Сара Джио - Лунная тропа

Я сделала все что могла. Все, на что была способна. И теперь я оставляю магазин в твоих руках. Что за детство без сказок и историй? И как смогут дети полюбить сказки без книжных магазинов? Компьютер тут не помощник.

Я знаю, будет непросто удержать «Синюю птицу» на плаву. Но я верю в тебя, Джун. Если кто и сможет спасти магазин, то только ты.

Я оставляю тебе этот замечательный магазинчик со всеми его секретами. А их тут, поверь, не так уж мало.

Как сказала однажды Беатрис Поттер[4]: «Истинное блаженство состоит в том, чтобы сохранить детскую непосредственность, дополнив ее знанием и здравым смыслом».

Именно это ты и найдешь здесь, мое дорогое дитя.

С искренней любовью,

Я со вздохом прижимаю письмо к груди. Она хочет, чтобы я спасла магазин. Но как?! Я живу и работаю в Нью-Йорке. Я не могу перебраться в Сиэтл. И мне не по силам спасти магазин.

В моих ушах раздается голос Руби: Конечно, по силам, детка.

И на какое-то мгновение я ей даже верю.

На следующий день я просыпаюсь в постели Руби в пять утра. По нью-йоркскому времени было бы уже восемь. Я тут же принимаюсь пилить себя за то, что поленилась и не встала вовремя. При других обстоятельствах я бы уже давным-давно была на ногах. На этот момент я бы успела пробежать шесть миль, принять душ и устроиться за рабочим столом с телефоном в одной руке и компьютерной мышкой в другой (каждое утро я начинала с просмотра почты).

Я быстро встаю, подгоняемая мыслью о собственной матери, которая любила спать допоздна. Допоздна – это до самого обеда. Мы с сестрой никак не могли ее разбудить. Обычно мы ложились рядом на постель и наблюдали за тем, как она дышит – просто чтобы убедиться, что она еще не умерла. После очередной вечеринки от нее обычно попахивало вином и сигаретами. Частенько в постели с ней спал какой-нибудь мужчина, что нам с Эми дико не нравилось. Как-то раз мы взяли несмываемый маркер и нарисовали одному парню усы над верхней губой. Он проснулся с таким похмельем, что ничего не заметил, и молча скрылся за дверью. Больше мы его не видели, но я частенько представляла себе, как он ловит свое отражение в какой-нибудь из витрин, а потом пытается оттереть черную полоску. При мысли об этом я до сих пор начинаю хихикать.

На самом деле трудно винить маму в таком поведении. Ее собственная мать, старшая сестра тети Руби, умерла, когда маме было всего тринадцать. На тот момент Руби ни разу не встречалась со своими племянниками и племянницами, поскольку Люсиль, ее сестра, решительно возражала против подобных встреч. Это отчуждение между сестрами началось давным-давно, когда перед родителями девочек, людьми небогатыми, встала дилемма, кого из сестер отправить учиться. И выбор их пал на Руби.

Внезапная смерть Люсиль привела к тому, что моей маме пришлось самой заботиться о младших братьях и сестрах. Отец ее работал сутками напролет, так что от него почти никакой поддержки не было. Как-то раз я подслушала разговор между мамой и тетушкой Руби. «Я понимаю, Джанет, – говорила Руби, – что тебе не хочется быть матерью, ведь тебе с юных лет пришлось играть эту роль. Но у тебя две девочки, которые целиком и полностью от тебя зависят. Постарайся для них хотя бы немножко, ладно?»

В то время я часто размышляла об отношениях Руби с Люсиль. Мне казалось просто ужасным, что между сестрами может возникнуть стена отчуждения. И вот… то же самое случилось и со мной. Я невольно ежусь при этой мысли и тороплюсь переключиться на более насущные проблемы.

Часы на стене громко отсчитывают секунды, я одеваюсь для утренней пробежки. Футболка с длинными рукавами удачно дополняет спортивные брюки. Солнце уже взошло, и в окно мне хорошо видно, как над Зеленым озером клубится туман. Что ж, пришло время немного размяться.

Зашнуровав кроссовки, я спускаюсь по лестнице в магазин. Здесь меня встречает недовольное шипение радиатора. Я с улыбкой вспоминаю те зимние вечера, когда грела о него озябшие ладони.

Дверь привычно звякает, и я выхожу на улицу. Над головой пронзительно покрикивают чайки. Напротив находится магазин игрушек, у дверей которого стоит его хозяйка – с коробкой в одной руке и сумкой в другой. Я вежливо улыбаюсь, но женщина хмурится и быстро исчезает в дверном проеме. Странно. Может, правда она меня не узнала. Руби частенько водила нас в этот магазинчик. Игрушки никогда не значили для меня так же много, как для Эми, но мне нравилось смотреть, каким счастьем озаряются глаза сестренки, когда она оказывается в окружении кукол Барби.

Стараясь не думать об этой нечаянной встрече, я начинаю потихоньку разминаться. Улица выглядит такой же, как и в былые времена. Вон там – хозяйственная лавка и кафе. Несколько человек уже потягивают за столиками утренний эспрессо. Напротив, как я уже сказала, магазин игрушек. На углу улицы – канцтовары. Мы с Эми покупали там наклейки на те монетки, которыми так щедро снабжала нас тетушка Руби. Единственным сюрпризом оказывается для меня итальянский ресторан, расположившийся по соседству с «Синей птицей».

Я разглядываю зеленый навес, на котором написано название этого местечка: «Антонио». Клетчатые скатерти на маленьких столиках, подсвечники в виде бутылок из-под «Кьянти». Кажется, постой я тут пару секунд, и смогу ощутить выплывающий из кухни запах чеснока.

Солнце, как это всегда бывает в Сиэтле, медленно всплывает над городом. Подышав на руки, чтобы согреть озябшие пальцы, я начинаю утреннюю пробежку. Первым делом я сворачиваю на улицу, которая ведет прямо к озеру. Мне она запомнилась скоплением прохожих, собак, детишек и велосипедов, но сейчас здесь царит абсолютная тишина. Только пробежит время от времени человек в спортивном костюме да мелькнет случайный велосипедист.

Пробежав первый раз вокруг озера, я захожу на вторую петлю. Влажный майский воздух приятно холодит лицо. Весна встречает меня обилием цветов: нарциссы, тюльпаны и какие-то незнакомые мне растения тянут вверх разноцветные головки. Малиновка в парке поклевывает ветку. При виде птички я невольно улыбаюсь: мне вспоминается то время, когда мы с сестрой нашли у озера птичье гнездо. Как завороженные разглядывали мы четыре голубых яичка, пока мимо не проехала мама в машине своего приятеля. Она помахала нам, приглашая устроиться на заднем сиденье. Перед тем как уехать, я пристроила гнездо на ветке соседнего дерева. Мы так и не узнали, уцелели ли наши птички: пару недель спустя, когда мы с Эми вернулись к озеру, гнездо оказалось пустым.

Завершив еще один круг, я присаживаюсь на скамейку перед лодочным домиком. Мои мысли вновь возвращаются к Эми. С сестрой мы не разговаривали уже пять лет, да мне и сказать-то ей нечего. Но я ненавижу это ноющее чувство, которое охватывает меня всякий раз, когда я думаю о ней. С какой стати мне тосковать из-за человека, который меня предал?

Какой-то мужчина выбирается из лодки на причал. Привязав ее, он смотрит в мою сторону и приветливо улыбается. Я быстро отворачиваюсь, после чего встаю и спешу по тропинке к ближайшей улице. У меня нет ни времени, ни желания на пустую болтовню. Краем уха я слышу, что мужчина шагает следом, и, когда мы останавливаемся на перекрестке, он снова улыбается мне.

– Приятный денек, – замечает он. Я украдкой окидываю его взглядом. Высокий, с темными, слегка вьющимися волосами. На висках блестят капельки пота. Как и на большинстве местных парней, на нем красуются шорты до колен и мягкая фланелевая рубашка.

– Да, – сухо киваю я.

Миновав перекресток, мы оба направляемся в сторону Саннисайд-авеню, и на лице незнакомца вновь расцветает улыбка.

– Похоже, нам по пути, – кивает он на кафе Джо, которое находится как раз на углу.

– Видимо, так, – отвечаю я с некоторой опаской.

Он распахивает передо мной дверь, и я захожу внутрь, где меня окутывает аромат кофе и подогретого молока.

Я заказываю себе двойной американо, то же самое делает и мой спутник.

– Раньше я не встречал вас у озера, – замечает он как будто между прочим.

– Я тут не живу. Так… приехала в гости.

– Тогда добро пожаловать. – Он протягивает мне руку. – Меня зовут Гэвин.

– Джун. – Я осторожно сжимаю его ладонь. От нее исходит ощущение силы и теплоты, и я разжимаю руку чуть позже, чем следовало бы.

– Ну ладно, – поднимаюсь я с места, – приятно было познакомиться.

– Постойте. – Он тоже спешит к двери. – Давайте я провожу вас… к вашему дому.

Я с улыбкой пожимаю плечами.

– Да тут совсем рядом. Моя тетя недавно умерла и оставила мне в наследство свой магазин, – киваю я в сторону книжного.

Видно, что Гэвин ошеломлен этим известием.

– «Синюю птицу»? – спрашивает он.

Я киваю.

– Вот оно что… я и не знал, что Руби умерла. Думал, она еще в доме престарелых. Это печальная новость. Искренне вам сочувствую.