Мэгги Робинсон - Любовь и верность

– О, бедняжка! Иди ко мне, моя любовь! – Забыв о ране, Алек попытался поднять к ней обе руки. Еще одна неудача.

Но Мэри обошла кровать и села со стороны его здорового плеча.

– А ты уверен, что любишь меня? Ты видел меня настоящую только в воскресенье.

– Уверен, – заявил Алек. – Признаюсь, что хотел бы сразу получить твое согласие, но у тебя позади несколько трудных дней. И если ты хочешь подождать…

– Я не была отважной, – перебила его Мэри. – И я сейчас не смелая. И я не знаю, как быть баронессой.

– Ну уж если тебе удавалось выдавать себя за пожилую женщину, то баронессой притвориться ты точно сможешь.

– В твоих устах все звучит так просто, – сказала Мэри, устраиваясь на его согнутой руке. Алек чувствовал, что она оценила его идею: Мэри не сказала «нет», хотя не сказала и «да».

– На этот раз – и, может быть, только на этот – я прав, а ты ошибаешься.

– Ты смеешься надо мной.

– Я никогда бы не сделал этого. Я испытываю благоговейный трепет перед тобой, Мэри, и это правда. Жаль, что мы не познакомились много лет назад, но мы не можем повернуть время вспять и изменить наше прошлое. У нас есть только будущее, и я хочу провести его вместе с тобой.

Ну вот, проходят минуты, и он уже правильнее говорит обо всем, что связано с предложением.

– Ты правда не будешь против того, чтобы я работала? – Ее дыхание щекотало волоски у него на груди. Они могли бы лежать так до конца жизни, доставляя друг другу удовольствие и разговаривая. Прикасаясь друг к другу. Целуясь. Любя.

– Нет. Но когда у нас пойдут дети, придется что-то изменить. Впрочем, учитывая твои деловые связи, уверен, что нам удастся нанять самых страшных и суровых нянь. Они будут безупречно о них заботиться, правда, если наши дети будут такими же, как я и мои братья, нянькам придется бросить из-за них свою работу.

– Дети… – Мэри произнесла это слово так же, как рано утром говорила: «Вести машину». Неужели она никогда не думала о детях?

– Ну, может, всего один ребенок, – поправился Алек. Он не хотел пугать Мэри. – Я буду счастлив в любом случае.

– Дети! – Мэри села, ее глаза вспыхнули. – Мне не очень-то нравились мои племянники, но твои дети могут быть совсем другими.

– Надеюсь, что так оно и есть. В самом деле, Мэри, скажи: «Да». Я бы и сам нашел кольцо, но я не акробат.

Рука Мэри скользнула под подушку, и она вынула оттуда ослепительное обручальное кольцо. Ее глаза широко распахнулись.

«Я права, а ты ошибаешься. Или ты ошибаешься, а я права?» Они могут по очереди говорить друг другу эту фразу, пока не поседеют. Благодаря парику Мэри Алек теперь отлично знает, какой она станет с возрастом.

Мэри положила кольцо на ладонь, но не надела его.

– Кольцо великолепно! – сказала она.

– Его носила моя мать. Могу я надеть его тебе на палец?

Мэри взглянула на него, в ее глазах заблестели слезы.

– Можешь, – прошептала она.

Алек бережно надел ей кольцо, слегка надавив на костяшку пальца. Кольцо было чуть великовато, но ювелир поможет исправить это. Алек был готов поклясться, что в их отношениях никогда не будет чего-то такого, что нельзя исправить тем или иным образом.

– Ну вот. Теперь ты принадлежишь мне. В горе и в радости.

– Мы принадлежим друг другу, – уточнила Мэри.

Она права. Как обычно.

Знаменитый английский писатель, поэт и философ. Осужденный за гомосексуальные связи на два года тюрьмы и исправительные работы, позднее он уехал о Францию, где жил в нищете и забвении под другим именем. – Здесь и далее примеч. пер.

Американский исследователь Арктики.

Фигура ирландского фольклора – женщина, которая, согласно поверьям, является возле дома обреченного на смерть человека и своими характерными стонами и рыданиями оповещает, что час его кончины близок.

милая, дорогая ( нем.)

любимица ( нем.)

Добрый вечер, фройляйн Арден ( нем.)

Танцевать, да? ( нем.)

Игра слов: слово «о-де-килт» (букв. «вода стеганого одеяла») образовано так же, как слово «одеколон» (eau de Cologne – «Кельнская вода»).