Джорджетт Хейер - Роковой поцелуй

Но Перегрин не желал успокаиваться. Ей нанесли оскорбление, и его долг заключается в том, чтобы призвать обидчика к ответу. Однако, попытавшись убедить его отказаться от этой затеи, Джудит вдруг поняла: ей следует самой поквитаться с этим джентльменом. Она не получит удовлетворения от того, что дело уладит Перегрин; ей следует покарать высокомерного наглеца самостоятельно, без посторонней помощи.

Когда Перегрин вновь сошел в столовую, незнакомца там уже не было. Хозяин гостиницы, у которого по-прежнему голова шла кругом из-за небывалого количества гостей, не смог сказать юноше, как его зовут; он даже не помнил, чтобы обслуживал лорда Вустера. У него сегодня побывало невероятное количество благородных господ, поэтому его никак нельзя винить в том, что он не может вспомнить и доброй половины из них. Что до упряжки чистокровных гнедых, то он хоть сейчас готов назвать с полдюжины, причем все они могли сегодня останавливаться у «Георга». Перегрину оставалось лишь сожалеть о том, что мистер Фитцджон уже давно отправился своей дорогой в Лондон: он-то как раз и мог знать, как зовут высокомерного незнакомца.

К обеду в Грантеме воцарилась тишина. Несколько джентльменов, впрочем, решили остаться на ночь, но таковых было немного. Мисс Тавернер со спокойной душой могла отправляться в постель в надежде на полноценный ночной отдых.

Девушка полагала, будто избавлена – хотя бы на время – от разговоров о кулачном бое. Она уже, по меньшей мере, раз пять выслушала его подробное описание, и более говорить было не о чем.

Так оно и оказалось. Это понимал и сам Перегрин, лишь пару раз заявивший за завтраком на следующее утро, что не мог и надеяться стать свидетелем более зрелищного представления, да поинтересовавшийся у сестры, рассказывал ли он ей о том либо ином необыкновенном ударе. Больше о бое он не заговаривал. Юноша пребывал в подавленном настроении; после давешнего перевозбуждения воскресный день в Грантеме казался ему нестерпимо скучным. Он явно не заслуживал подобного наказания, и ему оставалось лишь сожалеть о том, что предубеждение Джудит не позволяет им выехать в Лондон немедленно.

Заняться было решительно нечем, кроме как наведаться в церковь да прогуляться по городу с сестрой под руку. Даже двуколку пришлось вернуть ее владельцу.

Они вместе побывали на службе, по окончании которой неторопливо возвращались к «Георгу». Перегрин, не стесняясь, зевал во весь рот. Ничто не могло развеять его скуку, он не проявил ни малейшего интереса даже к истории гостиницы «Ангел», где, по слухам, однажды останавливался сам Ричард III. Джудит следовало бы знать: подобные древние истории Перегрина не интересовали. Он очень сожалел о том, что другого способа убить время у них не было, и решительно не мог придумать, чем занять себя до обеда.

Юноша как раз сокрушался по этому поводу, когда легкое пожатие пальчиков Джудит, лежавших у него на руке, привлекло его внимание. Сестра негромко произнесла:

– Перри, это же тот самый джентльмен, который уступил нам свои комнаты! Поговори с ним, пожалуйста: мы обязаны выказать ему некоторую благодарность.

Перегрин моментально просветлел и огляделся по сторонам. Он будет рад пожать руку этому малому и даже, если Джудит не станет возражать, пригласит его отужинать вместе с ними.

А означенный джентльмен шагал им навстречу по той же стороне улицы. Было очевидно – он узнал их; на лице его отразилась некоторая неловкость, но останавливаться он не собирался. Подойдя ближе, джентльмен приподнял шляпу, слегка поклонился и наверняка проследовал бы далее, если бы Перегрин, отпустив руку сестры, не загородил ему дорогу.

– Прошу прощения, – начал юноша, – но я думаю, вы тот самый джентльмен, который выручил нас в пятницу.

Тот вновь поклонился и пробормотал что-то насчет того, что это не имеет решительно никакого значения.

– Наоборот, сэр, для нас это имеет очень большое значение, – вмешалась Джудит. – Боюсь, мы поблагодарили вас слишком сухо и коротко, и вы могли счесть нас невежами.

Молодой человек взглянул ей в лицо и с жаром воскликнул:

– Нет, что вы, сударыня. Я был счастлив помочь, мне это ничего не стоило, ведь я мог рассчитывать на ночлег в другом месте. Умоляю вас не вспоминать более об этом.

Он собрался двинуться дальше, и мисс Тавернер, заметив это, не стала задерживать его. Но Перегрин, не обладая проницательностью сестры, по-прежнему загораживал ему дорогу.

– Что ж, я рад новой встрече с вами, сэр, и, что бы вы ни говорили, чувствую себя в долгу перед вами. Меня зовут Тавернер – Перегрин Тавернер. А это – моя сестра, как вы, наверное, уже знаете.

Джентльмен на мгновение смутился, после чего негромко произнес:

– Да, знаю. То есть, я слышал ваше имя.

– Ага, вот, значит, как? Так я и думал. Но мы еще не слышали вашего, сэр, – со смехом заключил Перегрин.

– Нет. Мне не хотелось… навязывать вам свое общество, – ответил незнакомец. В глазах его заблестели лукавые искорки, и он с сожалением добавил: – Меня тоже зовут Тавернер.

– Будь я проклят! – в величайшем изумлении вскричал Перегрин. – Вы хотите сказать… или вы состоите с нами в родстве?

– Боюсь, что так, – согласился мистер Тавернер. – Мой отец – адмирал Тавернер.

– Вот это да! – возопил Перегрин. – А ведь я даже не подозревал о том, что у него есть сын!

Джудит вслушивалась в их разговор, испытывая смешанные чувства. С изумлением и восторгом она поняла, что обзавелась весьма приятным на вид и в общении родственником, одновременно испытывая сожаление, ведь он оказался сыном человека, которому ее отец совершенно не доверял. Но скромность и деликатность при встрече с ними и его манеры, показавшиеся ей очень приятными, перевесили все остальное. Она, протянув ему руку, дружески заметила:

– Значит, мы с вами двоюродные родственники и должны узнать друг друга поближе.

Он склонился над ее пальчиками.

– Вы очень добры. Мне всегда хотелось свести с вами дружбу, но разногласия… точнее, отчуждение между вашим отцом и моим вынудили меня быть сдержанным.

– Не вижу причин, по которым это должно беспокоить нас! – провозгласил Перегрин, небрежным жестом отметая возможные возражения. – Осмелюсь предположить, мой дядя отличается вспыльчивостью, свойственной и нашему отцу, а, Джудит?

Она не могла с ним согласиться; ему не следовало отзываться об их отце в таком тоне, особенно в разговоре с человеком, остававшимся для них почти незнакомцем.

Очевидно, мистер Тавернер придерживался того же мнения:

– Полагаю, у них были свои недостатки, но мы вряд ли можем судить их за это – во всяком случае я. Думаю, вы меня понимаете; для меня это больной вопрос. Но я и так сказал уже слишком много.

Он обращался теперь почти исключительно к Джудит. Ей показалось, будто в голосе его прозвучала горечь. Она вдруг поняла, что испытывает к нему нечто большее, нежели просто расположение. Манеры молодого человека свидетельствовали – по крайней мере, так решила девушка – о том, что он сознает: поведение его отца в некоторых случаях совсем не заслуживало одобрения сына. Сдержанность юноши вызвала у Джудит уважение; очевидно, и здесь сказывалось достойное воспитание. И девушка с удовлетворением выслушала, как Перегрин приглашает его отобедать с ними.

Но мистер Тавернер вынужден был отказаться: он ужинает с друзьями, хотя и очень сожалеет о том, что не может принять это предложение.

Он явно говорил искренне и выглядел огорченным. Со своей стороны Джудит тоже расстроилась, но не собиралась ни давить на него, ни позволить делать это Перегрину.

Мистер Тавернер вновь склонился над ее рукой, на мгновение задержав ее в своей ладони.

– Мне очень жаль. Мне бы ничего так не хотелось… Но, увы. Я уже дал слово. Могу ли я – будьте честны со мной, кузина, – могу ли я нанести вам визит в городе?

Она, улыбнувшись, согласилась.

– У вас есть опекун, который будет наставлять вас во всем, – продолжал он. – Я не имею чести быть знакомым с лордом Уортом, но, полагаю, он пользуется всеобщим уважением. Он позаботится обо всем. Однако если я что-либо могу сделать для вас… если вам понадобится друг… тогда, надеюсь, вы вспомните о своем злосчастном кузене, который будет счастлив оказать вам любую услугу. – Он преданно взглянул на нее, слегка улыбнувшись, после чего вручил свою визитную карточку.

Перегрин принял ее.

– Благодарю вас. Надеюсь, мы еще увидимся, кузен. На первых порах мы остановимся в «Гриллоне», но моя сестра намерена обзавестись собственным домом. Я пока не знаю, где это будет и чем все кончится. Однако в «Гриллоне» будут знать, где найти нас.

Мистер Тавернер записал их адрес в свой блокнот, еще раз поклонился и откланялся. Они смотрели ему вслед.

– Вот что я тебе скажу, – неожиданно заявил Перегрин. – Хотел бы я узнать имя его портного. Ты обратила внимание на покрой его пальто?