Джессика Гилмор - Две ночи в Лондоне

Что ж, она постарается не думать об этом хотя бы сейчас, когда все еще почти по-старому. В гостиной та же привычная элегантная мебель, ваза на буфете стоит так же, как при хозяйке, лишь на вешалке нет ее плаща и шляпки. Одежда мисс Лавдей была давно собрана и отдана благотворительному обществу.

– Что-то случилось?

Элли поймала себя на том, что уже несколько секунд стоит молча, оглядывая помещение.

– Нет, простите. Я просто… – Как объяснить ему свои ощущения, ведь все происходящее сейчас в доме казалось неправильным.

– Знаете, здесь появились незнакомые запахи, – нашлась наконец Элли. Макс фыркнул:

– Здесь было душно, поэтому я открыл все окна.

– Нет, дело совсем не в этом. – Это понимала только она. Ощущала нечто большее, чем изменившийся запах, чувствовала, что дом лишился чего-то очень важного. – Здесь больше не витает аромат свежей выпечки. Духов, которыми пользовалась ваша тетя. Она любила цветочный запах, довольно тяжелый. Его больше нет.

Макс сложил руки на груди и прислонился к стене. На фоне изысканных обоев мужчина в такой позе и простой одежде выглядел неорганично.

– После ее кончины в доме провели уборку, а все личные вещи отдали или продали, согласно воле покойной. Но все ее письма и бумаги здесь. Кроме того, книги, картины, украшения. Я понятия не имею, что со всем этим делать.

В его голосе не слышалось ни пренебрежения, ни восторга. Он даже не подозревает, какой бесценный подарок получил.

– С чего хотите начать? – «Он не виноват, – убеждала себя Элли. – Его жизнь не связана с Демельзой». Предметы и воспоминания, столь ценные для нее, для него лишь пустяки и мусор.

– С библиотеки. Адвокат передал мне ключ от письменного стола. Теперь все ее бумаги принадлежат мне. Ценные бумаги проданы, так что там, скорее, семейный архив.

– Возможно, что-то о жизни капитана? Макс улыбнулся:

– Возможно. Это было бы круто.

По мнению Элли, библиотека была сердцем Раунд-Хаус. Демельза проводила каждое утро в своем книжном раю. Большую часть комнаты занимали стеллажи из полированного дуба, на полу красовалось несколько ковров в бирюзовых и изумрудных тонах, а стены украшали обои в стиле арт-деко. Здесь было так много уютных уголков, где можно устроиться с книгой в кресле или любоваться красотой океана на диванчике у окна. Летом греться в лучах солнца, заливающего комнату через огромные, от потолка до пола арочные окна, зимой смотреть на пламя в камине и мечтать.

Захочет ли новый владелец дома сохранить комнату такой, как сейчас? Пугающе маловероятно.

Макс прошел в дальнюю часть комнаты и принялся изучать тома в голубом переплете.

– У нее было полное собрание? – В голосе мелькнули нотки уважения. – Невероятно.

– Мне было настрого запрещено к ним прикасаться, даже когда я выросла. Демельза говорила, что эти книги невероятно ей дороги.

Макс вскинул брови.

– И не только ей. Коллекционеры отдадут за них целое состояние. Это же первое издание классики «Керенза Пресс». – Он открыл стеклянную дверцу и взял первый том. – Только посмотрите, какое качество бумаги. А какие иллюстрации. Мы уже много лет не выпускаем ничего подобного, и я всегда об этом жалел.

– Мы?

– «Ди-эл медиа». Это была первая серия, выпущенная моим прапрадедом. Он назвал ее в честь моей прапрабабушки. – Уголки его рта дрогнули. – Так ее звали. «Керенза» означает «любовь» на корнуэльском языке.

– Красивое имя. – Теперь понятно, откуда у Демельзы такая великолепная коллекция книг, но почему она никогда не упоминала о том, что принадлежит к семье, владеющей империей? Они столько говорили о книгах, магазине, будущем фестивале, а она ни разу и словом не обмолвилась об этом.

Впервые в жизни Элли поняла, что между ней и крестной лежала пропасть, вовсе не связанная с возрастом или положением. Здесь таился секрет, который Демельза так и не раскрыла крестнице.

– Я поняла, что вы работаете в «Ди-эл медиа», вы же отправляли мне письма, но я не догадывалась, что вы и есть «Ди-эл медиа».

Элли хихикнула, смех показался фальшивым даже ей самой. Макс – наследник одного из самых крупных издательских домов, находящихся в частном владении? Неудивительно, что его окружает ореол богатства и превосходства над всеми, который он носит, как удобный свитер, и к которому привык.

– Тетя об этом не говорила?

– Никогда. Она никогда не рассказывала о своей жизни в Америке. Иногда вспоминала университетские годы в Англии. Там она познакомилась с моей бабушкой. О годах работы упоминала, лишь когда сожалела, что так и не вышла замуж, и радовалась, что современные женщины могут и трудиться, и создать семью. Не говорила и о родных.

– До того момента, как умер прапрадед, она работала в «Ди-эл медиа». Потом, как я понимаю, возникли разногласия по поводу завещания и направления деятельности компании. – Лицо его стало серьезным, он оглядел книгу, которую держал в руках. – Ничто так быстро не разрушает семьи, как деньги. Во всех распрях и неурядицах виноваты завещания и семейный бизнес.

– Я так не думаю. – В нем говорят старые обиды. – Семьи распадаются по разным причинам. Нам следует ценить отношения с близкими. И кровь порой не всегда гарантия крепких уз.

– Вы не близки со своими родными?

– Мой отец и брат погибли в автомобильной катастрофе. – Неужели такую страшную трагедию можно описать всего несколькими словами? Также невозможно парой предложений объяснить причины распада семьи. – Моя мама повторно вышла замуж.

– О, простите. – Он посмотрел на нее тепло и сочувственно, и этот взгляд тронул ее душу. Неожиданно стало легче, словно начал таять согретый его взглядом кусок льда внутри. Элли вздрогнула и отступила на шаг. У нее есть причины запрятать чувства в дальний уголок сердца.

– Это случилось давно. – Она вскинула голову.

– У вас хорошие отношения с отчимом?

– Он сделал маму счастливой. Она не из тех женщин, которые могут жить в одиночестве. Мне спокойно, когда о ней кто-то заботится.

Это истинная правда. Почему же у нее такое чувство, будто она солгала?

– Я непременно перевезу все это, но дело не требует срочности. – Макс оглядел пол библиотеки с разложенными на нем папками и стопками бумаг.

Тетушка определенно не любила расставаться с вещами, кроме того, хранила бесценную информацию о семье. Ее архива было бы достаточно, чтобы написать историю клана Лавдеев в нескольких томах. Однако он до сих пор не нашел ничего, что бы подтверждало, что она является владельцем части компании.

Элли сидела рядом, скрестив ноги по-турецки, и пролистывала очередную папку, содержащую документы по управлению делами в деревне и благотворительного фонда.

– Смотрите, конверт с документами адресован вам, я его не открывала. – Она передала ему большой конверт с напечатанным на нем именем Макса Лавдея.

– Спасибо.

Возможно, это именно то, что он ищет. Сердце неожиданно забилось сильнее, когда он случайно прикоснулся к ее руке. Захотелось сжать ее и задержать в своей ладони. Пока они работали, волосы постоянно падали ей на лицо, и в них играли солнечные блики. Некоторые пряди были цвета шоколада, другие отливали бронзой. Макс был уверен, что это натуральный цвет, сложно представить, чтобы Элли часами сидела в кресле парикмахера. Его мать проделывала эту процедуру регулярно раз в месяц, и плата за это составляла почти сумму месячной аренды квартиры. Неудивительно, что она требует от отца столь значительных выплат при разводе.

– Что это? Карта, указывающая место, где спрятаны сокровища Лавдеев?

– Будем надеяться, что нет. – Если это то, что он думает, это гораздо ценнее любых сокровищ. – Посмотрим. – Он достал один-единственный листок бумаги.

– Ничего ценного? Может, мне стоит убрать часть папок? Не думаю, что вам удастся разобрать все в доме за две недели.

Макс не слышал, что она говорит. Все его внимание было приковано к листку.

– Прочитайте. Что здесь написано?

Она посмотрела на него с удивлением, помедлила, однако взяла лист. Макс прислонился к стене. В висках застучало так громко, что он едва разбирал слова, произносимые Элли.

– Здесь написано, что Демельза остается пассивным партнером даже после ухода из «Ди-эл медиа» и оставляет вам свои двадцать пять процентов акций компании. Отлично.

Да! Отлично! Он быстро произвел в уме несложные подсчеты.

– Даже лучше, чем отлично! – Макс поднялся и сжал руку, в которой она держала бумагу. – Значит, мой дед владел лишь семьюдесятью пятью процентами компании, а у отца нет необходимых двух третей, он не владеет контрольным пакетом. Мы равные партеры. Понимаете, что это означает, Элли Скотт? Я могу выступить против него и победить. Спасибо, моя дорогая тетушка Демельза!

– Правда? – Она подняла на него глаза, улыбнулась и покраснела.

Макс тяжело дышал. Как она это делает? Почему ее улыбка удивительным образом меняет лицо, превращает обычные черты в самые красивые?