюще.

– Ну, я же говорила, что платье тебе подойдет, – удовлетворенно заметила Сесилия.

Грейси провела рукой вниз по животу и переступила с ноги на ногу.

– Хоть это и спандекс, налезло впритык.

Джеймс потерял нить разговора. Он не мог оторвать взгляд от стоявшей перед ним женщины, и все его мысли были только о ней. Она выглядела восхитительно и настолько сексапильно – неправдоподобно сексапильно, – что ему, пожалуй, придется отгонять от нее мужчин палкой. Джеймс нахмурился. Его не должны посещать такие мысли. Грейси не его женщина и никогда ею не будет.

– На что ты смотришь?

Требовательный голос Грейси прервал его неподобающие мысли. Он глупо переспросил:

– Что?

Она расправила плечи и поставила руки на бедра.

– У тебя неодобрительный взгляд, как это часто бывает. Если тебе не нравится это платье, вини не меня, а свою невестку.

Джеймс застыл. Все повернулись к нему и воззрились на него с интересом. В отличие от Грейси Джеймс терпеть не мог оказываться в центре внимания, вот почему ему нужна была милая тихая девушка, которая ненавидит сцены так же сильно, как он. Он покачал головой.

– У тебя паранойя.

– Ну вообще-то, ты на нее пялился с сердитым видом, – заметила Мадди, пожав плечами.

Джеймс посмотрел на сестру и прищурился. Маленькая предательница.

– Я просто думал о своем, мои мысли не имели никакого отношения к Грейси. Она случайно оказалась в моем поле зрения.

Шейн хмыкнул. Сесилия ткнула его локтем в бок.

– Ха! Видишь, она тоже это заметила. Мне не почудилось.

При каждом слове Грейси нацеливала на него указательный палец. Джеймс стиснул зубы. Он подумал о своем намерении быть на протяжении этого уикенда любезным. Джеймс гордился своей самодисциплиной и умением следовать собственным решениям. Это были краеугольные камни его жизни. К тому же эксперимент можно считать достоверным только в том случае, если он проведен корректно. Да, Грейси представляла для него вызов, но небольшие трудности только закаляют характер. Он не должен допустить, чтобы она взяла над ним верх.

Он одарил ее самой любезной из своих улыбок, той, которую он приберегал для выпускных вечеров, когда ему предстояло иметь дело с какими-нибудь важными спонсорами университета.

– Грейси, ты выглядишь довольно мило.

– Какая разница! Я не нуждаюсь в твоем одобрении!

Грейси резко повернулась, и через секунду дверь ванной громко хлопнула за ее спиной.

Митч покачал головой.

– Господи, какой же ты идиот!

– Что-о? Я сделал ей комплимент.

Джеймс отпил вино из стакана. Не просто отпил, а сделал изрядный глоток, если быть точным. Из них двоих безрассудная она, а не он.

Сесилия вскинула брови.

– Ты ей сказал, что она выглядит мило.

«А они чего ожидали? – подумал Джеймс. – Что я стану лебезить перед ней?» Слово «мило» вполне безопасный комплимент и соответствует его критериям любезности.

– Да. И что из этого?

Митч фыркнул и покачал головой с таким видом, словно Джеймс был не просто глуп, а безнадежен. Джеймс поправил очки и вздохнул. Надеясь на мужскую солидарность, он перевел взгляд с Митча на Шейна.

– Чем плохо слово «мило»?

Раньше, чем они успели ответить, в комнату решительной походкой вернулась Грейси. Ее сапоги сердито стучали по недавно покрашенному дощатому полу.

– Женщине не говорят, что она выглядит мило. Мило выглядят бабушки. Или щенки.

– В жизни не слышал ничего глупее.

Услышав в собственном голосе снисходительные нотки, Джеймс недовольно поморщился. К сожалению, старые привычки очень живучи. Он глубоко вздохнул и напомнил себе, что нужно придерживаться плана. Он еще мог спасти положение.

– Я не глупая, – заявила Грейси голосом, полным злости.

– Не извращай мои слова! – В груди Джеймса шевельнулся гнев, но он его подавил. Он не сдастся. Он сохранит контроль над ситуацией. Он допил вино – гораздо быстрее, чем следовало, учитывая, что днем он перекусил совсем немного.

– Как ты можешь настолько не разбираться в женщинах?

В этот момент Джеймсу больше всего на свете хотелось показать ей, насколько она не права.

– Уверяю тебя, я говорил множеству женщин, что они мило выглядят, и ни одна из них не устраивала из-за этого истерику.

На щеках Грейси выступили два красных пятна.

– Я не устраиваю истерику.

– Большинство женщин в таких случаях просто говорят «спасибо» и продолжают заниматься своими делами. Но не ты. Тебе нужно раздуть скандал из-за того, что я не стал тебе льстить.

Две пары, сидящие на диване, переводили взгляды то с Джеймса на Грейси, то обратно, словно наблюдали за теннисным матчем. Джеймс подумал, что ему лучше остановиться. Он должен остановиться. Ведь он человек спокойный, рассудительный. Он не устраивает сцены. И ему нужно продолжить эксперимент.

– Мне не нужна гнусная лесть, но «мило» – это не комплимент!

Грейси стояла, тяжело дыша, ее пышная грудь поднималась и опускалась, и в эту минуту она была похожа на быка, готового броситься на Джеймса.

– «Мило» – это вполне приемлемый комплимент.

Джеймс упрямо стоял на своем, хотя здравый смысл подсказывал ему, что лучше извиниться и закрыть тему.

– С таким же успехом ты мог бы сказать, что я выгляжу ужасно! – закричала Грейси.

Внутри у Джеймса, казалось, что-то лопнуло. Он встал и направил на нее палец.

– Нечего говорить мне эту чушь, когда на самом деле тебе плевать, что я думаю.

– Ты прав, мне плевать! – крикнула она.

– Давайте успокоимся, – сказал Шейн.

– Не вмешивайся! – Джеймс метнул на брата угрожающий взгляд и снова переключил внимание на Грейси. – В таком случае, о чем мы спорим?

Она вздернула подбородок.

– Ни о чем. Забудь об этом. Пошли.

– Отлично, – сказал Джеймс.

Все его добрые намерения полетели к чертям. Грейси прошествовала мимо него, сердито топая.

– Это должен был быть приятный вечер.

Джеймс быстро окинул ее саркастическим взглядом.

– Я уверен, это будет очень мило.

Грейси стояла, прислонившись к стене, в дамской комнате модного ресторана в Ривер-Норт, а Сесилия и Мадди смотрели на нее, одинаково хмурясь.

Наконец Сесилия вздохнула с досадой.

– Я думала, ты собиралась быть любезной.

После поездки на машине до ресторана, прошедшей почти в полном молчании, Грейси все еще пыталась разобраться, что же произошло. Зачем она втянула Джеймса в перепалку? Он весь день держался дружелюбно, а она вдруг взяла и накинулась на него. Ну да, нормальные люди понимают, что женщине не нравится, когда ей говорят, что она выглядит «мило», но все-таки она отреагировала слишком бурно. А он на нее закричал. Честное слово, по-настоящему закричал. Как объяснить подругам, что он был любезным и внимательным, и это, вопреки всякой логике, ее безумно разозлило? Она заморгала и выпалила, оправдываясь:

– Но вы же со мной соглашались?

– Ну да, пока ты не хватила через край, – сказала Мадди.

Она и правда хватила через край. Грейси почувствовала, когда это произошло, но тогда она не смогла остановиться. Он просто совершенно вывел ее из себя.

– Ты со всеми такая приятная, – заметила Сесилия. Вокруг ее губ залегли складки неодобрения. – Почему ты не можешь быть с ним такой же теплой и очаровательной, как с другими людьми?

Вопрос на миллион долларов! У Грейси были самые благие намерения. Одеваясь вместе с подругами перед поездкой в ресторан, она пришла в хорошее настроение. Они смеялись, делились друг с другом макияжем и вели себя прямо как девчонки, собирающиеся на вечеринку. Проведя с Сесилией и Мадди пару часов, Грейс снова почувствовала себя человеком и уже с нетерпением предвкушала приятный вечер.

Она втиснулась в эластичное платье Сесилии, повертелась перед зеркалом и решила, что выглядит шикарно. И стала спускаться по лестнице, чувствуя себя королевой. Но потом Джеймс увидел ее и нахмурился. И, если говорить начистоту, она увидела в этом предлог, которого ждала весь день, – предлог к нему прицепиться. Что было глупо. Ей надо было радоваться, что он начал обращаться с ней нормально, как с другими людьми. Вот только она не радовалась, сама не зная почему. Ее чувства вылились в действия, а в результате Джеймс ответил ей тем, на что она давно напрашивалась, и теперь она пребывала в еще большей растерянности, чем раньше. Грейси жалела, что вообще согласилась приехать сюда на выходные. Сейчас ей очень хотелось оказаться дома, в Ривайвле, надеть пижаму и смотреть телевизор, свернувшись клубочком на диване.