WILLIAM BUCKLEY - THE LIFE AND ADVENTURES OF WILLIAM BUCKLEY

- -

Был разгар лета, и нам почти не приходилось испытывать лишения. Что до меня, то я давно уже свыкся со всеми превратностями своей необычной жизни.

Передохнув, мы двинулись дальше и в конце концов дошли до реки Карааф, столь милой моему сердцу. Хижина, которую я построил, стояла целая и невредимая. Не знаю уж почему, но австралийцы не посещали ее, а если и посещали, то ничего внутри не трогали.

Я быстро восстановил плотину, но нам повезло не сразу: то погода не благоприятствовала, то прилив был слабый. Наконец мы взяли богатый улов, так что теперь у нас помимо кореньев было сколько угодно рыбы. Все бы ничего, если бы не беспокойство за детей, особенно за слепого мальчика. Ведь если ночью нападет чужое племя, бедняжка даже не сможет спрятаться. Представляете себе, какое облегчение я испытал, когда рядом с нами поселилась семья, с которой я был связан давней дружбой.

Много месяцев все шло как нельзя лучше, пока в наших краях не объявился, на горе нам, молодой человек лет двадцати. Прожить с нами ему довелось лишь несколько дней - он тяжело заболел и, несмотря на все наши заботы, скончался. Подавленные этим грустным происшествием, мы решили, что неплохо бы нам отвлечься, и устроили небольшую охотничью вылазку.

Надо же было, чтобы вскоре мы повстречали родных покойного и, естественно, рассказали им о несчастье. Они пришли в ярость, прямо бесновались, Послушать их, так это мы злонамеренно довели его до смерти. Кончилось тем, что в неистовстве они вырвали у меня из рук слепого мальчугана и убили его: он, мол, был в одной хижине с умершим и бесспорно виновник его гибели. Тело мальчугана они зажарили по известному вам способу.

Я, взяв девочку, ушел подальше от всего этого ужаса и шел, забыв об усталости, до тех пор, пока не встретил человека, которому моя воспитанница была обещана в жены. Я подробно описал ему, как был убит слепой мальчуган, и он и его соплеменники поклялись отомстить. Не откладывая дела в долгий ящик, двое или трое из них немедленно отправились в путь и через день-два вернулись с радостной вестью: они убили двоих детей наших врагов.

На стоянке, где мы теперь жили, постепенно собралось более двухсот человек. Я уже знал австралийцев и был уверен, что без драк и кровопролитий тут не обойдется. Поэтому я уговорил нареченного моей воспитанницы и с ним еще два семейства возвратиться на реку Карааф. Но и там я пробыл недолго. Девочку я отдал на попечение будущего мужа и его жены, хотя они не очень-то были этому рады, а сам пошел куда глаза глядят.

Мне хотелось жить подальше от австралийцев, чтобы больше не видеть таких страшных сцен, свидетелем которых я был. Двигался я вдоль берега моря и питался главным образом моллюсками, но теперь я знал, как их готовить и где найти коренья, чтобы разнообразить мой стол

По девочке я не очень скучал, ведь и расстался-то я с ней по доброй воле, а вот о страшной участи ее бедного братишки все время думал. Уж очень я к нему привязался! Да и он не отставал от меня ни на шаг и все, бывало, ласкался ко мне, знал, что я его в обиду не дам.

Теперь я снова был один и, хотя сам этого хотел, чувствовал себя несчастным. Однажды, когда я брел, погруженный в мрачные раздумья, ко мне нежданно-негаданно пристала молодая женщина. Она бежала от своего племени, когда оно не на жизнь, а на смерть схватилось с врагами. Женщина долго была со мной, и все это время мне удавалось добывать достаточно пищи. Я даже убил большое морское животное; австралийцы называют его коорман . Я о нем уже рассказывал. Помните, незадолго до моей первой встречи с австралийцами коорманы чуть было не забрались в пещеру, в которой я нашел убежище. Мясо коормана нам очень понравилось, особенно моей подружке. Когда мы расправились с тушей коормана, женщина с ног до головы обмазалась его жиром, который очень напоминает свиное сало.

Моей прелестной спутнице, как видно, было со мной хорошо, и она под разными предлогами откладывала возвращение к своим сородичам. Они, надо полагать, ее не разыскивали, мы же не знали, где они находятся, и, не думая о них, стали кочевать, выбирая места, где больше дичи и рыбы. Так мы попали в Данава. Там протекает довольно большая река, бегущая с гор, расположенных вдалеке от моря. Нам бы пойти вверх по течению, да путь в глубь страны преграждали почти непроходимые заросли. Никак мы не могли отдалиться от моря, а погода стояла холодная, далеко не всегда нам удавалось найти какое-нибудь пристанище на ночь - пещеру или расселину в скалах, одним словом, мы хлебнули горя и решили поскорее вернуться в мой старый замок на реке Карааф. Читатель может удивиться, как это человек, общавшийся ранее с цивилизованными людьми, был способен вести подобный образ жизни; я прошу читателя подумать о том, что я в течение многих лет был оторван от культурного общества и что человек, как любое другое живое существо, приспособляясь к обстоятельствам, легко изменяет свои привычки, наклонности и даже, я сказал бы, чувства. Сейчас я оглядываюсь на тот период моей жизни, что я провел в лесу, с невыразимым удивлением, и иногда мне кажется, что это происходило со мной во сне. Может быть, никто не может похвастать тем, что прожил такую долгую и богатую событиями жизнь, какая выпала на мою долю.

Спустя много месяцев все же явились родственники моей подружки, и пришлось ей возвратиться к своему племени, а я снова остался один и только время от времени посещал дружественные племена, селившиеся поблизости.

За все годы, что я провел на побережье или поблизости от него, я ни разу не слыхал ни об одном корабле или мо ряжах, потерпевших кораблекрушение, и уже не надеялся, что увижу цивилизованных людей.

На моих глазах вырастали дети, умирали старики… А я все продолжал жить среди австралийцев, никому не причиняя вреда, ни с кем не ссорясь, и со временем стал пользоваться среди них большим уважением. Сколько кровопролитных сражений я предотвратил! Не раз бывало, что, когда назревала драка, я обходил австралийцев и отбирал у них копья, палицы и бумеранги. Австралийцы всегда приветливо меня встречали, делились со мной свои ми запасами, никогда не забывая пожелать мне на своем языке доброго здоровья.

Тут следует заметить, что каждое племя разговаривает по-своему. Людей моего племени, с которыми я прожил бок о бок много лет, я понимал великолепно, но подчас не разбирал ни слова из того, что говорили австралийцы некоторых других племен. Впрочем, что тут удивительного: известно ведь, что жители многих областей Англии, Ирландии и Шотландии часть слов произносят по-разному и даже говорят на разных диалектах.

Теперь вам понятно, с какой осторожностью надо относиться к выступлениям на суде так называемых протекторов туземцев *, переводящих их показания. Их переводы и пояснения не следует принимать на веру, особенно когда речь идет о жизни или смерти подсудимого. К тому же соображения мести часто побуждают австралийцев давать ложные показания. Это, конечно, нехорошо, но что поделаешь, приходится с этим считаться.

Чуть не забыл сказать, что во время странствий я видел племя паллидургбарран **, известное своими наклонностями к каннибализму. Оно не только съедает павших в сражениях, но и не прочь полакомиться человечьим мясом при любом удобном случае. На мой взгляд, люди этого племени мало чем отличаются от животных.

Даже вид паллидургбарран внушал ужас. Было что-то зловещее в их красноватой коже и больших выпяченных животах. Они не строили хижин или других укрытий и спали как придется, в зарослях.

Особой прожорливостью отличались их женщины, причем они предпочитали детей. Другие австралийские племена так настрадались от паллидургбарран, что решили покончить с жестокими людоедами раз и навсегда и подожгли заросли, где те скрывались.

Возможно, все паллидургбарран и в самом деле погиб ли в огне или задохлись в дыму, во всяком случае я больше ни одного из них не встречал.

- -

* Должность «протектора туземцев» была учреждена в Австралии в 1838 году, причем как раз в районе Порт-Филиппа, ставшем ядром провинции Виктория. Впоследствии и в других австралийских колониях появились аналогичные чиновники. Еще несколько лет назад в каждом штате был главный протектор, которому подчинялось несколько помощников, ведавших отдельными районами и резерватами для местных жителей. - X . Р.

** По- видимому, в этом описании племени паллидургбарран правда тесно переплетается с вымыслом. Намеки Бакли на то, что люди этого племени вели в зарослях примитивный образ жизни, дают право предположить, что паллидургбарран происходят из глубинных районов материка, может быть, из отдаленных от моря северо-западных областей Виктории. В этой безрадостной местности кочевали племена людоедов, наводившие своими набегами ужас на туземцев, обитавших в низовьях Муррея, в южной части Австралии. На территории нынешней Виктории они также время от времени вторгались в южные прибрежные районы. Были ли эти воинственные племена и в самом деле такими «дикими», как утверждают их соседи -это уже другой вопрос. - Х. Р.